Нам нельзя (СИ)

  
Нам нельзя
 
Катя Вереск
   
1 
 
И снова мы остаемся одни.
Наедине, в большом доме, в сумрачной комнате. За окном стрекочут цикады, шумит ветер в старых яблонях, тихо накрапывает дождь, а мы сидим близко-близко. Смотрим друг другу в глаза — безотрывно, жадно — и никак не можем решиться.
Наконец Женька склоняется ко мне и впивается в мои губы. Раздвигает их языком. Я отвечаю не менее страстно. Не хочу, чтобы он останавливался, одни поцелуи меня заводят похлеще любого порно. Его руки ложатся на мою талию, притягивают к себе. Я сажусь на него верхом, задрав тонкую юбку. Вечерняя прохлада холодит оголившийся зад, а в трусиках все горит.
Я прижимаюсь всем телом, а Женька хрипло и низко стонет, расстегивает ширинку. Я сползаю на пол между его колен, заглядываю в его лицо. Женин взгляд темен от возбуждения, глаза блестят, губы приоткрыты, и с них срывается хриплый вздох…
Будильник заверещал, выдернув меня из сна. Я разлепила глаза, зашарила рукой по тумбочке, не желая покидать горячих объятий и сумеречной комнаты десятилетней давности.
Тогда до дела у нас так и не дошло, ограничилось жестким бесстыжим петтингом. Но в моих мечтах мы дошли до самого конца.
Напряжение так и не отпускало, в трусиках было влажно. Не выдержав, я запустила в них два пальца. Широко расставив ноги, ласкала себя все быстрее и содрогнулась от короткой слепящей разрядки. Не успела толком прийти в себя, как телефон затрезвонил снова.
— Д-да? — я промямлила в трубку.
— Але, дорогая, ты где? Я уже у твоего подъезда, — заявил голос сестры.
Я села на кровати, отняла мобильник от уха и посмотрела на время. Черт, проспала! Будильник не перевела, а ведь договорились, что Галка заедет за мной на час раньше!
— Галюш, я сейчас, пару минут, — затараторила я, одновременно влезая в джинсы и причесываясь.
— Понятно, — недовольно ответила Галка. — Я у подъезда припарковалась, короче.
Я быстро оделась, сунула в рот запретный (диета!), но такой желанный бутерброд, покидала необходимые вещи в рюкзак, захватила подарок в яркой обертке, и кубарем скатилась по лестнице, не дожидаясь лифта.
— Вот сейчас в пробке стоять будем три часа, — выговаривала мне Галка, когда мы доехали до МКАДа и встряли. — А все почему? Раньше надо было выезжать.
— Да, Галюш, извини, — тихонько вздыхала я. — Сейчас-то что?.. Едем уже.
Машины двигались медленно, друг за дружкой, как слепые в выхлопном тумане. В итоге ехали мы не три запланированных часа, а пять. Но явиться нам следовало обязательно, нас с Галей ждали.
Наша бабка выходила замуж в третий раз. Все семейство было радо: нет ничего страшнее, чем гиперактивная и очень волевая женщина в годах, которой нечем (и некем) заняться. После инфаркта второго мужа она не вылезала из гостей, постоянно висела на телефоне, рассказывая маме и тете Люде как правильно убирать дом, тратить деньги и вообще жить. И спасло нас лишь появление дяди Саши. Мужчина он был спокойный, тоже в годах, обращался с бабулей виртуозно — всегда слушал так, будто впитывал каждое изреченное ею слово. Благодарнейший зритель, который, конечно же, потом все делал по-своему.
В общем, свадьбу они подгадали к началу майских праздников, и теперь все наше семейство собиралось в загородном доме отмечать, шашлычить и пить. Хотя я подозревала, что вместо отдыха и шашлыков мы все будем косить, красить и чинить.
Галка припарковала свой потрепанный «рено» напротив ворот. Я вышла, с наслаждением потянулась на свежем и теплом ветру. Пахло хвоей и смолой.
Участок у нас большой, еще в советское время дедушке выделили за выслугу лет или что-то в этом роде. Дом стоял почти что в лесу — половина участка поросла соснами и переходила в лес, на второй половине росли яблони. Поэтому осенью крыша дома оказывалась присыпана хвоей, а земля — чуть забродившими яблоками. Сам дом подмигивал из-за листвы красным, два этажа, выложенные кирпичом. Много комнат, все для большой семьи.
Бабушка крепко меня обняла, чмокнула в обе щеки.
— Линочка, — велела, — поднимайся наверх, будете с Галочкой в ее комнате.
— А моя как же?.. — я жалобно подала голос, но бабушка только отмахнулась.
— Я уже все распланировала, народу будет много, придется потесниться, мои дорогие.
И она убежала, раздавая указания направо и налево.
Мы поднялись наверх, кинули вещи в тесную Галкину комнату с видом на сад. Я переоделась, влезла в старое платье, которое висело на плечиках в кладовке. Пачкать джинсы не хотела, да и вообще я не люблю, когда одежда воняет дымом и шашлыками. Галке кто-то позвонил, и я спустилась вниз, чтобы не мешать ей говорить. Вышла в сад, наслаждаясь теплым весенним деньком. Подошла к клумбе с высокими цветами, то ли гладиолусами, то ли еще как-то их называли. Склонилась стряхнуть жука с одного цветка, как сзади меня окликнули:
— Лина, привет!
Не знаю, что я узнала быстрее: его голос или лицо. Наверное, все же голос, хоть я и не слышала его столько времени. Сколько мы не виделись? Десять лет? Девять? А сердце снова застучало, как тогда, будто только вчера расстались. Я даже замуж сходила. За год совместной жизни поняла, что человек вообще не мой, не нужно терзать ни себя, ни его, благополучно развелась и забыла, как забывала многих. Единственным, кого забыть не смогла, был Женька.
И вот, пожалуйста, он стоит передо мной и улыбается. Кривенько так, неуверенно. Наверное, ему неловко, как и мне.
Выглядит он хорошо, я бы даже сказала, замечательно. Раздался в плечах, да и вообще превратился из подростка в сильного мужчину. На лице аккуратная щетина — из разряда тех, которые специально ровняют в барбершопах, — под модным пиджаком белая, будто жеваная майка с какой-то надписью. За забором остывает новый мерседес черного цвета.
Чувствуя, как горят уши, я махнула в ответ рукой и отвернулась к гладиолусам. Стояла, изображая интерес к бутонам и клумбе в целом, а в голове крутилось всякое. Что он здесь забыл? Ни на одном семейном торжестве не был, а тут явился. И я хороша — в дачном платье: на подоле пятно, мятое все и полнит. Я даже не накрасилась… Черт, черт, черт!
Как назло вспомнился тот сон: в душной темноте он гладит мое обнаженное тело, я прижимаюсь мокрыми трусами к его вздыбленному члену, мечтая, чтобы он наконец вошел в меня, вбился толчками, растянул и заполнил…
Но нет, нам нельзя. Мне нельзя.
Нехорошо фантазировать о сексе с двоюродным братом.
2 (обновление от 27.06)
Женька зашел в дом, и тут же донеслись восторженные крики. Я глянула в окно, через которое была видна часть прихожей. Бабушка расцеловывала Женьку. Папа и дядя Саша жали ему руку, Галка выглянула из кухни с улыбкой. Наверное, было невежливо вот так стоять отдельно, стоило тоже зайти. Но я будто вросла в землю, как еще один цветок на проклятой клумбе.