Гипнотические реальности. Наведение клинического гипноза и формы косвенного внушения
Р: Терапевт на самом деле никого не контролирует.
Э: Совершенно верно!
Чередующиеся ритмы внушаемости
Р: Есть только мгновения, когда терапевт может эффективно управлять чем-то, что хочет пережить пациент. Но это очень хрупко и неустойчиво. Мгновения, когда внушения могут быть приняты, чередуются с мгновениями, когда это невозможно.
Э: И терапевт может в этой ситуации продолжать чувствовать себя комфортно.
Р: Да, это очень важно знать начинающему терапевту: у пациента есть естественный ритм, который терапевт научается признавать и подстраиваться к нему. раньше я, работая с пациентами, весь напрягался от мысли: “Ой, это не работает, и это тоже не работает, и вообще все не получается”. Такое отношение, как я теперь понимаю, было смешным.
Э: Это до того смешно! Никогда не создавайте у пациента впечатления, что вы должны постоянно быть настороже. создайте у них впечатление, что они несут свою долю ответственности за успех работы. С. выразила свою уверенность, что когда она ведет гипнотерапию, она должна оставаться с пациентом все время. Поэтому когда у меня был отвлеченный вид, это дало ей основание пробудиться.
Трансовое обучение и утилизация
С: Какова логика того, что вы делаете?
Э: В ситуации обучения вы должны учиться сами. Я хочу, чтобы вы учились намного быстрее, чем учился я. Мне на обучение понадобилось лет тридцать, и в этом нет никакого смысла. Если бы я вас от чего-нибудь лечил, я бы оставался с вами и обеспечивал поддержку в определенные моменты. Но вы в процессе обучения просто нащупываете, каково это.
С: Но так получается, что я просто брожу кругами, пока мне не наскучит и я не выйду.
Э: Вы уверены, что выходите, потому что вам наскучило?
С: Это все равно, как если бы я засыпала оттого, что поймала себя на том, что клюю носом.
Э: Что происходило слева от вас на некотором расстоянии? Вы что-то искали?
[Далее Эриксон задает серию детальных вопросов С. по поводу субъективных переживаний, которые ассоциировались с ее поведением в трансе, таких как движение глаз и головы влево и вправо, мелкие мимические движения, изменения дыхания и т.д. Эриксон раскрывает, что он заметил намного больше деталей поведения С. в трансе, чем она сама может вспомнить.]
Р: Своим вопросом С. демонстрирует в высшей степени рациональный подход. Вот почему вы большую часть этого сеанса потратили на то, чтобы советовать ей отказаться от контроля сознания. Не могли бы вы подробнее сказать, что же именно вы хотели, чтобы она узнала сама? Это выглядит почти как самогипноз, когда человек должен делать все самостоятельно. Вы говорите ей, чтобы она научилась позволять событиям происходить?
Э: Совершенно верно.
Р: Если начнется зуд, не беспокойтесь, не отвлекайтесь на него. Если возникнет тяжесть, хорошо, останьтесь с ней. Если придут воспоминания, великолепно! Если вы внутри своего сознания движетесь прыжками и вспышками — великолепно!
(Эриксон рассказывает забавную историю о том, как муж и жена пытались соревноваться в выращивании помидоров. Через некоторое время после посадки жена решила, что им нужно больше солнца, поэтому она их пересадила, позже ей показалось, что им нужно больше тени, поэтому она их еще раз пересадила и т.д. Она все еще пересаживала помидоры, когда муж уже собирал урожай).
Р: Так как же этот рассказ относится к тому, что мы обсуждали?
Э: Дайте теме разрастись!
Р: А, они научаются делать что-то свое со своей скоростью. Вы даете им расти и не мешаете их естественному процессу роста.
Э: Чему я научился за долгие годы, так это тому, что я слишком сильно старался направлять пациента. Мне понадобилось много времени для того, чтобы просто начать позволять вещам проявляться, и использовать то, что проявляется.
Р: Это объяснение вашей разработки техник утилизации — один из ваших основных вкладов в современный гипноз. Вы используете собственное поведение пациента, чтобы ввести его в транс, заставить исследовать самого себя и т.д.
Неэффективность внушения,
не учитывающего нужды пациента
С: Когда я попыталась поднять руки, в конце, делая усилие проснуться, у меня закружилась голова.
Э: Почему, вы думаете, у вас закружилась голова?
С: Было такое ощущение, будто я только что проснулась утром и чувствовала себя еще в полусне. это была такая дезориентация, как будто я могла в любую сторону качнуться. Было странное ощущение во всем теле... Я сама наслаждалась трансом вначале; затем я стала терапевтом, гадающим, какого черта вы мне не говорите, что делать.
Р: Я думаю, С. начинает терять с нами терпение.
Э: Терять терпение любопытным образом, а это всегда ставит барьер.
С: Ну, может, я хочу знать практические вещи про гипноз: что это такое, как вы справляетесь с проблемами, что делать с курением, с проблемой веса и т.д.
Р: С. привыкла к интеллектуальному знанию, а не к обучению в трансе на собственном опыте.
[Эриксон завершает этот сеанс серией примеров опытного обучения и знания в противовес интеллектуальному обучению.]
Р: Вы пытались продлить ее трансовое обучение на этом сеансе, дав ей интересное постгипнотическое внушение забыть, что она в трансе. Чтобы выполнить это внушение успешно, она должна была полагаться на свое собственное бессознательное, как делала на предыдущем сеансе, когда переживала восхитительную возрастную регрессию, гипермнезию. Но на этом сеансе она была раздражена из-за того, что вы не удовлетворили ее предвзятые ожидания того, насколько пристальное внимание вы должны уделять ей во время транса. Из-за этих личных эмоциональных претензий, которые не были удовлетворены, ваше косвенное постгипнотическое внушение поблекло и не было воспринято. То, что она испытывала транс, видно по тяжести в ее руках, но затем наблюдатель-терапевт внутри нее, вероятно, вмешался и помешал дальнейшему опытному обучению на этом сеансе. Это ясное указание на то, как важно признавать и каким-то образом удовлетворять эмоциональные нужды пациента, прежде чем мы можем ожидать, что они расслабятся до такой степени, чтобы полагаться на собственное бессознательное при исполнении внушений.
Трансовое обучение и утилизация
В этом комментарии Эриксон делает в высшей степени значимое заявление: “Чему я научился за долгие годы, так это тому, что слишком сильно старался направлять пациента. Мне понадобилось много времени для того, чтобы просто начать позволять вещам проявляться, и использовать то, что проявляется”. Весь этот сеанс с С. со стороны Эриксона был попыткой научить ее позволять событиям происходить спонтанно и бессознательно. Основа обучения в гипнотической работе состоит в том, чтобы дать возможность бессознательному функционировать независимо от приобретенных привычек и программ сознания.
Эриксону понадобилось много времени, чтобы усвоить: это — первое и основное в гипнотерапевтической работе. Пациенты стали пациентами потому, что вышли из раппорта со своим собственным бессознательным. Транс позволяет пациенту освободить свое бессознательное от ограничений сознательных установок. Как только эта бессознательная модель функционирования становится явной, можно помочь пациенту утилизировать ее для терапевтических целей.
Терапевтический гипноз — это не просто еще одна методика программирования пациента. В результате интенсивного внешнего программирования пациенты утратили связь со своим внутренним “я”. Терапевтический транс — это переживание, в котором пациенты получают нечто изнутри самих себя. Знающий гипнотерапевт организует обстоятельства, обеспечивающие такую способность принимать внутренний опыт. Он позволяет пациенту узнать ценность его уникального внутреннего переживания и выдвигает предложения о том, как его можно использовать в терапевтических целях.