Ты не чужая

— Содержание билирубина снижается.
— Слава богу!
— Ему придется остаться здесь еще на одну ночь. Я сейчас соберу твои вещи и отнесу в машину. Потом, наверное, нужно подождать обхода доктора Харкнесса. Когда тебе можно будет уйти, мы поедем домой, пообедаем, и ты посмотришь детскую, все ли там есть, что надо. Потом приедем сюда и посидим с мальчиком. Как тебе план?
— Я вижу, ты все предусмотрел. — Ее голос дрожал. — Как я смогу отплатить тебе за это?
Его лицо потемнело.
— Я думал, что высказался достаточно ясно: благодарность тут ни при чем. Мы женаты. У нас сейчас трудности, но я уверен, что мы их преодолеем, как преодолевали всегда.
Кэл стал собирать одежду. Она внимательно следила за ним.
— У нас что, бывали уже серьезные проблемы?
—Да. Мне показалось, что ты увлечена Романом. Положение усугублялось тем, что он отвечал тебе взаимностью.
Диана вытаращила глаза.
— Но он же твой лучший друг!
Кэл перестал возиться в шкафу.
— Разве это останавливает людей, когда притяжение взаимно?
Страстность, звучавшая в его вопросе, свидетельствовала, что у него все-таки есть уязвимое место. Вчера ей казалось это невозможным.
— Я была тебе неверна? — осторожно спросила она, со страхом ожидая ответа.
Он вышел в ванную за туалетными принадлежностями.
— Нет, Диана, — сказал Кэл, вернувшись. — Меня смущали собственные демоны. Потому что после того, как мы поженились, Роман предложил тебе место своего помощника в агентстве. Я достаточно зарабатывал в бизнесе с недвижимостью и предполагал, что ты не будешь работать, но ты ухватилась за это предложение, а я пришел к неверному заключению. Но мы это преодолели.
— Как?
— Когда Роман понял, что я чертовски ревную, он собрал нас троих, сказал, что думает сам, и вынудил нас с тобой сделать то же самое. Когда правда выплыла наружу, я почувствовал себя круглым дураком. Интересно, что после этого разговора окрепли и наш брак, и наша дружба с Романом.
— В чем же состояла правда?
— Мы с тобой так сильно любили друг друга и так быстро поженились, что не успели до свадьбы понять некоторые важные вещи. Например, что ты хочешь сразу же завести ребенка. У меня такой мысли не было. Когда прошло два месяца, а беременность не наступила, ты забеспокоилась. Ничего не сказав мне, доверила свои страхи Роману, известному тем, что он всегда готов с благожелательным вниманием выслушать. Как раз в это время он создавал свое агентство, ему нужен был человек, который отвечал бы на звонки. Увидев, что тебя нужно чем-то занять, чтобы ты не слонялась без дела, он предложил тебе работу, которая решала проблемы вас обоих.
— А почему я не поделилась своими страхами с тобой?
— Потому что я был убежден, что мужчина должен работать, а женщина — заниматься домом. Я был упрям, и ты боялась меня обидеть.
— Но все-таки обидела...
— У меня это было не более чем уязвленная гордость. Но обида отражалась на нас обоих, Диана. Я стал мрачный и злой. К счастью, этот опыт нас многому научил. С тех пор у нас было много радостей.
— Даже несмотря на выкидыши?
— Даже так.
Теперь Диана не знала, какой он на самом деле. С мучительным стоном она прошептала:
— Чего бы я не отдала, только бы вспомнить...
— Не мучай себя. Нам нужно думать о ребенке.
— Но разве ты его хочешь?
— Больше, чем ты можешь вообразить.
— Хотя он не наш?
— Он будет наш.
К следующему вопросу ей было трудно подступиться, но Кэл был с ней честен, и она чувствовала, что обязана спросить.
— Аннабелл говорила, будто я все еще способна забеременеть. Это правда?
В глазах мужа что-то блеснуло.
— У тебя не было проблем с зачатием, но ты не могла выносить ребенка полный срок. Твой гинеколог при следующей беременности положил бы тебя в больницу на сохранение, чтобы предотвратить выкидыш. Он сказал, что это распространенная практика в подобных случаях и что она почти всегда приводит к успеху.
Когда значение этих слов дошло до Дианы, ей пришлось отвести взгляд.
— Значит, ничто не мешает нам завести своего ребенка?
Диана услышала, как тяжело вздохнул Кэл.
— В общем, да. Но мы говорим о чем-то большем. Если нет взаимной любви и желания, то и ребенка не будет, все станет этому препятствовать.
Стук сердца отдавался в ушах.
— Если бы ты был свободен и женился на ком—то другом, у тебя был бы свой ребенок.
— Возможно.
— А ты все-таки хочешь оставаться женатым на мне и усыновить Тайлера?
—Да.
— Но это несправедливо по отношению к тебе!
После долгого молчания он тихо сказал:
— Я, Кэлвин Уиттекер Ролинз, беру тебя, Диану Грейсон, в законные супруги и обязуюсь любить тебя и заботиться о тебе в бедности и богатстве, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас. Со вчерашнего дня мы стали родителями. Мы этого давно хотели. Теперь у нас есть извечная работа — растить ребенка.
«Но у тебя нет жены».
Ее охватило чувство вины. Она старательно отводила глаза.
— Что будет делать Роман?
— Кто-нибудь из сотрудников заменит тебя, пока он не найдет кого—то подходящего на эту должность. Если он ворчит сейчас, то только потому, что ты была прекрасным работником. У тебя удивительная интуиция, и, конечно, твое отсутствие сказывается на работе агентства.
— В это трудно поверить. Что я делала до того, как мы поженились?
—Ты была выпускницей биологического факультета.
— Биологического?
У него опять появилась эта полуулыбка.
— Мы познакомились вскоре после того, как ты окончила университет. Ты тогда продавала дом бабушки, чтобы переехать в Калифорнию, где собиралась работать в Красном Кресте. Случайная встреча изменила наши жиз...
— Всем доброе утро! — Доктор Харкнесс быстро вошел в палату. — Извините, что опоздал. Давайте-ка я вас осмотрю, а потом оформлю выписку. Мистер Ролинз, вы не могли бы выйти?
Кэл с полными сумками направился к двери.
— Пойду загружать машину. Я вернусь через несколько минут, Диана.
Он ушел, и доктор Харкнесс похлопал ее по плечу.
— Доктор Бил был прав, вы прекрасно справились с трудной ситуацией. Ваш муж тоже выглядит гораздо веселее. Как голова? Болит?
— Только когда я лежу в определенном положении.
— Отлично. — Он проверил давление и пульс. — Несколько дней, и даже следа не останется. Немедленно звоните мне, если появятся проблески памяти или если будете плохо спать, видеть дурные сны, если возникнут физические недомогания — тошнота или рвота, головокружение, боль, туман в глазах.
— Не волнуйтесь, доктор, она позвонит, — ответил за нее Кэл.
Услышав его голос, врач поднял голову.
— Хорошо, что вы пришли. Послушайте, что я скажу. В первую неделю ваша жена должна побольше лежать, не следует делать домашнюю работу, поднимать тяжести и наклоняться — ничего такого, что вызывает напряжение. Она должна окрепнуть.
Первая мысль Дианы была о ребенке. Если ей нельзя делать все эти вещи целых семь дней, как же она будет за ним ухаживать?
Кэл как будто прочитал ее мысли. К ее изумлению, он сказал:
— Я возьму отпуск на неделю. Когда мы вернемся домой, ей и пальцем шевелить не придется.
— Замечательно, — одобрил врач. — Еще один совет, миссис Ролинз: не волнуйтесь, если память не вернется к вам сразу. Как ни странно это звучит, но ваш разум сам справится. — От такого замечания уголки губ у нее невольно поползли вверх. — Мозг сделает то, что ему приятно, и тогда, когда ему это будет приятно. Ваше дело — только проявить терпение.
— Я постараюсь.
— Большего и не требуется. Удачи вам.
Как только он ушел, Диана бросила на Кэла тревожный взгляд.
— Доктор, видимо, не знает, что мы берем ребенка...
— Нет, — решительно прервал ее Кэл. — Но я ведь сказал ему, что пробуду дома столько, сколько потребуется, пока ты не сможешь сама ухаживать за мальчиком.
«Целую неделю под одной крышей с этим мужчиной».