Ожерелье от Булгари

 
Глава 21
Уолтер с Грейс лежали, обнявшись в постели в мастерской. Хлопковые простыни были чистыми и свежевыглаженными. Они подверглись усиленной сушке в машинке, но, как сказал Уолтер, «ты смочила их слезами». Портрет Дорис прикрыли полотном, чтобы не видно было ее лица и чтобы она не пялилась на них. Уолтер, желая развеселить Грейс, изобразил Дорис страшной.
– К сроку все будет сделано как надо, – сказал он. – Мы не можем позволить себе разочаровать клиента, как бы нам этого ни хотелось.
– Тебе не нужны деньги, – возражала Грейс. – Все, что у меня есть, – твое. Просто позвони ей и скажи, что передумал.
Но Уолтер возразил, что не может жить за счет Грейс, гордость ему этого не позволяет, и ему нужно продвигать свою карьеру, а пять тысяч фунтов на улице не валяются. И так далее и тому подобное. К тому же задача его заинтриговала. Пристроить голову Дорис к туловищу леди Джулиет? И какая же химера получится в результате? Создаст ли некоторое утончение туловища иллюзию изящества, или получится гротеск? Необычность задачи была странно эротичной, но Грейс он об этом не сказал.
В дверь позвонили. Грейс мгновенно, напряглась.
– Лежи, – остановил ее Уолтер и встал, набросив кимоно. – Кого бы ни принесло, я от них избавлюсь.
Но когда он открыл дверь, то увидел на пороге мать с отцом. Избавиться от них было никак нельзя, к тому же он был рад им. На матери были ее лучшее пальто, и неудобные лаковые туфли, которые она обувала специально для выхода в, город. Питер надел куртку, приобретенную в семидесятых и все еще бывшую в отличном состоянии. В свое время она казалась несколько мрачной, а теперь вдруг стала очень даже яркой. Но добрые близорукие глаза и острый нос отца оставались прежними, а вот волосы поредели, как и положено почти семидесятилетнему мужчине. Уолтер был довольно поздним ребенком.
– Ой, Уолтер! – воскликнула мать. – Неужели это ты? Ну конечно, ты! С тобой все в порядке?
– А что могло со мной произойти? – удивился Уолтер.
– Ты выглядишь таким старым! Питер, тебе не кажется, что Уолтер постарел? Ну, точнее, не постарел, просто больше не похож на мальчика. Зрелый мужчина. Очень красивый.
– Волосы начали редеть, – заметил Питер. – В меня пошел, бедняга. Какая жалость!
Грейс натянула простыню до самого подбородка. Ее одежда лежала в ванной, но не было никаких шансов взять ее оттуда незаметно. К тому же Грейс нужно еще умыться и почистить зубы, однако к раковине невозможно было подобраться из-за вытащенной из воды и принесенной в мастерскую деревянной фигуры, и им приходилось пользоваться ванной.
– Мама, папа… – начал Уолтер.
– Извини за столь раннее вторжение, – сказал Питер, – но твоя мать из экономии настояла на том, чтобы ехать в поезде с общими вагонами, а они ходят в несусветную рань.
Пру подошла к мольберту и принялась изучать портрет с пока еще шаржированной головой Дорис на месте головы леди Джулиет.
– Как необычно, – прокомментировала она. – И вот такие вещи ты продаешь в Нью-Йорк? Готова поспорить, что это украшение стоит бешеных денег. Но выполнено великолепно, Уолтер. Ожерелье, во всяком случае. Я всегда считала, что у тебя больше способностей к литературе, чем к рисованию, но Дороти – помнишь мою подругу, с которой я познакомилась в больнице, когда рожала тебя? – позвонила мне вчера вечером и сообщила, что прочла в «Мейл», что ты произвел фурор в Америке. «Мейл» все-таки читает странная публика.
Грейс набралась храбрости и изрекла «Привет!» из-под простыни. Пру с Питером обернулись к ней.
– Прошу прощения, – пробормотала Грейс. – Не могли бы вы отвернуться? Моя одежда в ванной. Я Грейс, подруга Уолтера.
Затем вылезла из кровати и удалилась в ванную комнату.
– Какая чудесная фигура! – заметила Пру.
И это было правдой. За последнее время фигура Грейс поразительно улучшилась. Она похудела, талия у нее стала очень тонкой, так что Уолтер даже начал откармливать ее медовиками и орехами.
– Дороти сообщила, что у тебя, судя по всему, новая подружка, и к тому же намного старше тебя. И что в «Мейл» не очень хорошо об этом пишут. Но они, как всегда, все переврали, это свойственно всем газетам. Она совсем девочка.
– Не то чтобы мы ретрограды или кто-то в этом роде, – вступил в разговор Питер, – мы знаем, что все меняется, видим по телевизору. Это новый мир, не так ли? Но скажи, она постоянно здесь живет или только ночует?
– Живет, – ответил Уолтер.
Грейс выплыла из ванной комнаты, красивая и улыбающаяся, в футболке и короткой юбке. Все обменялись любезными приветствиями. В дверь снова позвонили. Грейс открыла.
Там стояла ее вышедшая на свободу подружка Этель в камуфляжной куртке и с выданным в тюрьме картонным чемоданчиком.
– Мне больше некуда идти, – сказала Этель. – Они выставили меня с двенадцатью соверенами, и я отдала их какому-то бездомному по пути сюда. Судя по его виду, бедолага отчаянно нуждался в дозе. Я пошла по тому адресу, что ты мне дала, но портье направил меня сюда. Ты отлично выглядишь. Сделала подтяжку или что-то в этом роде?
Зазвонил телефон, но никто и не думал к нему подходить.
 
Глава 22
После того как Барли уехал с Россом, Дорис целый час провисела на телефоне. Она позвонила на студию и попросила связаться с девушкой-искусствоведом по имени Джасмин – ее можно найти в «Булгари» – и выяснить, не хочет ли та сменить работу.
Она позвонила архитектору и велела ему разобраться со строителями. Но архитектор, извинившись, сказал, что отказывается от работы. Он привык к трудным клиентам, но Дорис превзошла всех. Однако Дорис возразила, что лучше бы ему этого не делать, поскольку в его счетах неточности с НДС, что, на ее взгляд, сильно смахивает на уклонение от налогов, да и она по его совету платит рабочим наличными, а по новым законам о предоставлении убежища это является нарушением, карающимся тюремным заключением. Архитектор, в конце концов, согласился, что продолжит заниматься домом, но станет приезжать, на стройплощадку ежедневно, а не раз в неделю, и вникать во все будет он сам, а не его менеджер.
Этот телефонный разговор оказался довольно продолжительным.
Она позвонила Уолтеру Уэллсу, но тот не ответил. Этому нужно положить конец.
Затем она позвонила леди Джулиет, чтобы узнать, не продаст, ли та египетское ожерелье, но на том конце швырнули трубку. Разговор оказался крайне коротким.
Сообразив, что к этому времени Росс уже высадил Барли, она позвонила шоферу и спросила, какого числа у Барли день рождения, а то она запамятовала. Двенадцатого декабря. Через шесть недель. Стрелец. Дорис выразила надежду, что Росс придерживается рекомендованной ею диеты и в данный момент не жует. Потому что в пятницу, когда он явится за зарплатой, ему придется пройти взвешивание. Росс ответил, что, раз ее так волнует его благополучие, пора уже выдать ему соответствующую пенсию и составить оздоровительную программу.
– Для этого уже слишком поздно, Росс, – ответила Дорис.
Она пошла на Бонд-стрит, где зашла в хорошо известный ей антикварный магазин и купила большой камин из красного дерева в шотландском стиле. Камин должны были доставить в Уайлд-Оутс на следующий день.
Затем она вернулась в «Кларидж» и позвонила в администрацию отеля, потому что горничная все еще пылесосила номер, и пожаловалась на качество ее работы. Ко дну мусорной корзины прилипла вишневая косточка, и это отвратительно.
Дорис пребывала не в самом лучшем настроении и даже сама это заметила. Но сексуальная неудовлетворенность всегда действовала на нее подобным образом.
Она позвонила дизайнеру и велела отныне работать в связке с архитектором. Она – общественный деятель и обязана уделять обществу все свое внимание. Уайлд-Оутс должен быть доделан к двенадцатому декабря. Она устраивает прием – сюрприз для Барли, и все, кто что-то собой представляет, будут на нем присутствовать. Библиотеку следует переделать так, чтобы в интерьер вписывался большой камин, который доставят завтра, и нужно обеспечить центральное место для картины шесть на три с половиной фута, которую доставят одиннадцатого декабря. Картина – ее подарок Барли, и ее откроют во время приема. Она ничего не желает слышать о его, дизайнера, проблемах, а просто хочет, чтобы все было сделано.