Стихотворения (Том 1, 1968-1974)
Дерзкий и ломкий хранитель ветрил.
Соизмеряемый с пульсом и гласностью,
Светом разделенный на две поры,
Вечер смятением веет до страстности
И вожделенья приносит дары.
Всюду висит паутина влекущего,
Жизни неистовство в каждой поре,
И излучающий свет и могущество
Час этот скрыт в тонкостенной игре.
Август, 1973.
x x x
Над холмом возвышались столбы, как спички.
Белый снег - словно белое чрево Вселенной;
День был пуст; лишь предубежденья привычки
Вещи строили там, где вещей этих не было вовсе.
Пламени ярко-красные всплески взвивались
Это бочки горели, смолой покрытые когда-то,
И смола стекала, словно слезы
Или кровь, вытекающая из раны.
Витые стволы красноватых сосен,
Как жилистые тела канатов,
Стояли ровно и непонятно склонялись,
Когда ветер раскручивал их вершины.
Слезы капали сами. И воспоминанья о времени,
В котором я никогда не жил и не был,
Наполняли сердце теплой болью,
Как воспоминанья о том, кто уже не возвратится к жизни.
Медленно передвигались звенья
Цепи заблуждений и ошибок,
Цепи просто существования в пространстве
И безмолвного дления чьих-то жизней.
22 января, 1974.
x x x
Духами пахнет. Сосны вперемежку
С березами мелькают за окном.
Мир белый весь. И белы перелески.
И белый снег покоится на всем.
В снегу пушистом ветки утопают.
Седые линии проявлены чуть-чуть,
И Мир бегущий сонно догоняет
Полувидений розовая муть.
Дороги цвет перед окном мелькает,
Над чистым воздухом вибрирует туман,
И перед взором ровно пробегает
Черты белеющей безбрежный океан.
Промытый таяньем, лед светится как будто.
И свет исходит от земли и пней.
И снег немой слетает поминутно
С кривых осин, с их плачущих ветвей.
2 февраля,1974.Могилев-Бобруйск.
ИСТИНА
Полосы, глубина, в которой нет покоя больше.
Что сказать, когда ничего не сделаешь
Из ничеро не вытекающей сути?
Ах, что за желание в этом было!
Все равно, и черная пропасть вздыхает,
И хочется ударить кого-то щеткой,
Чтобы он не мешал мне писать вот это.
Подъезд открывает свою пасть, как глотку,
В которой тонут и звуки, и люди, и мысли.
А я был вподъозде в эту минуту
И вышел ровное с другой стороны Вселенной.
Крик безмолвия слышал ли кто когда-то?
А блеск бессвечения видел ли кто из смертных?
Песни мертвых когда-нибудь мог услышать?
А я не хочу жить в бестелесности мыслей,
Я хочу,чтобы мысли ответили на пытки,
В которых тонет добро, как в подъезде люди!
"Дивитесь" же на страдания несчастных;
Они ничего не говорят вашим тупоумным рылам.
Стройте же фундаменты на болоте,
Думая, что в этом заключается смысл жизни.
А мне остается записывать свои мысли,
В которых вы не нуждаетесь и не нуждались,
Чтобы потом эти мысли превратились в пафос,
Растлевающий и убивающий ваше сознание.
22 января 1974.
x x x
Секс мертв как дерево.
Всплеском кружева
Слетают тенью звезд неповторимых...
Блестит эмаль; гнилая подошва
В улыбке скалит ряд зубов незримых.
Мысль ставит часть.
В бокалах свет искрится.
Питает бешенством тупая масса взгляд.
Секс мертв как дерево, но, что не повторится,
Скрывает мертвенноеть, губами шевеля.
Прямые волосы блестят под абажуром;
Их желтый цвет мне ненавистен стал,
Улыбка кривится бесстрастно-ярким шнуром,
И рот кривой зияет как провал.
Бокал трясется, разливая влагу,
В искристых брызгах тысячи огней.
И заливает чистую бумагу
Над чашей наклонившийся Орфей.
Хохочут струны. Диким воплем сладость
Влетает в створки приоткрытых ширм,
И гаснут краски, опрокинув радость,
И гаснут брызги за наклейкой вин.
24 января, 1974. Могилев.
ПАРК ОБМАНА
Фонтан ответа брызнул вверх;
Аллеи слов толпа заполнит.
Стоят шаги среди песков
Пустынь-дорожек, взглядов-молний.
Трепещет рыбий, в чешуе,
Огромный хвост. И он из гипса.
На постаменте бюсты все
Сверкают немо в блеске липком.
Весь парк обмана затрещал
В своем безмолвном постоянстве;
Вокруг скамеек тел овал
До цветников, где запах странствий.
И тени лиц дрожат вокруг,
Как одуванчики на стебле,
Роняя семенной испуг
В сердца других, кто ими не был.
Сентябрь,1973 - Октябрь, 1975.
x x x
Молчи. Тишина тебе песню споет.
Вместо слов в этой песне одна тишииа, тишина...
Иди. Пусть покоя тебе не дает
Эта белая снегом страна.
Развяжи узелок и достань из него
Все, что надо тебе, чтобы плоть поддержать.
Внемли голосу рощ, но не знай одного:
Лишь того, что способно в пути задержать.
Слушай звезды и тот металлический звон,
Что серебрянный свет иногда издает.
Руки вытяни. Ты увидишь, как он,
Заструившись, сквозь пальцы твои уплывет, утечет.
Пальцы сжав, я открытой дадонью коснусь
Губ твоих - чтобы слово не вырвалось вдруг.
И, прочтя по губам, в тишину унесусь,
Словно ветер, свистящий вокруг.
На просторах земли, под сиянием звезд,
Дай обет совершенства, свободы обет.
Встань. И все, что укутал мороз,
Обойди, хоть за тысячу лет.
Помни: все, что лежит пред тобой
Жизнь твоя, и уж если захочешь отдать
Сразу все, чтобы тело с душой
Не томилось, не ныло опять...
Ноябрь, 1973.
x x x
Когда встает заря, рассвет
Всходит бледными лучами,
В полутьме неяркий свет
Расползается кругами,
Утро каплет свет сквозь шторы,
Словно дней неслышный вздох,
И невидимые горы
Бьет несбыточный посох,
Мир печален, и напрасно
Взор стремится отыскать
Радость тихую - в бесстрастном,
Жизнь - в идущем умирать.
Губы, яркие, как пламя,
Шепчут что-то, но в тиши
Уши сдавлены руками,
Шепот страстный заглушив.
Руки вскинуты безвольно,
Взор уставлен в потолок,
И покалывает больно
Жилка сонная висок.
Ночь погибла, расколовшись
На реальность и покой,
Сырость будней, скучность новшеств
И часов усталых бой.
То, что слито воедино
Ночью в равнозначный строй,
На две разных половины
Перестроено Зарей.
Все погибло, и напрасно
Взор стремится отыскать
Радость тихую - в бесстрастном,
Жизнь - в идущем умирать.
21 ноября, 1973.
Могилев-Бобруйск
x x x
Мне кажется: весна в свои права
Уже вошла , хоть не пора как будто.
Мне кажется: в улыбках и словах
Сквозит весна, без примеси, без смуты.
В трамваях лица, лица за окном
Внезапно-вдруг какие-то другие.
И разрезает будто бы стеклом
Светила луч дворы непроходные.
Почти подсохло. Это в феврале!
И злой туман рассеялся по лужам.
И лишь в витрине ведьма на метле
Еще висит напоминаньем стужам.
Но вновь, ворвавшись холодом в лицо,
Снег призывает страсть борьбы мятежной,
Как будто дух войны между концом
Весны живой и мертвенности снежной.
Так и меня никак не осенит
Решенье выбора, и я не знаю тоже,
Что - этот снег или тепло весны
Милей мне в самом деле и дороже.
Но вдруг любовь, как свет в глуби прозрачной
И тихий сад пpиснятся иногда,
И все забыто, и покой невзрачный
Заполнит душу - счастьем - навсегда.
2 февраля, 1974. Минск-Бобруйск.
x x x
Плеск стихий. Черное на белом.
Белое на черном. Воскресенье.