Спэнсер Коэн. Книга 3 (ЛП)

– Вряд ли «братья» могут быть настолько близки.
О, точно.
– Братья?
– Вообще–то, сводные братья, но да.
– Я бы сказал, что мне до ужаса приятно, что мой сводный братишка остался на ночь, и мне захотелось пообниматься с ним в его постели.
Вошла медсестра, Эндрю резко отпустил мою руку и поднялся. Он открыл оконные шторы, а сестра проводила рутинную проверку и печатала что–то на компьютере.
– Скоро будет завтрак, – уходя, сообщила она.
Эндрю поморщился и вынул телефон из кармана. Что–то написал, потом посмотрел на меня.
– Ты не будешь есть больничную еду.
– Я как бы голоден.
– Как и я, но больничную еду подают в гастрономическом аду.
Я усмехнулся, отчего проснулся мой мочевой пузырь.
– Надо отлить.
– О, давай помогу. – Эндрю опустил ладонь мне на плечо.
– А подержать за меня не хочешь?
Он засмеялся.
– Вряд ли кто–нибудь оценит.
– Я в порядке, – заверил я, поднялся на ноги и потащил за собой стойку капельницы. – Встать я могу.
Он закусил губу.
– Не в этом смысле, – фыркнув, произнес я. – Точнее в этом смысле тоже могу, но мне не хотелось бы в момент прихода доктора щеголять палкостоянием.
– Чем?
– Типа стояком, только добавь сюда еще и полный мочевой пузырь. Ну, знаешь, такое бывает. – Я прошел в ванную комнату и подкатил к себе физраствор. – Через сорочку видно мой зад?
– А, да.
Я покрутил задницей.
– Прекрасно. – Я закрыл дверь, опустошил мочевой пузырь, потом помыл руки и умыл лицо. В больницах мне всегда казалось, что я грязный. К двери я стоял спиной, чтоб у Эндрю был идеальный обзор на мой зад. Протянув за спину руку, я распахнул дверь. – Знаешь, эти сорочки могут пригодиться. Может, стоит прихватить домой?
Только вот засмеялся не Эндрю. А Сара. Очень громко. Я обернулся. Эндрю медленно закрыл лицо руками, Сара, согнувшись, беззвучно сотрясалась от хохота, родители Эндрю, у которых в руках были еда и напитки, пытались сдержать смех, а врач приподнял бровь, неспешно кивнул и проговорил:
– Думаю, вы можете ее забрать.
Не сомневаюсь, я стал бордовым от головы до кончиков пальцев на ногах. И пропищал:
– Я не знал... Господи, простите.
– Я так понимаю, вам стало лучше? – спросил доктор.
– Гораздо. – По–прежнему избегая зрительного контакта с присутствовавшими в палате, я обошел их всех и присел на кровать. И удостоверился, что все было должным образом прикрыто. – Пожалуйста, можно мне домой? Я предпочел бы умереть от смущения там.
Влетела медсестра, без слов забрала капельницу, а когда она ушла, выражение лица доктора из веселого стало серьезным. Он прочитал мне лекцию о тяжелых формах аллергии, типа я ничего не знал, и кивком показал мне готовиться к выписке.
– Как уже было сказано прошлым вечером, я предпочел бы, чтоб ближайшие двое суток вы не оставались в одиночестве. При первых же признаках головокружения или тошноты, одышке или отечности вам нужно будет вернуться.
– Я могу с ним остаться, – сказал Эндрю.
Доктор фыркнул.
– Скоро с бумагами вернется сестра. Сделайте все возможное, чтоб она не поймала вас за кражей сорочки.
– Я пошутил. И мне очень жаль, – пробубнил я, и меня поглотила новая волна позора.
После ухода доктора первым захохотал Эндрю. Он хлопнул в ладоши и качнулся с пятки на носок.
– Ну, зато теперь все видели тебя со спины.
Я швырнул в него подушкой. Она была тяжелой как кирпич. Я надеялся сделать ему больно, но он с легкостью ее поймал.
– Держи, дорогой. – Хелен вручила мне стакан. – Зеленый чай. Эндрю подсказал, какой заказ сделать. Еще есть пирожные.
Алан протянул пакет, который держал.
– Никаких моллюсков. Я спрашивал.
Я улыбнулся и отпил чаю. Он был восхитительным.
– Спасибо. Спасибо вам всем за все. За чай, за то, что вчера меня спасли, за то, что сделали вид, будто я не продемонстрировал вам свой зад. И за то, что сказали, будто мы родственники, чтоб Эндрю смог остаться.
Хелен улыбнулась.
– А, да. Это скорее была не ложь, а актерская игра. Я до сих пор в состоянии устроить достойное представление. Никто даже не засомневался.
– Спасибо. Я ценю.
– После вчерашнего это было меньшее, что мы могли сделать, – отозвался Алан.
– Я никого не виню, – сказал я. – Такое случается. – Казалось, я никого не убедил. Поэтому я отхлебнул чаю и выдохнул. – Чай отличный. Спасибо.
Эндрю присел на кровать, отпил кофе и глянул на пакет. Потом вытащил пирожное и откусил.
– М–м–м, гораздо вкуснее больничной еды.
– О, – заговорила Сара, – Лола хотела, чтоб первым делом ты позвонил ей.
Я посмотрел на Сару.
– Не могла бы ты подать мой телефон? Хотя я даже не знаю, где он.
На раскладушке Эндрю рядом со стопкой моей одежды стояла сумка. Я предположил, что там лежали мои пожитки, но уверен не был. Эндрю ткнул в нее пальцем и пробормотал что–то с набитым ртом. Мать его упрекнула, а он закатил глаза. Нормальная такая семья. Невероятная, замечательная и любящая, но совершенно нормальная.
Сара передала мне мобильник и кошелек, и когда я проверил телефон, батарея уже была разряжена.
– Вряд ли она порадуется.
Эндрю взял свой мобильный и что–то пробурчал с полным ртом. Сара закатила глаза.
– Какой же ты мерзкий. – Потом обратилась ко мне: – Думаю, у меня сохранился ее номер. Помнишь, с того раза, когда мы планировали нашу первую встречу? – Она быстро вытащила телефон и пролистала страницы. – Да, есть. Хочешь, позвоню ей?
– Если можно, просто напиши, что я буду дома через... – Я глянул на Эндрю. – Я даже понятия не имею, в какой больнице нахожусь.
Он погладил меня по ноге и, к счастью, проглотил то, что жевал.
– Передай Лоле, что он будет дома в течение часа.
– Спасибо, – сказал я и повалился на кровать.
– Ты выглядишь усталым, – нежно произнес он.
– Прошлой ночью почти не спал.
– Давай ты оденешься, и как только принесут бумаги на выписку, я отвезу тебя домой.
Я кивнул.
– Звучит прекрасно. – Потом я кое–что припомнил: – Эй, разве сегодня не понедельник? Разве ты не должен работать?
– Взял небольшой отпуск. Дней скопилось прилично.
Мне не хотелось, чтоб из–за меня он пропускал работу, но мысль провести с ним целый день в постели была слишком заманчивой, чтоб отказываться. Я доел какое–то датское пирожное и прошагал в ванную комнату. К моей великой радости, за мной не волочилась капельница, и я придерживал полы сорочки.
По–быстрому я принял душ и оделся во вчерашнюю одежду. Вернувшись обратно в палату, я чувствовал себя гораздо лучше. Для заполнения бланков на выписку не очень–то терпеливо меня ждала медсестра. Я прочитал бумаги. Сестра выдала комментарий на тему, что молодые люди не страхуются должным образом, на что я ответил:
– Австралийские и американские больничные и медицинские страховки разительно отличаются, а получение надлежащей страховки – первое, что по приезду сюда я сделал. Я слышал жуткие истории о том, что за оказание неотложной помощи люди платили бешеные бабки, потому что не были застрахованы. И прикинул, зная свою удачливость, что у меня случится реакция, и я умру в комнате ожидания. – Я поставил подпись и протянул сестре планшет.
Она просмотрела бумаги.
– Вы не вписали родственников.
Я положил ручку. Ответ занял некоторое время.
– Нет.
Я чувствовал на себе взгляды. Эндрю прокашлялся и сделал шаг ближе, чтоб за меня заступиться.
– Ладно, мы можем идти? – Он опустил руку мне на поясницу. – Готов?
Я кивнул.
– Да.
К счастью, Алан пригнал к больнице машину Эндрю, которую вчера он оставил возле дома родителей после того, как я внезапно решил умереть. Мы попрощались, и я раз двадцать сказал «спасибо» его семье. Нас с Эндрю обняли и позволили уехать.
Я уселся на пассажирское кресло. На меня обрушилась тяжесть всех тех часов, в течение которых я не спал. Эндрю коснулся ладонью моего колена.