До самой смерти. Том 2 (ЛП)

– А Уолтер?
– Он все уничтожил, Катя.
– Возможно, – шепчу я. – Или, возможно, он освободил меня из ужасной ловушки.
– Он сделал это не для тебя, а для себя. Если ты думаешь, что его заботило то, что тебе больно…то ты ошибаешься.
– Ты убил его, Маркус?
Он резко смотрит вверх.
– Это имеет значение?
Я наклоняю голову.
– Полагаю, что нет.
– Я многое сделал в своей жизни, Катя. До этого дня я не знал, что женитьба на тебе была лучшей, черт возьми, вещью, которую я когда-либо сделал.
Мое сердце сжимается.
– А сейчас? – говорю я мягко.
– Ничего не изменилось.
– Маркус, я пыталась тебя убить.
– Ты была злой и раненой, и ты только что потеряла кое-кого важного для тебя. Я не могу ненавидеть тебя за это.
– От этого не становится лучше.
– Нет, – признает он. – Не лучше. Но это закончилось. Теперь у нас есть дочь, которой нужно, чтоб мы функционировали вместе.
– Я не знаю, сможем ли мы когда-нибудь быть нами, – говорю я, опуская голову.
Он вздыхает.
– Как и я.
– Маркус?
– Да?
– Мне жаль.
Еще один вздох.
– Мне тоже, малышка.
Блять.
Мое сердце разрывается.
– Маркус?
Он мягко смеется.
– Да?
– Можешь подержать меня?
Тишина. Оглушительная тишина.
– Да, – шепчет он.
Я выбираюсь из кресла и подхожу к его кровати. Забираюсь между его ног, прижимая мое разгоряченное тело к нему. Оборачиваю руки вокруг его талии и прижимаю щеку к его груди. У него не занимает много времени обнять меня, прижимая крепче к своему телу. Я вдыхаю его запах. Позволяю его телу поглотить мое, и вдруг я чувствую, что жизнь не так уж плоха.
На секунду это чувствуется, словно так и должно быть.
 Глава 22 Катя 
Запах, как у Маркуса – мужской, насыщенный и слегка мускусный. Я, закрыв глаза, вдыхаю его. Его пальцы скользят вниз по моей спине, и это ощущается так чертовски приятно, так чертовски правильно. Я хочу остаться здесь навечно, вернуться к началу, назад, когда я была безразлична к мужчине, в которого влюбилась. Назад, в то время, когда все было намного проще. Хотя время всегда было против меня.
– Катя?
Я со вздохом поднимаю голову с его груди и смотрю вверх. Чувствую его дыхание на своем лице и внезапно кажется, что мир остановился. Я придвигаюсь ближе к нему, он делает то же самое, и моментально все выходит из-под контроля. Он собирается поцеловать меня. Я собираюсь поцеловать его. В этот раз все будет по-другому. И знаете, почему? Потому что в этот раз мы оба хотим этого, и это по-настоящему.
Это, наверное, самый лучший поцелуй, который мы когда-либо разделили.
В сантиметре друг от друга, наше дыхание становится рваным и коротким. Моя рука находится на его груди, и я могу почувствовать, как его сердце стучит под моей ладонью. Он по-прежнему сильно дышит, согревая мою кожу. Мое сердце колотится, кожу покалывает, и я так чертовски сильно нервничаю, что мой желудок сжимается. Мои глаза, затрепетав, закрываются, и он настолько близко, что это ощущается так, словно его губы касаются моих.
– Мэм?
Мы отпрянули друг от друга как ужаленные. Я отворачиваюсь, стыд окрашивает мои щеки. Маркус издает хриплый, полный отвращения звук. Я не уверена: это из-за меня или из-за медсестры. В любом случае, мое сердце замирает. Я поворачиваюсь, и вижу, что Пенни все еще спит. Медсестра заходит. Ее лицо выглядит измученным, волосы собраны в тугой пучок. Я знаю, о чем она думает – она ошибается.
– Да? – говорю я скрипучим голосом, стараясь не оправдываться, почему была в кровати Маркуса, почти соприкасаясь губами, так словно мы целовались.
– Пришло время проверить Пенни.
– Верно, – говорю я, вставая. Я опадаю в сторону, истощение одолевает меня.
– Эй, – говорит Маркус, оборачивая руку вокруг моей талии. – Полегче.
– Извини, – шепчу я. – Просто устала.
– Тогда отправляйся домой. Я останусь с ней.
Я напрягаюсь. Он вздыхает.
– Она моя дочь, Катя. Возможно, я и полон уродства, но эта маленькая девочка, мое прекрасное. В любом случае я не причиню ей вреда, ты должна поверить этому.
Я закрываю глаза. Знаю, что он прав. Он бы никогда не причинил ей вреда. Тем не менее, оставлять ее не ощущается нормальным.
– Я не чувствую, что это правильно – оставлять ее, – признаю я.
– Потом ты вернешься. Во всяком случае, иди и прими душ, что-нибудь поешь.
Возможно, я смогу сделать это.
– Окей.
Он отпускает меня и подходит к кровати, занимая место рядом с Пенни. Она шевелится, когда медсестра начинает проверять ее. Пенни слегка кашляет, и после движения это снова повторяется. Мое сердце болит за нее. Лицо Маркуса морщится, и я могу сказать, что он также это ненавидит, как и я. Он смотрит на меня, и я выдавливаю слабую улыбку.
– Она будет в порядке.
– Она хорошо реагирует, – говорит медсестра. – У нее спал жар, и, кажется, что мокрота выходит из ее груди.
– Слава Богу, – выдыхаю я.
– Идите домой и поспите немного. Ей становится лучше и, пока один из вас здесь, с ней все будет хорошо.
Я смотрю на Маркуса, и он глазами умоляет меня позволить ему сделать это. С обессиленным вздохом, я говорю:
– Я поеду домой, посплю несколько часиков. Затем я вернусь.
– Я буду прямо здесь.
Я подхожу к Пенни и, наклонившись, целую ее в головку.
– Мамочка скоро вернется, малышка. Обещаю.
Я закрываю глаза, задерживаясь рядом с ее лицом. Вдыхаю ее, глажу ее кудряшки, затем встаю. Маркус смотрит на меня с интенсивностью, но в его глазах присутствует мягкость, которую я до этого не замечала. Я слабо улыбаюсь ему, затем покидаю больницу, молясь, что приняла правильное решение.