Фаберже для русской красавицы
– Ты, как я понимаю, жаждешь остаться? – спросил Андрей.
– А ты?
– Мой гражданский долг – дать показания. Вылезаем. Думаю, больше стрельбы не будет.
Андрей помог мне выбраться из-под стола, огляделся в поисках официанта, никого не заметил и сказал мне, что сейчас принесет нам водки.
Он исчез из зала, а я быстро достала свой мобильный из сумочки и позвонила Ильичу Юрьевичу, приглашая приехать в известный ему стриптиз-клуб.
– В вас не стреляли, Наталья Петровна? – только уточнил он.
– Даже не пытались.
– Это радует, – усмехнулся Ильич.
Я вспомнила про тетку, на которую смотрела перед выстрелом, повернула голову и увидела, что ее столик пуст. Но на полу валялся небольшой пистолет…
* * *Андрей отсутствовал довольно долго, правда, вернулся с графинчиком и тарелкой с рыбным ассорти на закуску. Он только про рюмки забыл, но мы разлили водку в бокалы из-под шампанского. Как раз когда закусили, появились представители органов.
Мы с Ильичом Юрьевичем беседовали, как старые добрые знакомые, только пока еще не лобызались при встрече. Но еще парочка убийств – и начнем. Андрей ушел с кем-то из сотрудников.
Я рассказала про тетку, под столом которой, естественно, нашли пистолет, и с полной уверенностью заявила, что стреляла не она. Как под столом оказался пистолет, я сказать не могла.
– Трассологическую экспертизу мы, конечно, проведем, но я и так могу сказать, что выстрел был произведен вон из того угла, – кивнул Ильич. – А тетку, похоже, пытались подставить… Жаль, она нас не дождалась.
– Вас большинство посетителей не дождалось, – заметила я.
– Да, граждане у нас несознательные. А вас, Наталья Петровна, почему сегодня вечером сюда понесло?
– Пригласили на ужин – один из потомков царской семьи. Я назвала это место. Понимаете ли, просто хотелось взглянуть… Еще раз убедилась, что любопытство – порок.
Откуда ни возьмись появились люди с телекамерами и диктофонами, жутко напоминающие голодных гиен, жаждущих пищи, – что-то высмотреть или подслушать, причем желательно, чтобы это «что-то» оказалось леденящей душу сенсацией. Некоторые гиены лямзили со столов брошенное любителями стриптиза, покинувшими заведение по-английски, и отправляли в рот.
– Вы со мной в понедельник съездите на смотрины к супруге Юрия Самохвалова? – спросил Ильич.
– Съезжу. Только надо бы еще и мать Людмилы Борисовой взять.
– Возьмем. Часиков в одиннадцать вас устроит? Проснетесь?
Я кивнула, потом поинтересовалась у Ильича, не проведет ли он мне экскурсию за кулисами, например, под предлогом посещения Сониной гримерной. Я как соседка желаю забрать оттуда вещички. А то мало ли что…
– Пошли, – кивнул Ильич, и мы на пару отправились в неприметную боковую дверь.
Андрея я в зале не заметила. Может, его в холле допрашивают? Тело на сцене в эти минуты фотографировали со всех ракурсов – как милицейский фотограф, так и репортеры. Мне стало противно.
За кулисами Ильич ухватил какого-то официанта за лацкан и велел проводить нас к гримеркам девушек. Тот понуро пошел, указывая путь. Несколько девушек сидели на диванчике в коридоре в различной степени раздетости и рыдали. Косметика ручьями текла по лицам.
– За что на нас такая напасть?! – с надрывом спрашивала одна.
– Ну кому не угодили наши девчонки?! – выкрикивала другая.
– Сколько это будет продолжаться?! – всхлипывала третья.
– И Ленка с Юлькой сегодня не вышли на работу, и телефоны у них не отвечают!
Ильич Юрьевич замер на месте, потом продемонстрировал девушкам удостоверение и суровым голосом попросил про Ленку с Юлькой рассказать поподробнее. Им по всем возможным телефонам звонили? Домой заезжали? Родители у них есть? Постоянные мужчины?
Девушки постарались утереть слезы, правда, у них это не очень хорошо получилось, и слезы то и дело наворачивались вновь.
По их словам, в клубе было принято (или модно) устраивать различные пари, причем спорил весь персонал – стриптизерши, официанты, администрация. Например, на то, что такая-то девушка раскрутит такого-то клиента на такие-то бабки. Или он в течение часа изъявит желание удалиться с ней в комнатку для приват-танцев. Делались ставки, учет велся выпускающим администратором – женщиной, которая следит за тем, чтобы на сцене постоянно кто-то был, включает музыку, устанавливает порядок выхода девушек и так далее. Она же принимала и выдавала деньги победителям.
Вчера, то есть позавчера, в четверг, Лена и Юля изъявили желание затащить в постель одного состоятельного клиента, на Ленкиной машине за ним проследили и в пятницу собрались наведаться к нему в дом. Спорили на то, что им удастся проникнуть в дом (в пятницу), они мужика дождутся и проведут с ним ночь. Девчонки должны были захватить фотоаппарат и для подтверждения своих слов сфотографировать внутреннее убранство дома и – желательно – клиента в нем. Хотя он может и не согласиться на съемку. В таком случае оставался диктофон, на который они запишут разговоры.
Днем они отзвонились одной из девушек (на нее нам показали пальцем). В дом подружки проникли без проблем, фотографии обстановки сделали и собирались ждать вечера и возвращения клиента.
– Вы говорите «дом», – перебила я. – Вы имеете в виду именно дом, а не квартиру?
– Загородный особняк. – И девчонки назвали до боли знакомый мне поселок, где мы жили с Некрасовым. Правда, коттеджиков – или загородных особняков – там было больше двадцати.
– Разве там нет охраны? – удивился Ильич Юрьевич.
– Есть шлагбаум на подъездной дороге с будкой дежурного, – сказала я. – Но пешком можно пройти без проблем. В обход. А на машине их бы не пропустили без согласия хозяина дома.
Ильич внимательно посмотрел на меня. Я пояснила, откуда знаю поселок, все девушки с большим интересом стали меня разглядывать.
– А вы там всех знаете? – решилась спросить одна.
Я покачала головой. В том поселке было не очень принято ходить друг к другу в гости, как в обычном многоквартирном доме, где я живу теперь. Да и с теми женщинами (часть из которых теперь заказывает у меня наряды) мне не очень хотелось вести пустопорожние бабские разговоры за чашечкой кофе. Дети, конечно, играли вместе, мужики выпивали, а вот у женщин общение не складывалось… Хотя там жили и одинокие мужчины. А теперь Некрасов живет с Лидкой Красавиной. Или не живет? Попросить Ильича это выяснить? Наверное, все-таки попрошу… если он соберется в поселок.
– И что дальше? – тем временем спросил следователь у девушек.
Я обратила внимание, что его глаза так и косят на открытые части их молодых тел. Да, мужику рядом с такими красотками должно быть тяжело…
– И больше мы о них не слышали. Телефоны отключены. И дома они не появлялись.
– Так, может, они еще с… мужчиной? – подала идею я.
– На это вся надежда, – вздохнула одна из девушек. – Но теперь мы не знаем, что и думать… После всех этих событий – стреляли в Соню, распяли Люду, сегодня застрелили Катю… За что?!
– А что их всех связывало? – спросил Ильич Юрьевич.
– Работа у нас в клубе, – ответили девушки почти хором.
– Вроде у Сони и Людмилы был один любовник? – подала голос я.
– Людка его на спор окрутила. Только Соня не знала… И на спор же раскрутила на поездку за границу. Она тогда много денег выиграла.
– Как Соня могла не знать, если у вас тут все пари регистрируются? – спросил Ильич.
– Все можно сделать, – знающе улыбнулись девушки. – Не в первый раз.
– Но Соня же – ваша подруга? Разве так можно поступать по отношению к подруге? – воскликнула я.
Девушки пожали плечами, потом одна заметила, что мужиков полезно проверять на вшивость. Юрик Самохвалов проверку не прошел.
– Так, давайте вернемся к бизнесмену из поселка, – предложил Ильич. – Или он не бизнесмен? Поп?
– Нет. Поп к нам только один ходит, – улыбнулись девушки. – Тот мужчина – бизнесмен, но мы не знаем, как его зовут.
– А если увидите, опознаете?