Между Сциллой и Харибдой (= Дракониан из Нью-Йорка)

– Конечно, нет. Но ты же знаешь эти испанские суды. Просто формальность.
– Пожалуй, – Милар нацарапала свою подпись и вернула документ с ручкой Хобу. – Береги себя, Хоб.
– Ты тоже, Милар.
Она повернулась, чтобы уйти, но задержалась снова.
– А, кстати! Тебе звонил Макс Розен.
– Макс Розен? Кто это?
– Он сказал, что ты вспомнишь морских ежей на побережье Са-Коместилья.
– А-а-а! Точно. И чего же он хочет?
– Он хочет, чтобы ты ему позвонил. У меня тут где-то его номер.
Пошарив у себя в сумочке, Милар отыскала салфетку с нью-йоркским телефонным номером, расплывчато записанным лавандовой губной помадой, и вручила ее Хобу.
– До свидания, Хоб. Спасибо за развод.
– До свидания, Милар. Спасибо за traspaso.
Она радостно ему улыбнулась и зашагала к «Форд-Рейнджеру» Шелдона, стоявшему у обочины. Хоб проводил ее взглядом, не испытывая даже желания вздохнуть.
И все же… Два года совместной жизни коту под хвост.
 
Глава 4
 
Покинув Милар на углу Стейт– и Мейн-стрит, Хоб направился в свою бывшую контору, где занимал одну комнату в апартаментах дантиста. Прошло уже несколько лет с тех пор, как он прекратил выплачивать аренду, но помещение пока так никто и не занял. Табличка над дверью по-прежнему гласила: «Дракониан. Частный детектив. Специалист во всем. Конфиденциальность гарантируется». Вскарабкавшись по лестнице, он прошел по коридору мимо кабинета дантиста слева – «Гольдфарб, хирург-ортодонтолог, король прикуса» – к двери с декоративным стеклом в конце коридора. Снаружи было написано: «Дракониан, Ч.Д.». Хоб открыл ее своим ключом.
Сквозь окно, обращенное к Стейт-стрит и реке Гудзон, сочился серый осенний свет. В конце короткого коридорчика находилась тесная комнатушка с потрепанным дубовым столом и вертящимся стулом. Слева от стола стояло кресло, а справа – стул с прямой спинкой. У левой стены высился картотечный шкаф с четырьмя ящиками. На одной стене, крашенной пожухлой зеленой краской, висела копия портрета Миннегаги, Дочери Смеющихся Вод. Как ни странно, с этой картиной у Хоба не было связано никаких воспоминаний. Он даже не помнил, откуда она тут взялась. Подозревал, что это Милар приложила руку – повесила, а он и не видел. А еще древняя портативная пишущая машинка «Смит-Корона» на сером войлочном коврике. Она тоже значила для Хоба очень мало – фактически говоря, даже меньше, чем картина.
Хоб уселся за стол, пожалев, что не носит фетровой шляпы, а то можно было бы повесить ее на стоящую в углу вешалку. К появлению вешалки тоже приложила руку Милар. Самочувствие Хоба колебалось где-то между опустошенным и дерьмовым. В отличие от первого, второй развод с Милар не вызвал у него приподнятого настроения. Настало время возвращаться в Европу, хотя он только-только прибыл сюда.
Но ему еще предстоит работа. Необходимо раздобыть деньги. Собственно говоря, ради этого он и вернулся в Соединенные Штаты. Дело с Милар было лишь попутным дополнением. Вот только где же раздобыть деньги?
Морские ежи. Разумеется, помнит. У побережья Са-Коместилья.
Макс гостил у Карло Луччи – ушедшего от дел текстильщика из Милана. Луччи поселил Макса в гостевом коттедже в своем поместье Сон-Ллуч, рядом со старым свинцовым рудником, неподалеку от Сан-Карлоса. Хоб познакомился с ним в «Эль Кабальо Негро», «приемном» баре в Санта-Эюлалиа. Конечно, все это было еще до Милар, когда Хоб жил с Кейт и детишками. В то лето Найджел Уитон отлучился с острова проворачивать какой-то безмозглый план в Белизе. Без Найджела лето выдалось совсем спокойным. Макс Розен, тогда работавший в Нью-Йорке театральным агентом, приехал на Ибицу провести отпуск, арендовал на месте яхту у Техасского Тома Джордана и приглашал кучи гостей провести денек в море; Хоб оказался в числе приглашенных. Яхта представляла собой тридцатифутовый катамаран, который Техасский Том построил собственными руками, потом отправился в Катманду и больше не возвращался. В то лето у Хоба времени было невпроворот. Так что в конце концов он решил частично убить его с Максом на катамаране.
Однажды они стояли на якоре неподалеку от пляжа в Са-Коместилья. Макс захватил готовый ленч из ресторана Хуанито – не Хуанито Эстебана, а Хуанито Альвареса из Барселоны. Холодная жареная курица, картофельный салат и зеленый салат. Макс лишь посетовал, что не хватает доброй закуски.
– Тебе нужна закуска? – уточнил Хоб.
– Спрашиваешь! Ну так что?
– Отложи ленч минут на десять. Я добуду тебе закуску.
Макс – дюжий здоровяк в белом пиджаке и слаксах, купленных в ряду бутиков в порту Ибицы, – встал и огляделся. От берега их отделяло футов пятьдесят воды.
– И куда же ты направишься за этой закуской? – поинтересовалась одна из девушек.
– Не ломай над этим свою очаровательную головку, – отозвался Хоб, уже раздевшийся до плавок. Натянул маску, а с ластами возиться не стал – глубина не превышала десятка футов. Он не забыл прихватить авоську и пару брезентовых рукавиц. Затем прыгнул за борт и устремился ко дну.
В прозрачной воде песчаное дно сверкало белизной. По нему были разбросаны темные предметы величиной с блюдце. Нырнув пониже, Хоб разглядел их шипы, осторожно собрал с полдюжины и положил в авоську. Затем вынырнул на поверхность и поплыл к катамарану.
– Что это? – осведомился Макс.
– Морские ежи. Средиземноморский деликатес. Теперь нам нужны ножи, вилки и лимон.
– А на что это похоже? – спросила обладательница длинных каштановых волос.
– Сырой морской еж не всякому по вкусу. Не просите меня описать их. Отчасти вроде краба, отчасти – вроде черной икры.
Максу это пришлось по душе, и девицы возражать не стали. Девушки с Ибицы едят все, что подадут.
После ленча, нежась на палубе под лучами средиземноморского солнца, настоянными на коньяке, Макс заметил:
– Хоб, это замечательно. Все подряд. Море. Небо. Земля.
Перед ними из сверкающей глади моря возносился остров Ибица. Стоял прекрасный июльский день.
– Это лучшее лето в моей жизни, – продолжал Макс. – Если когда-нибудь будешь в Нью-Йорке…
Хоб набрал нью-йоркский номер, который дала ему Милар.
 
Глава 5
 
Ответил низкий, чистый, хорошо поставленный женский голос:
– «Макс Розен Ассошэйтс».
– Я бы хотел поговорить с мистером Розеном.
– Как вас представить?
– Скажите Максу, это тот мужик, что научил его есть сырых морских ежей около пляжа в Са-Коместилья.
– Продиктуйте по буквам, пожалуйста.
– Что именно?
– Последнее слово. Какой-то Сак.
Хоб продиктовал. Ей это все равно пришлось не по вкусу, но она была хорошо вышколена.
– Минуточку. – Она переключила его на фоновую музыку. В трубке запело множество скрипок, а за окном пара детишек играла в бейсбол с резиновым мячиком и палками вместо бит.
Внезапно в трубке зазвучали басовитые раскаты жизнерадостного мужского голоса:
– Это тот, кто я думаю?
– Да, это Хоб Дракониан.
– Хоб! Вот радость-то! Ты получил мое сообщение. Кстати, что ты поделываешь в Штатах?
– Вернулся уладить кое-какие дела.
– Как продвигается детективный бизнес?
– Лучше некуда, Макс.
– Нет, серьезно.
– Ни шатко ни валко.
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Только если ты достаточно глуп, чтобы вложить деньги в американского детектива без лицензии, обладателя неоплаченного traspaso на прекрасную фазенду в Ибице.
– Возможно, сумею помочь. В чем суть сделки?
– Макс, предложение совершенно прямолинейное. Вложи деньги, а я потрачу их на traspaso. У меня там проблема. Если у меня будет хоть какая-то прибыль, ты получишь свои деньги с лихвой.
Макс поразмыслил над этим секунду-другую, повертел в голове так и эдак, опробовал идею на вкус и нашел ее симпатичной.
– Слушай, может, я и сумею помочь. А чёрта ли мне, ты ведь чуть ли не член семьи! Откуда звонишь?