Лицом к лицу с Америкой

Паула Беккер: «Единственный путь к миру на земном шаре лежит через личные и национальные действия в духе мирного сосуществования… Мы должны отдать должное русским за их научные достижения и должны встретить Хрущева с почестями, какие заслуживает лидер могущественной державы».
Филипп Маркус: «Мне кажется, что без контактов между государственными деятелями не может быть достигнут и обеспечен мир на поколения и, наоборот, война будет висеть постоянной угрозой. Я поэтому с большими надеждами смотрю на предстоящий визит Хрущева».
Элмер Кребель: «Господин Президент, встретьтесь, пожалуйста, с Премьером Хрущевым и приложите все усилия, чтобы достигнуть соглашения с Россией, или, если это окажется невозможным сделать за один присест, попрощайтесь со своим гостем дружественным образом, обеспечив возможность дальнейших контактов».
Газета «Вашингтон пост» тоже поместила подборку под общим заголовком «Хор голосов, приветствующих Хрущева».
В одном из писем Ева Терри, жительница Вашингтона, высказывалась за то, чтобы украсить столицу США государственными флагами СССР по случаю прибытия Н. С. Хрущева. В другом письме Герберт Хаджинс признавался: «Я очень рад приезду Хрущева. Надо позаботиться о том, чтобы его пребывание здесь было приятным и радостным».
Конечно, далеко не все письма попадали на страницы газет. Помощник государственного секретаря Э. Бердинг устроил для советских журналистов прием в своей загородной вилле в Вашингтоне. Пили коктейль в саду, знакомились в предвидении совместного пути. Из бесед во время приема мы узнали, что огромный поток писем американцев поступает и в Белый дом, и в государственный департамент. Как отвечали там на эти письма, неизвестно, но у чиновников сильно прибавилось не только работы, но и непривычных забот.
Тысячи писем от простых людей Америки поступили в Советское посольство. Чтобы направлять их туда, американцам, едва оправившимся от маккартизма, требовалось известное мужество. Газета «Нью-Йорк джорнэл энд Америкэн» настойчиво советовала американцам «не вступать в переписку с главой иностранного государства», ссылаясь на закон… 1793 года, запрещавший американцам вести корреспонденцию с иностранными правительствами.
Тем не менее гора писем росла. Советские журналисты тоже решили ознакомиться с ними. От отеля «Статлер», где мы остановились, до Советского посольства недалеко — два квартала по обсаженной деревьями улице. Американцы назвали ее «русской аллеей», хотя, по правде говоря, американские журналисты тоже хаживали к Советскому посольству ради «охоты за новостями»… Письма американцев, которые очень хорошо приоткрывали занавес над их мыслями и чувствами, составляют самостоятельную главу этой книги. Мы приводим здесь лишь одно, характерное, письмо; Софи Мэри Блив из города Уоррен писала Н. С. Хрущеву 13 сентября:
«Прежде всего я хотела бы приветствовать Вас и Вашу семью по случаю предстоящего прибытия в Америку. Только через взаимопонимание, и через одно взаимопонимание, можно будет рассчитывать жить в длительном мире. От Вас после Вашего возвращения к себе на Родину ваши люди лучше узнают об Америке. Моя мать недавно вернулась из поездки в вашу великую страну. Она была главным образом в Москве и Ленинграде. Эта поездка обогатила ее, и то, что она мне рассказала, было очень интересно слушать. Вместо того чтобы читать об этих великих городах, она их видела и сделала для себя из виденного правдивые выводы. Многие вещи, о которых мы прежде читали, оказались неверными в нашем образе мышления. Только при помощи этих визитов американцы и русские будут в состоянии судить о народе другой страны, ее обычаях и прогрессе.
Пусть Ваш визит будет приятным, и пусть в итоге его последует глубокое взаимопонимание между нашими странами».
В одних письмах Н. С. Хрущева приглашали в гости на скромный обед в семье, в других — просили посетить тот или иной город, в третьих — передать привет советскому народу, в четвертых — запретить атомную бомбу. Были письма, авторы которых проявляли знание международных дел; были — наивные, были — написанные со стилистическим блеском и были — с грамматическими ошибками. Но все они свидетельствовали об одном: у тысяч и тысяч американцев открывались глаза.
На страницах газет между тем догорала дискуссия, охватившая все без исключения штаты Америки — от самых западных и свежеиспеченных, вроде Гавай, и до восточных, где «делается политика»: правильно или нет поступил Президент, пригласив Н. С. Хрущева? Ломались перья журналистов, глухо сталкивались мнения партийных лидеров, повизгивала рахитичная эмигрантская печать. Летели, что называется, пух и перья, а время и события шли своим чередом.
Суматошная, спешащая Америка в сентябрьские дни 1959 года как будто затаила дыхание, привстала на носки, чтобы быть свидетельницей «большого дня» в ее жизни. Встречались не просто главы правительств — встречались люди, за которыми стояли страны-гиганты!
В ходе стихийно возникшей общенациональной дискуссии споры велись вокруг того, с какой программой мира должен прийти на беседу с главой Советского правительства Президент США. Было всякое, включая советы, как выманить яблоко за наклейку с бутылки кока-кола. Но преобладала серьезность.
Группа демократов — членов палаты представителей конгресса США в составе 36 человек обратилась к Президенту с призывом разработать идеи о «мире в семидесятом году» и обсудить их с Н. С. Хрущевым. Почему в семидесятом, а не в семьдесят первом? Это осталось неизвестным. Конгрессмены высказались за прекращение ядерных испытаний, сокращение обычных вооружений, помощь слаборазвитым странам и за «экономическую стабильность», подчеркнув важность советско-американского сотрудничества в решении этих проблем. Стабильность больше всего нужна была самой Америке, остальное — всем.
Газета «Кэпитл таймс», выходящая в городе Мэдисон, штат Висконсин, откликнулась редакционным комментарием на опубликованную в сентябрьском номере американского журнала «Форин афферс» статью Н. С. Хрущева «О мирном сосуществовании». В нем подчеркивалась необходимость отказа от политики «отбрасывания коммунизма». «Взаимные визиты Хрущева и Эйзенхауэра кладут начало ломке этого опасного курса прошлого», — писала газета. Три года назад редактора этой газеты за такие мысли уволили бы без выходного пособия; теперь это было модно, это отвечало настроениям читателей.
Предстоящий визит Н. С. Хрущева поляризовал общественное мнение. С одной стороны, страну подтапливали доброжелательными чувствами, с другой — напускали холод и чад. Тут шли в ход заявления различных миллионеров и миллиардеров, конгрессменов и сенаторов, епископов и архиепископов, которые призывали население протестовать против приезда главы Советского правительства. Спел среди этих солистов свою партию и вице-президент США Р. Никсон. В своей речи на конференции американской ассоциации зубных врачей 14 сентября, накануне приезда Н. С. Хрущева, он призывал американский народ не доверять словам главы Советского правительства, оспаривать его заявления, задавать ему вопросы, вступать с ним в споры.
Однако в последние дни перед приездом Н. С. Хрущева голоса сторонников визита окрепли настолько, что сольные партии такого рода стали небезопасны. В газетах все труднее и труднее стало помещать статьи, рассчитанные на подготовку срыва визита, — это не нравилось читателям. Тогда недружелюбие нашло приют в разделе частных объявлений. Если имеешь доллары, легко выражать свои мысли «свободно». Реакционеры покупали газетную площадь под объявление и на месте его, в рамке, печатали антисоветские статьи. Ну, а есть ли какие-либо законы морали, чести, порядочности? Законы есть. По законам американской печати в разделе объявлений можно за счет автора печатать любой бред, включая извещение о конце мира или о том, что луна сделана из голландского сыра и хорошо идет на закуску к коньяку. Правда, чтобы купить место в газете для статьи, американскому рабочему и служащему не хватит двухлетней зарплаты.