На шее у русского принца

Константин рассмеялся:
– В общем, да. Но вы на самом деле не можете их знать. Конечно, если ваш мужчина их не слушал.
– Он слушал только тяжелый рок. По большей части на английском языке. Иногда на немецком.
– А я ориентируюсь на несколько другую аудиторию. Более широкую.
– Женскую или мужскую?
– Один проект в основном на женскую, но в целом на широкую – по тематике. Второй – на мужскую, но и многим женщинам нравится. То есть девочкам. Это для них пример. Сейчас это непредметный разговор, Барбара. Вы их не видели. Посмотрите, послушаете – сами поймете.
– То есть это мужчина и женщина? – уточнила я.
Продюсер скривился. Я не понимала его реакции.
– Барбара, когда вы их увидите, вы поймете, почему я не могу ответить однозначно, как, например, было бы в случае вас и меня.
Я моргнула.
– Вам я буду платить пятьсот долларов в месяц. Для начала, – сменил тему Константин. – А там посмотрим. Может, вы начнете петь. Там будут уже другие расценки. Мы заключим официальное соглашение. Вы сможете пригласить своего адвоката для представления ваших интересов. Я не собираюсь вас обманывать. Все будет официально. Или вы, возможно, будете помогать мне с моими подопечными. Пока не знаю как. Посмотрим. Я не исключаю, что вы завтра же сбежите.
«У меня нет выбора», – подумала я, но вслух этого говорить не стала.
– Как часто я должна заниматься английским с вашими подопечными? – вместо этого спросила я.
– Можете весь день с ними говорить на английском языке. Правда, они вас не будут понимать. Занимайтесь утром и вечером. Я сейчас проведу с ними работу… – Константин взглянул на часы. – Хотя нет… Сегодня уже не получится. Завтра днем. Главное – не миндальничайте. В случае, если начнут выпендриваться, сразу же звоните мне. Я приезжаю каждый день, и мы все вопросы решим. Парочку занятий проведете при мне. Андрюха-то понимает, что ему нужен английский, а вот Анька… Ладно, пока не буду вас пугать.
«Пугать? Неужели звезды российской эстрады такие страшные? Или любят устраивать пьяные дебоши, которыми славятся все русские?»
Я имела весьма смутное представление о русской эстраде. Мой Ленечка ею не интересовался, ну и, соответственно, не интересовалась и я. Английских поп-исполнителей я тоже почти не знаю. Меня всегда интересовала другая музыка. А проживая с русским мужчиной, я учила русский язык и училась готовить блюда русской кухни. Ему мое знание русской эстрады не требовалось.
Вскоре мы остановились у пятиэтажного дома в старой части Петербурга, похоже, не так давно отреставрированного. Лепнина была на месте, краска нигде не облупилась. Надписи отсутствовали. Дом выглядел чистым! При виде некоторых домов в старой части Петербурга у меня возникал вопрос, почему дворники не моют их из шлангов – как минимум. Есть специальные технологии мытья домов. По-моему, в Петербурге много воды и экономить ее так, как в некоторых странах, нет необходимости. В Англии тоже воды в достатке, но у нас и водой моют, и специальными средствами. Очень эффективно.
На первом этаже, судя по окнам и жалюзи, располагался какой-то офис или офисы. Этажи со второго по пятый, по крайней мере на первый взгляд, были жилыми.
За старинной резной дверью оказалась бронированная, небольшой тамбур, вторая бронированная – и мы наконец вошли в подъезд. Огромный холл, лестница с широкими, невысокими ступенями. Лифт явно устанавливали в последние годы. Нам требовался последний, пятый, этаж.
– Да, Барбара, чуть не забыл. Никаких поклонниц в подъезд не пускать!
Я вопросительно посмотрела на продюсера.
– Тут периодически дежурят у подъезда, – пояснил он. – Ни с кем не разговариваете, никаких подарков для передачи звезде не берете, молча идете к подъезду. Можете по-английски сказать, что ничего не понимаете. Кстати, это лучший вариант. К иностранке лезть не будут. Ключи вам завтра привезет мой помощник.
Двери небольшого лифта раскрылись, и мы оказались на пятом этаже. Тут было три двери, все – бронированные. Я сразу же поняла, в какую нам – на ней разными красками были написаны объяснения в любви Андрюше, нарисованы проткнутые стрелой и не проткнутые сердечки, написаны номера телефонов.
Я вопросительно посмотрела на продюсера.
– Я пытался с этим бороться. Заставлял самого Андрея красить дверь, смывать надписи разными химикатами. Но потом решил – лучше оставить. Все равно появятся новые. А так вроде уже всю дверь исписали.
Продюсер не звонил в квартиру, просто открыл дверь нужным ключом из весьма внушительной связки. Вероятно, в ней были не только ключи от этого подъезда и квартиры, но и от квартиры, где жил он сам. Я не спрашивала. Мне было все равно.
В коридоре слева стояла вешалка, завешанная какими-то куртками. По-моему, и мужскими, и женскими. Одна куртка валялась на полу. Рядом вразнобой стояло довольно большое количество пар обуви, причем разных размеров. Я чуть не свалилась, задев ботинок размера этак сорок пятого (русского). Продюсер действовал проще – он одной ногой сдвинул всю обувь в сторону, расчищая проход.
– Лучше держите все свои вещи в свой комнате, Барбара, – сказал Константин. – Здесь все комнаты запираются. То есть сегодня на ночь закроетесь на защелку, а мой помощник вам завтра привезет ключ.
– Здесь воруют?
– Здесь не воруют, а по пьяному делу или просто пребывая в нирване могут надеть или обуть чужое. Или взять померить, посмотреть, а потом забыть отдать. На самом деле забыть, без задних мыслей. Пойдемте, я покажу вам комнату.
Из-за закрытой двери одной из комнат неслось пение каких-то молодых мальчиков, но не вживую. То ли работал телевизор, то ли магнитофон, то ли еще какое-то воспроизводящее устройство. Из открытой двери, пожалуй, кухни, доносились голоса двух пьяных мужчин и позвякивание посуды.
Константин не обратил внимания на эти звуки и пошел прямо по коридору, катя мой чемодан. Я потрусила следом с сумкой на плече.
Выделенная мне комната была площадью метров двадцать. По центру стояла широкая кровать, имелся трехстворчатый шкаф, комод, невысокий круглый столик с двумя креслами. Поверх покрывала кто-то недавно спал – судя по отпечатку тела. Постельное белье на кровати отсутствовало. Поверхность столика и комода покрывал слой пыли.
– Можете использовать все, что найдете, – сказал продюсер.
Я поняла, что сегодняшний вечер мне придется начать с уборки. Я не могу жить в такой грязи и дышать пылью во время сна. Я открыла шкаф и на самом деле увидела стопку постельного белья и полотенца. В отсеке для одежды висела чья-то лисья шуба, странный наряд из перьев и пара платьев для коктейля, но не на меня. У меня такой размер был только в подростковом возрасте…
– Пойдемте, я познакомлю вас с Андреем, а нормально разговаривать будем уже завтра.
Мы вышли из комнаты, и Константин пошел на мужские голоса. Это на самом деле оказалась кухня, в которой стоял огромный холодильник-шкаф, пенал, шкаф для кухонной посуды, газовая плита, микроволновая печь, большой стол и шесть табуреток. За столом сидели двое мужчин и пили пиво. У мойки выстроился длинный ряд пустых бутылок, который вполне мог бы обогатить какого-нибудь бомжа. Вероятно, не все это пиво было выпито сегодня. Столько двое мужчин выпить не могут. Или могут? Я же в России… Ленечка говорил, что в его родной стране мужчина считается трезвым, если может лежать на горизонтальной поверхности, ни за что не держась.
Один мужчина был потрясающе красив и почему-то заставил меня вспомнить русские былины, которые я читала по собственной инициативе, пытаясь понять дух русского народа. Сказки и былины передают это лучше всего. Именно так я представляла былинных богатырей.
Мужчина был блондином, длинные волосы (до плеч) вились крупными локонами. Или это была работа очень умелого парикмахера. Голубые глаза, прямой нос… Широкие плечи, накачанные руки… Да с него картины писать о жизни русских воинов!
Второй был жгучим брюнетом с карими глазами и короткой стрижкой. Судя по тому, что я могла рассмотреть, его фигура тоже впечатляла. Одеты оба были небрежно. Блондин – в застиранную, выцветшую футболку с пальмой и солнцем, спортивные штаны и тапки на босу ногу. Брюнет сидел в джинсах, черной футболке с изображением какой-то жуткой рожи и носках.