До самой смерти. Том 2 (ЛП)

Я резко поворачиваю голову на его убийственные слова.
– Откуда ты узнал?
Он запрокидывает голову и смеется с такой горечью, что от этого у меня мурашки по коже.
– Откуда я узнал? Ни слова «О, Боже мой, я сожалею об этом» или «Мне жаль, Маркус». Вместо этого ты спрашиваешь, как я узнал? В какого монстра ты превратилась, Катя?
– Монстра? Я? – рычу я. – Ты здесь монстр, Маркус.
Он качает головой, злится. Не думаю, что когда-либо видела его таким. Он тяжело дышит, пот стекает по его лбу. Все его тело так сильно заведено, что видны напряженные мышцы.
– Ты хочешь заставить меня заплатить, – он так громко кричит, что я вздрагиваю и прижимаюсь к стене. – Тогда ты должна прийти и, блять, сделать это со мной. Ты же превращаешься в, мать его, долбанную трусиху и нанимаешь киллера. Какая, блять, женщина попытается убить человека? Я облажался, Катя, но смерть? Куда, черт возьми, ты катишься?
Слезы снова появляются на моих глазах.
– Она была всем, что у меня было!
– И я никогда, блять, не убивал ее! – орет он. – Я не знал. Я не делал это намеренно.
– Ты удерживал меня! – воплю я, бросаясь вперед. Он делает шаг назад, и я спотыкаюсь. Он не пытается мне помочь.
– И я живу с этим, но это…. – Он горько смеется. – Ты только представь, как она гордится тобой, когда смотрит на тебя.
– Да пошел ты! – кричу я, размахиваюсь и ударяю его в челюсть.
– Хочешь сделать мне больно? – рявкает он. – Валяй. Ударь меня, Катя. Блять, врежь мне! Заставь нас всех гордиться тобой.
Я снова бью, соприкасаясь с его челюстью. Он мычит от боли, но не останавливает меня. Ярость взрывается в моей груди, и месяцы мучений и страданий берут вверх. Я бью его, ударяя по лицу, снова и снова, касаясь кулаками его идеальной кожи. Но это не исчезает. Это не становится лучше. Это не прекращается.
– Достаточно! – рычит он, после моего четвертого или пятого удара.
Я не останавливаюсь.
Он хватает меня за руки, удерживая их над моей головой, и тащит задом наперед, придавливает мою нижнюю часть к стене. Я бросаюсь вперед, но он не двигается. Я хочу плюнуть ему в лицо. Хочу поцеловать его. Я хочу бить его, пока он не заплачет.
– Это заставляет тебя чувствовать себя лучше? – рявкает он. – Причинив мне боль, все исправишь?
– Пошел к черту! – плачу я.
– Так ли это? – орет он. – Блять, так ли это?
– Катись в ад!
– Я уже, блять, там, детка.
Затем он впивается своими губами в мои. Я целую его сильно и глубоко. Он отпускает мои руки. Я хватаю и дергаю его за волосы, опускаюсь руками вниз по шее, спине, и запускаю их под рубашку, отыскивая его голую, твердую спину. Я вонзаюсь в нее и он шипит от боли.
– Заставь это, блять, исчезнуть, Катя. Это то, что ты хочешь, – рычит он напротив моих губ. – Заставь меня заплатить.
Я в отчаянии сжимаю его мускулы словно обезумевшая женщина, желая почувствовать больше его, несмотря на то, что он прижат ко мне всем телом.
Он сильнее пригвождает меня к стене, опускает руки и запускает их мне под юбку. Его пальцы ныряют в мои трусики, и он находит клитор. Начинает щелкать и поглаживать по нему, пока я не бью его по спине и не выкрикиваю его имя.
– Блять, – рычит он.
Он обхватывает рукой мой зад и поднимает меня. Оборачиваю ноги вокруг его бедер и тянусь к его руке, желая большего. Нуждаясь во всем.
Моя голова кружится, моя ярость пожирающая, и мои ногти наносят серьезные повреждения его спине. Его член твердый напротив моей сердцевины, и я не хочу больше ждать.
– Трахни меня, – хнычу я.
Он резко дергает свои джинсы вниз, освобождая член, затем толкается вверх, заполняя меня. Я откидываю голову назад и кричу его имя снова и снова, мои ноги плотно обернуты вокруг его талии, мои руки в крови блуждают по его спине. Он запускает свои пальцы в мои волосы и трахает меня жестко и глубоко, так, как я хочу.
– Заставь это исчезнуть, – рычит он напротив моей кожи.
Я отпускаю его спину и двигаюсь руками вверх к его волосам. Хватаю пальцами и тяну его голову, обнажая шею. Я наклоняюсь вперед и опускаю рот на его шею. Я начинаю сосать и кусать, смакуя звуки его терзающего удовольствия, которые он издает. Он сжимает мое бедро, управляя своими толчками, его пальцы обжигают мою кожу.
– Черт подери, кончай! – рявкает он.
– Пошел на хер.
– Ты. Блять. Уже. Там.
Он первым приходит к освобождению, с шумом кончая, двигая бедрами, как обезумевший. И этого достаточно, чтобы отправить меня через край. Я закрываю глаза и выдыхаю его имя, в то время как мое тело бьется в конвульсиях вокруг него, пока мы кончаем вместе. Наше освобождение длится довольно долгое время, наши тела медленно работают вместе, пока мы получаем удовольствие от этого.
Затем Маркус отпускает меня и отходит назад. Он дергает вверх свои джинсы, и я замечаю, что он все еще злится. Его челюсть так сильно сжата, что я могу увидеть поддергивающие мышцы внизу его щеки. Когда он приводит себя в порядок, он смотрит на меня, все еще задыхающуюся напротив стены.
– Ты отзовешь их, или я буду вынужден принять меры.
Его слова бьют по мне, и я смотрю на прекрасного мужчину передо мной.
– Я….
– Я надеюсь, ты действительно гордишься, кем ты стала, Катя. Возможно, я и монстр, но ты превзошла меня. Ты не можешь осуждать меня, когда ты такое же зло. Твоя мама перевернулась бы в могиле, если бы увидела тебя сейчас.
Мои колени дрожат, и что-то твердое колотится в моей груди.
– Прекрати, – шепчу я.
– Ей было бы стыдно называть тебя своей дочерью.
– Остановись!
Он шагает вперед.
– Как и мне стыдно за то, что я когда-то называл тебя своей женой.
Мои колени подкашиваются и я мучительно кричу.
– Я жил со своей ошибкой. Я жил с этим каждый гребанный день. А ты, ты только начинаешь.
– Пожалуйста, – кричу я, сжимая голову. Стена, за которую я так долго держалась, треснула и стала рушиться вокруг меня.
– Ты хочешь развода? Ты, блять, получишь его. Просто держись подальше от моей жизни. Мы закончили. Завтра доставят документы.
После этого он поворачивается и исчезает в темноте.