12 жертв

Ольга мечтательно улыбнулась.
Мы перешли к второму пункту программы – обсуждению моего вчерашнего пассажира.
– Ты, конечно, идиотка, – вздохнула Ольга. – А вообще тебе давно пора мужика заводить. Поэтому и подбираешь на дороге неизвестно кого!
Из клиники мне так и не позвонили. Сестре я ответила, что прямо сейчас позвоню туда сама и выясню, кого я подобрала.
Аппарат доктора Авакяна был выключен, следовательно, или оперировал, или разговаривал с важным пациентом, или отдыхал с женщиной. Я позвонила диспетчеру, представилась.
– Переключаю на дежурного врача, – сказал диспетчер. – Он ответит на ваши вопросы.
– Рубен Саркисович не позвонил? – удивился дежурный врач. – Значит, закрутился. Вашего пациента забрали.
– Кто? – поразилась я.
Дежурный врач пояснил, что сегодня утром, когда пациент проснулся, то попросил объяснить, где находится и как попал в клинику, потом попросил телефон, позвонил какому-то другу, тот за ним приехал и забрал его.
– А…
– Друг все оплатил по самому высокому тарифу. Так что не волнуйтесь, Кира Павловна. Мы только благодарны вам за такого пациента. Правда, ему не стоило еще покидать клинику, но тут мы ничего не могли поделать…
«Самый высокий тариф» – это значит самая высокая степень конфиденциальности. Сотрудники клиники доктора Авакяна не сообщают в правоохранительные органы о людях, поступивших с пулевыми ранениями. То есть если пациент хочет (а ведь и такое бывает), то, конечно, сообщают, но основная масса этого не желает. А клиент всегда прав. В особенности клиент, который платит по тарифам клиники Рубена Саркисовича.
– Мы дали ему номер вашего мобильного телефона, поскольку он сказал, что хочет вас отблагодарить, – продолжал врач. – Его жизни ничего не угрожает, мы дали рекомендации…
– Вам известны его имя, фамилия?
– Нет. Он отказался их сообщить. Вы же знаете, что мы и не спрашиваем, если…
– Знаю. Что вы можете про него сказать?
– Никаких татуировок, никаких ранений в прошлом не было. Следит за собой. Явно занимается спортом. Года тридцать три, может, тридцать пять. Но одежда… И дружок тоже приезжал в спортивном костюме и раздолбанных кедах. На старом «Форде». О роде занятий судить не могу, даже примерно. У нас тут сестрички гадали, – дежурный врач усмехнулся. – Если узнаете, сообщите, пожалуйста.
Я поблагодарила за информацию и распрощалась. Я прекрасно понимала, почему врач был со мной так откровенен. Я обеспечила денежного пациента, а в случае необходимости привезу и сотрудников нашей компании. Я из постоянных клиентов, то есть скорее поставщиков пациентов. А этот тип, даже заплативший по самому высокому тарифу… Скорее всего, у Рубена Саркисовича его больше не увидят никогда.
– Достань карту Ленинградской области, – попросила сестра после того, как я пересказала ей разговор.
– Зачем тебе карта?
– Давай посмотрим, где мужик рыбачил.
– Как мы это определим? И зачем?
– Дело мутное.
С этим я согласилась.
– Кира, у него есть твой телефон, он выяснит, кто ты.
– И что из того?
– Ну… Лучше подготовиться заранее.
– К чему?!
– Карту давай!
Я включила компьютер, считая, что так нам будет легче вести поиск.
– Давай мыслить логически, – заговорила сестрица, усаживаясь рядом со мной перед экраном. – На рыбалку он поехал или с вечера, или рано утром.
– Ну, вообще-то наши мужики…
– Он ездил именно на рыбалку! Рыбу ловить, а не водку пить. Ты же рыбин видела! И он был один.
– Ты уверена, что он изначально был один?
– Вот мы и должны все выяснить!
– Что «все»? – посмотрела я на сестрицу. – И зачем нам это выяснять?
– Ты подбираешь на пустынном шоссе странного мужика с пулевым ранением, который, только придя в себя, сбегает из больницы.
Я заметила, что он не сбегал, а вызвал друга.
– Спасибо, конечно, что не оставил тебе свои медицинские счета, – невозмутимо продолжала сестрица. – Но насколько я знаю, из клиники Рубена Саркисовича без оплаты или ее гарантии не сбежишь. И вообще не сбежишь. Однако факт остается фактом. Он исчез, не оставив своих координат, но получив номер твоего мобильного телефона. Номер зарегистрирован на тебя. А теперь есть всякие базы данных, да и вообще ты в городе человек известный. Ему могли сестрички про тебя рассказать. Кира, тебе нужна лишняя головная боль? В дополнение к предстоящей борьбе за наследство?
– Я не собираюсь бороться за наследство!
– А я собираюсь! И ты мне будешь помогать, потому что я в этой жизни больше никому не доверяю. Так что настраивайся. А сейчас мы должны обезопасить тебя. И в этом тебе буду помогать я, потому что больше некому! И вообще нечего лишних людей посвящать в наши дела.
– Я не поняла, что ты хочешь, – призналась я. – Найти, где мужик рыбачил?
Ольга кивнула.
– И что это нам даст?
– Съездим на место и осмотримся.
– Тебе делать нечего?
– Ну, положим, вечер у меня свободный…
– А у меня работа лежит! – я кивнула на гору папок.
– Так она у тебя всегда лежит! Я в последние годы не помню ни дня, чтобы она у тебя не лежала! Мы когда в отпуск едем, ты с собой что тащишь? Нормальные люди берут легкий детективчик или женский роман, а ты – ноутбук с проектами и сидишь за ним по вечерам, а то и в шезлонге на пляже!
– А что еще делать?! Не в потолок же плевать?! Я не могу сидеть без дела!
– Вот поэтому ты замуж и не выходишь!
– Чья бы корова мычала!
– А я не хочу! У меня знаешь, где мужики сидят?
– И я не хочу!
Это была наша обычная ругань с сестрицей. Я знаю, что она меня очень любит, и я ее очень люблю. Она на самом деле единственный человек, которому я могу полностью доверять и на которого я могу полностью положиться. Но сколько я себя помню, мы всегда ругались из-за какой-то ерунды. Хотя ведь милые бранятся – только тешатся.
– Короче: нам надо выяснить, что это за мужик и что он делал в тех местах, – объявила Ольга. – Чтобы знать, от чего плясать.
– Но если на него напали, ограбили…
– Кира, я тебя умоляю! Хорошо. Предположим, на него напали. Но что можно взять у рыбака? Пусть он даже какой-нибудь тайный миллиардер – что сомнительно. Но ведь он не будет на рыбалку брать свои миллиарды! И драгоценности никто на рыбалку не берет. Кстати, часы у него были?
Я задумалась.
– Вроде да.
– Какие?
– Я не присматривалась.
– Идиотка. Я сейчас Рубену позвоню.
– Нечего его в дело вовлекать! Если уж хочешь разбираться, то давай уж сами. Но если бы было что-то из ряда вон, то Рубен бы обратил внимание. Или кто-то из санитаров. Наверное, самые обычные часы.
– Но при нем не было документов, – продолжала рассуждать сестрица. – Мобильный, предположим, могли забрать, или мог выпасть из кармана.
– И если бы у него остался мобильный, он бы вызвал подмогу, – заметила я. – Хотя бы того же приятеля, который забирал его из клиники.
– Логично, – согласилась Ольга. – Но документы обычно лежат во внутреннем кармане. Просто так они выпасть не могли. И без документов люди у нас все-таки не ходят. Что-то должно было быть! Кстати, он славянской внешности?
Я кивнула. В этом сомнений у меня не было. И говорил без всякого акцента. Речь была грамотной. Правда, общались мы совсем мало, но у меня не создалось впечатления, что это не окончивший десятилетку тракторист из ближайшего к трассе села. И ему нужно было в город!
– То есть, скорее всего, его вещи остались там, где он рыбачил, – сделала вывод сестрица.
– Но он был с ведром! В ведре рыба плескалась! Оля, ты на самом деле считаешь, что человек, сбегая от злоумышленников, хватает не сумку с документами, а ведро с рыбой? Зачем он его тащил? Даже если прихватил на автопилоте, ничего не соображая, почему он его не бросил?
Сестрица пожала плечами.
– Я думаю, что он приехал на рыбалку на машине и все его вещи, включая документы, остались в машине. И она до сих пор стоит где-то неподалеку от озера или реки. На берегу на него напали – или просто выстрелили из каких-то кустов, – и он бросился бежать, прихватив ведро. Потом заблудился, вышел к шоссе. Его никто не хотел брать. Он пошел в направлении города или первой автозаправочной станции, с которой мог бы позвонить. И тут по трассе проезжала ты, сердобольная. Кира, ты понимаешь, что в людей просто так не стреляют? Ты этого мужика точно никогда раньше не видела?