Фаберже для русской красавицы

Ко мне приезжали клиентки, рассказывали сплетни про общих знакомых, я получала удовольствие, создавая красивые вещи. Практически каждый день заглядывала Варвара Поликарповна, интересовалась, почему Соня не приехала вместе со мной, когда она вернется, какого мужчину она нашла в Лондоне. Варвара не сомневалась, что все дело в мужчине. Романова позвонила мне пару раз, сообщила, что Виктор каким-то образом урегулировал вопрос с ее проживанием в Англии, но даже не интересовалась, какой у нее статус для английских властей. Для нее было важно то, что она находится рядом с ним. Как я поняла, в Россию она в ближайшее время не собирается.
Выставка в здании Общества потомков царской семьи закрылась за день до моего возвращения, и ее отправили назад в Англию.
Некрасов за неделю моего отсутствия развелся с Лидой Красавиной, но остался без строительной фирмы, которую так хотел прихватить. Лидин отец стал совсем плох, фактически умирал, и управление строительной фирмой взял на себя его троюродный братец, переквалифицировавшись из специалиста по антиквариату в строителя. Возможно, на старости лет ему надоело рисковать. Его сын взял всю вину на себя, чиновница Надежда Васильевна изменила свои показания (возможно, из жалости к Лиде, да ведь и убивал Жорка), со старшего Красавина и Лиды сняли обвинения. Вероятно, помогла взятка. Лида, как мне сообщали кумушки, выглядит неплохо. Примерно через десять дней после моего возвращения она даже «вышла в свет» в сопровождении дяди. Я могла этому только порадоваться. Я не держала на нее зла, наоборот, жалела. И ведь в тюрьму сел истинный убийца.
Некрасов продолжал заниматься своим заводом стройматериалов, хотя и разругался в пух и прах со строительной фирмой Красавиных. Но у нас и другие строители имеются. Товары моего бывшего мужа вдруг стали активно рекламироваться в городе. Насколько я поняла, он или уже здорово расширил производство, или оно находится в процессе расширения. Проезжая мимо его рекламных щитов, выросших как грибы после дождя за последнюю неделю, открывая бесплатные рекламные газеты с его объявлениями, я каждый раз вспоминала о Некрасове и думала, где же он хранил коллекцию в моей квартире.
Через две недели после возвращения я не выдержала и позвонила Некрасову. Любопытство, конечно, порок, но я была не в состоянии с ним бороться. Я попросила Колю о встрече. Он обещал вечером заглянуть. Боялась ли я? Я просто об этом не думала и, наверное, в глубине души считала, что он меня не убьет.
Я решилась спросить про тайник после ужина. Некрасов усмехнулся, долго думал, потом повел меня в ванную, правда, там велел отвернуться. Я так и сделала и услышала за спиной какие-то щелчки. Я ожидала чего угодно, но только не полностью отходящей стены с кафелем, той, вдоль которой ванна стоит по длине. Над самой ванной словно открылась узкая дверца шкафа, на которой с обратной стороны стояли пачки долларов, евро и рублей, правда, не по всей площади. В местах, где их не было, находились пачки бумаги размерами с банковские бандероли. Наверное, это делалось для того, чтобы никакие полости не простукивались.
– Как видишь, деньги храню у тебя, – усмехнулся Коля. – Верю, что не свистнешь. Банкам не доверяю, тебе верю.
– А не боишься, что сверху прорвет трубу или случится пожар?
– Наташа! – даже обиделся Некрасов. – Я же для себя делал!
– Сам?
– Это – сам. А экспонаты тут было довольно трудно установить – я ведь изначально рассчитывал на пачки денег, ну, может, мелкие побрякушки. Встали только портсигары, часы, маленькие шкатулки, причем каждую вещицу пришлось выкладывать по отдельности. Яйцо, сделанное под «Ландыши» Фаберже, я именно тут и повредил – «ландыши» посыпались. Я их потом так и подбрасывал Жорику – испоганенное яйцо поставил в сервант, а сбитые камушки бросил на пол, под диван. Поврежденная вещь и навела меня на мысль кому-то ее подбросить, чтобы отвести подозрения от себя.
– Ты все продал?
– Да, – кивнул Некрасов. – Может, ты слышала, что я расширяю производство, обновил кое-какое оборудование, рекламу дал во многие издания. Сами эти вещицы мне не нужны. Меня интересует другое.
– А где, по-твоему, находятся изначальные экспонаты? Оригиналы?
Некрасов удивленно посмотрел на меня.
– Конечно, в каких-то частных коллекциях. Не исключаю, что у коллекционеров, агенты которых заделались потомками царской семьи и состоят в Обществе, чтобы первыми прихватить богатства, которые еще могут всплыть. А то все давно распродано.
– Но кто? Как?
Коля посмотрел на часы и предложил мне пойти включить телевизор. Сам он закрыл тайник и последовал за мной.
Показывали гонки «Формулы-1». Новая команда, бывший аутсайдер, набирала обороты, в нее переманивали лучших пилотов. Владелец, выходец из России Виктор Ванидзе, красовался перед телекамерами с традиционно небритым лицом.
– Ты знаешь, сколько стоит команда, участвующая в гонках «Формулы-1», и лучшие пилоты?
Точных цифр я не знала, но могла догадаться, откуда взялись деньги.
– Но как Витя Рябой добрался до коллекции? Как он вообще узнал про нее раньше всех?
– Андрюшу Голованова помнишь? – Я покраснела. – Вижу, что помнишь. У него очень насыщенная биография. Он попал в плен в Афганистане, бежал, потом работал у какого-то арабского шейха, у латиноамериканского наркодельца, потом его каким-то ветром забросило в Англию. Там его нанял герцог Нортумберийский, один из двух руководителей Общества потомков царской семьи. Андрюша его много куда сопровождал – тогда герцог был одним из самых богатых людей в Англии. И с лордом Саутгемптоном Андрюшу неоднократно видели.
Голованов был с детства знаком с Витей Рябым, как, впрочем, и с будущим отцом Богданом. Все выросли в одном дворе, только пошли потом разными путями: один в семинарию, другой на зону, третий в армию. Как Андрей договорился о сотрудничестве с Витей, Некрасов не знал. И о том, как делили деньги, тоже не знал. Но после общения с Андрюшей герцог почти разорился и запил. У лорда Саутгемптона тоже дела пошли прахом. Все детали знают только компаньоны. Другие могут только догадываться. Вероятно, Андрей помогал Виктору реализовывать коллекцию, поэтому его так хорошо знают агенты крупных коллекционеров.
– Значит, если я все правильно поняла, Виктор Ванидзе с Андреем Головановым украли оригиналы где-то три года назад?
Некрасов кивнул.
– Английский лорд с герцогом, понимая, что оригиналы им не вернуть и ничего не доказать, за свой счет сделали копии. Может, они подозревали Андрюшу, может, нет. Я не знаю. Но коллекция-то ведь плохо охранялась. Вообще не охранялась! Лежала и пылилась в подвале в замке. В целом замок, конечно, был под охраной, но не в расчете на наших ушлых людей, на этакую пару друзей – бывшего зэка и солдата удачи. Я, кстати, даже точно не знаю, из замка эти двое крали подлинники или из здания английского Общества потомков.
– Наверное, из здания Общества, – подумав, решила я. – Ведь герцог с лордом не зря решились сделать копии. Наверное, принц Уэльский доверил им эти сокровища, а они их прошляпили, когда за них отвечали. И Андрюшу-то они, наверное, не просто так нанимали… Не себя, любимых, охранять.
– А потом пожалели денег, – хмыкнул Некрасов. – Они же отказались от его недешевых услуг, решив, что с коллекцией ничего не случится. Ха-ха!
– Почему лорд с герцогом не обратились в полицию?! – воскликнула я. – Ведь они же англичане! И их полиция – не наши менты!
Некрасов пожал плечами.
– Возможно, им было стыдно, что прошляпили. Поэтому они и вложили свои немалые средства в изготовление копий. А потом, когда зашла речь о выставке в России, восприняли это как шанс спасти свое доброе имя – кстати, публично не запятнанное! Ведь никто же не знал про пропажу. Лорд с герцогом решили свалить все на русских. А там пусть кто угодно разбирается – английская полиция, русская милиция, Интерпол, разведка двух стран… Главное, весь мир поверит, если услышит, что русские сперли коллекцию своего последнего царя.