Не искушай меня

– Чего ты ожидала?
– Осмелюсь сказать, это ещё не худший из слухов.
Взор Марчмонта обратился в сторону Четырёх Предвестниц Апокалипсиса.
– Вам стоит взглянуть на карикатуры, – сказал он. – Весьма… изобретательные.
– Не напоминайте!
– Без сомнений, Вам смешно до колик.
– Если бы Вы попали из огня да в полымя, как это случилось с нами…
– Не трать слов. Он всё равно…
– Вы герцог, – прозвучал женский голос, не принадлежавший ни одной из квартета. Он был похож на их голоса, но всё же другой.
Марчмонт повернулся от Матрон Судного Дня к девушке у окна: к девушке, бывшей и не бывшей той Зоей, которую он знал когда-то.
Она поднялась со стула. Её тёмно-красная кашемировая шаль выгодно оттеняла бледно-зелёное платье и ниспадала, прекрасно обрамляя её фигуру. Закрытый тесный лиф платья подчёркивал приятные округлости груди. Водопад юбок говорил ему о тонкой талии и полных бёдрах. Она казалась выше своих сестёр, хотя трудно было сказать наверняка, поскольку две из них серьёзно раздались в ширину, и все четыре сидели.
В любом случае, она была не карманной Венерой, но полноразмерным образцом.
Её яркие голубые глаза вспыхнули от любопытства. Или ему показалось? Зрение его не подводило. Он мог легко сфокусировать взгляд. С другой стороны, его мозг был непривычно медлителен.
– Вы говорите по-английски, – сказал он. – Более или менее.
– Поначалу было гораздо хуже, – сказала она. – Лорд Уинтертон нанял для меня компаньонку и горничную. Они не знали арабского. Никто не знал, кроме самого лорда Уинтертона. Всю дорогу мне пришлось говорить на английском. И он восстановился.
Она склонила голову в сторону, изучая его лицо так, словно оно было тоже полузабытым языком.
– Я помню Вас.
В этом голосе, похожем и не похожем на сестёр, он не определил и следа чего-то, похожего на иностранный акцент. Однако она говорила с экзотично звучащим напевом. Это был голос, наполненный полумраком и плавными границами.
– Смею надеяться, – сказал он. – Вы однажды пытались убить меня крикетной битой.
Она кивнула.
– Я крутилась и крутилась, а потом упала назад. Вы смеялись до упаду.
– Я упал? – Он всё помнил слишком ясно. Мысленный шкаф не желал закрываться.
– Я вспоминала об этом, пока находилась далеко, – продолжила она, – часто представляла себе, как Вы падаете, смеясь, и это воспоминание подбадривало меня. – Она сделала паузу. – Но Вы изменились.
– Как и Вы.
– И Вы герцог
– С некоторого времени, – сказал он. – С тех, пор как Вы уехали. – Навсегда. Она уехала навсегда. Но теперь она возвратилась. Он знал её, и, тем не менее, она оставалась незнакомкой. Не все в мире находится в равновесии.
Она кивнула, и её улыбка поблекла.
– Я припоминаю. Ваш брат. Как это было печально.
Печально. Подходящее ли слово?
Что-то было в том, как она это сказала. Он слышал горечь печали в её словах. Он вспомнил, как она тогда плакала, и как он был потрясён, поскольку Зоя Октавия не плакала никогда. И каким-то образом это сделало его собственную скорбь не такой невыносимой.
– Давние дела, – сказал он.
– Но не для меня, – сказала она. – Я пересекла моря, словно пройдя через время вспять. Для всех это выглядит, как возвращение из мёртвых. Если бы я и вправду могла вернуться оттуда, то привезла бы Вашего брата с собой.
Один сногсшибательный момент шока, укол в заново открывшуюся рану – и затем:
– Святые небеса, Зоя! – воскликнула сестра.
– Не обращайте на неё внимания, Марчмонт, – сказала вторая. – Она набралась самых странных представлений в этих языческих краях.
– Какая ему разница? Богохульство его не пугает.
– Это не означает, что её нужно поощрять.
– Его тоже не следует поощрять.
– Но я должна поговорить с ним, – сказала девушка. – Он герцог. Это очень высокий титул. Вы говорили про герцогов и маркизов. Он не подойдёт?
Коллективный вздох предвестниц.
– Подойдёт для чего? – спросил он. Рана, если она вообще была, мгновенно исчезла из его сознания. Он смотрел на сестёр, одну за другой. Все они выглядели так, словно кто-то закричал «Пожар»!
Ярко-голубой взгляд снова устремился на него.
– Вы женаты, лорд Марчмонт?
– Ваша светлость, – поспешно поправила Доротея. – К нему обращаются «герцог» – или «ваша светлость».
– Ах, да, я помню. Ваша светлость…
– Зоя, мне необходимо поговорить с тобой наедине, – сказала Присцилла.
Марчмонт неодобрительно глянул на Присциллу, прежде чем возвратился к младшей сестре.
– Подойдет и Марчмонт, – сказал он девушке, которая была и не была Зоей.
Часть его разума говорила, что это та же девочка, когда-то пытавшаяся огреть его крикетной битой, лазавшая по деревьям и крышам, как обезьянка, падавшая в рыбные пруды, желавшая стать лесником или плотником, игравшая часто в грязи с деревенскими ребятишками.
Но она не была прежней. Она выросла, всё дело в этом, сказал он себе. И сделала это первоклассным образом, как он мог видеть.
Поскольку все остальные очевидно пытались сдержать её, он решил её поощрить. – Вы говорили…
– У Вас есть жёны, Марчмонт? – проговорила она.
– О Господи! – сказала первая гарпия.
– Не могу поверить, – сказала вторая.
– Зоя, умоляю тебя, – сказала третья.
Марчмонт огляделся. Сестёр сотрясали различные спазмы. Лексхэм отвернулся, изучая пламя в камине, как он обычно делал, обдумывая проблему.
Марчмонт покачал головой.
– Ни единой.
Остальные все одновременно заговорили с Зоей. Было много шиканья, всяких «не надо», «пожалуйста, не надо» и «я надеюсь, ты не думаешь» – и прочего в этом роде.
Даже будучи в полностью трезвом состоянии, герцог Марчмонт не мог бы догадаться, о чём они говорили. Ничего удивительного. Он не в первый раз заставал их в необъяснимых семейных ссорах. И, конечно же, они не впервые мгновенно возобновили спор в его присутствии. В конце концов, его считали членом семьи, что означало, что они спокойно оскорбляли его так же, как и друг друга.
Он подошёл к столу с нетронутым графином в окружении бокалов. Он мог бы и выпить, наблюдая за представлением.
Герцог поднял графин и собирался налить в бокал, когда голос, экзотически протяжный, перекрыл остальных.
– Марчмонт, Вы женитесь на мне? – сказала она.
Мама слегка вскрикнула.
Гертруда вскочила со стула и попыталась вытащить Зою из комнаты. Зоя вырвалась и стала поближе к своему отцу.
– Герцог, вы говорили, – пояснила она сёстрам. – Или маркиз. Он герцог. У него нет жён. Жены, – быстро поправилась она. В Англии мужчина мог иметь только одну жену, напомнила она себе.
– Ты не можешь так просто предлагать себя первому же аристократу, который войдёт в двери, – сказала Доротея.
– Но вы говорили, что герцоги и маркизы к нам не придут, – напомнила Зоя.
– Страшно представить, что будут говорить об этом, – сказала Присцилла.
– Вы сказали, я не могу надеяться познакомиться с такими мужчинами, – сказала Зоя. – Но один из них здесь. – И она не собиралась позволить ему сбежать, если это в её силах.
– Ооо-х, – произнесла мама и упала на подушки.
– Посмотри, что ты делаешь с мамой!
– Она безнадёжна.
– Он, конечно, расскажет своим приятелям.
– Папа, сделайте что-нибудь! – сказала Гертруда, бросившись в кресло.
Папа лишь быстро глянул через плечо, переведя взгляд с Зои на высокого, светловолосого, шокирующее привлекательного мужчину с графином и бокалом в руках с длинными пальцами. Прекрасно очерченный рот герцога Марчмонта раскрылся, глаза слегка расширились.
Под её пристальным вниманием, он закрыл рот и зажмурил глаза.
Зоя увидела эти ошеломляющие зелёные глаза широко раскрытыми на одно головокружительное мгновение, когда они впервые увидели её. Их воздействие почти сбросило её со стула. На минуту она ощутила себя маленькой девочкой, беспомощно вращавшейся до приземления задом на пучок грязной травы.