Избранник

- Я вызывала в половине третьего, - старушка силится чем-то помочь, инстинктивно проводя руками по подолу платья, словно вытирая ладони о несуществующий передник, хотя видно, что она ничего уже не понимает. 
- Так, - произносит Валера, не обращая никакого внимания на нее, словно ее не существует, углубленный в какие-то мысли. - Значит, прошло уже два с половиной часа с момента вызова. Похоже, что и не думают ехать... 
- Я тоже вызвал. Сразу, как только нам позвонили, - Синя поворачивает свою голову к остальным. - Правда, Киня? 
- Да, мы вызывали. - Киня как бы смущен, он не знает, куда девать свое тело, свои руки и свой взгляд, уставленный больше в пол, что контрастирует с его крепко сбитым и выпуклым торсом. 
- Чуваки, похоже, что Сергей и сам вызывал - говорит Синя, моргая и щуря глаза. 
- Да он, вроде, то ли говорил, то ли по его тону и поведению понятно было... 
- Итак ... приедут ли вообще? - Валера говорит это медленно и задумчиво, и по мере того, как говорит это, становится еще более озабоченным. 
- Я пойду позвоню, - Синя бросается к двери, взяв у своего друга Кини две копейки. 
- Там, кажется, есть телефон-автомат... 
- Мы давайте спустимся на второй этаж, к соседке, Марии, у нее телефон, - говорит старушка, силящаяся хоть чем-то помочь и хоть что-то понять. 
- Ну, так я пошел, - Синя выходит словно не услышав того, что говорит старушка. 
- Витя! - Валера подзывает к себе Болвана и нагибается ближе к нему. 
- Надо вызвать его мать. 
- Его мать?! Это так серьезно? 
- Да. - Валера отстраняется от Болвана и косится на старушку, которая перебегает взглядом с одного лица на другое, то и дело поглядывая в сторону двери. 
- Пожалуйста, будьте добры, вскипятите, если вас это не затруднит, воду и принесите сюда грелку, она нам может понадобиться. 
- Да что это такое! - Старушка не выдерживает и срывается. - Как это "не приедут"? ! Что это такое? Как это они могут не приехать, если человек ... в таком состоянии? Что это делается? Как это так?! - Она размахиваем руками, и ее нос, покрасневший от напряжения, сильно морщится. - Да хоть бы он и убил человека. Как вы стоите тут все - а еще, вроде бы, интеллигентные люди! Надо бежать, звонить, требовать, взять и отвезти его в больницу на такси, - она кивает на Сергея. - Человеку совсем ... плохо. Так ведь... 
- Успокойтесь, - Валера мягко берет ее за плечи выводит в коридор. - Мы ведь все это понимаем не хуже, чем вы... Очень вас прошу: вскипятите пока воду. 
Сейчас очень нужна кипяченая вода. Пожалуйста, скипятите воду. 
Старушка выходит, странно и пристально глядя на него и прикрывая ладонью рот. 
Валера остается на коридоре один, вытирая пальцами вспотевший лоб и, облокотившись, прислонившись к стене, как будто его вдруг одолела неимоверная усталость, как хирурга после особенно тяжелой операции. 
- Ребята, - говорит чуть слышно Болван. - У нас через двадцать минут концерт. Что будем делать? Все смотрят на него так, что он, осекшись, замолкает. 
- Сходи, позвони шефу, - говорит Киня. - Слышишь? 
- Да; хорошо, а что я ему скажу? 
- Это нас не касается. Скажешь ты. Если позвонишь ты, а не мы, шеф тебе поверит. 
- Да, но что мы скажем людям? Ведь от этого концерта... 
- Людям? - Киня отводят его в сторону и поворачивает к стене. - Никто из них не умрет. А тут... Ты понял, что я сказал?.. 
- Хорошо, Киня. 
- Вот так. 
- Ну что, Валера? 
- Я не знаю. Его надо срочно госпитализировать. Я не могу ничего сделать. 
- Синя, иди позвони... 
- Чего я должен ходить? 
- Сходи, позвони, а если через полчаса не приедут, повезем на такси сами. Если начнется история с географией по телефону, поедем сразу. 
- Хорошо. Но я не понимаю, чего мы ждем. Могли сразу на такси... 
- Валера лучше нас знает, что делать. 
- Хорошо. - Он выходит. В комнате остаются трое: Валера, Киня и еще Сергей. Полумрак уже скрывает углы; тени располагаются веером от окна; сваленные в стопки книги на полу и другие предметы придают всей обстановке полузагадочный и напряженный вид, как будто из этой комнаты кто-то выбирается или здесь происходит что-то такое, во что трудно поверить в м и р н о е время.. Сумрак густеет, загустевает, и у всех троих на лицах, на пальцах, на плечах ощущается это вязкое вещество - сумрак. 
- Я понял! Я все понял! Все, все, все! Я все понял! - это кричит Сергей. Его крик, скорее, похож на сдавленный полушепот, но в этой тишине, в этой комнате он становится похожим на выстрел. И этот выстрел раздается у тех двоих за спиной. 
- Сергей! - Валера вдруг подбегает к ложу своего приятеля, наклоняясь к его уху и становясь на колено. -Я не знаю, что сказать! Я ничего не знаю! Я боюсь. И не могу принять решения. Если они приедут, я ничего не знаю. Я не знаю, слышишь, Сергей? Слышишь? 
- Я все понимаю, - говорит Сергей, и новый приступ боли скручивает его, и он корчится на постели. 
- Я ничего не знаю! 
- Я все понимаю... - Это какой-то скрип, а не голос, но он не утратил своего акцента решительности. 
- Если они приедут... 
- Я не поеду...Я буду терпеть... Пока я...еще могу... Буду терпеть... Уходите... Вы не можете оставаться тут вечно... У-хо-ди..те. Уходите...Я не могу... Если вам нужно, - уходите... 
- Ну, что ты! - Валера говорит это уже стоя, он уже овладел собой. Ну, аа... 
Звонок в дверь. В наступившей тишине отчетливо слышен зудящий звук дверного звонка. С коридора доносятся голоса. 
Валера идет открывать..."Скорая помощь". Входит молодая женщина-врач: "Что случилось?.." 
- Что случилось? Что случилось у вас? 
Она останавливается посреди комнаты, не решаясь (либо не спеша) присесть на постель больного; она стоит так, держа руки в карманах своего докторского халата и пристально глядя перед собой. Она говорит совершенно обыденным голосом; в нем что-то даже более обыденное, чем в обыкновенном голосе человека... 
Валера понимает: это голос врача - но и его на этот раз что-то больно встряхивает и словно холодным лезвием проводит под подбородком. 
Сергей видит ее; но он видит ее как бы сквозь пелену, как-то расплывчато, он воспринимает все почти без мыслей, и его тело сковано болью. Он видит белое пятно халата, что-то блестящее у нее на шее, видит ее пепельные, гладко причесанные