Вернуться живым
– Нет! Подрезать бы все ваше замполитовское племя под корень, легче стало б жить. Баба с возу – кобыле легче.
– Ну, тогда дохляков в горах сам будешь подгонять и выносить.
– Вынесем как-нибудь…
– А кто тебя газетами и книжками будет снабжать?
– Обойдусь.
– А в карты с тобой играть?
– Перебьемся.
– Коньяк-водку вместе пить?
– Другого собутыльника найду! И никогда больше пить с тобой не буду, отстань от меня! Ничего мне от тебя не надо. Отлучаю презренного и недостойного от самодержавного тела! Отправляйся-ка ты с третьим взводом на их задачу. Я тебя разжаловал, будешь в ссылке находиться, пока моя душа не оттает.
– Вот и поговорили по душам старые товарищи, – обиделся я в свою очередь. – Ну и хорошо, иду с Мандресовым. И очень этому рад! – и я хотел было уже уходить, но был схвачен за руку и остановлен.
– Ник, приемничек-то оставь! – нагло и широко улыбнулся Володя.
– Грабеж! Это мой транзистор!
– Нет, не твой – имущество роты. «Маяк» на балансе стоит, я за него отвечаю.
– Но я его на складе с боем доставал и носил на себе всю дорогу!
– Не ты. Его на БМП возили! Отставить разговорчики, у тебя собственный маленький транзистор есть! – прикрикнул Сбитнев и нагло заржал. – Хочу чемпионат мира по футболу услышать!
– Ты только что говорил, мол, ничего от меня не надо, а сам последнее отнимаешь. Крохобор!
– От крохобора и слышу. Собирай манатки и двигай в гору к третьему взводу. Видишь, вон там твой Мандресов со своими архаровцами по склону идет.
– Вижу…
– Вот с ними и выдвигайся. Сколько тут с тобой пехоты?
– Пятеро. А машину куда поставить?
– Всю технику забирает Лонгинов. Я сейчас должен получить у него последние указания и потом пойду на соседний хребет, а Вертишин сядет на сопку правее меня. Три задачи держим. Ну, валяй отсюда, бывший собутыльник, – ухмыльнулся Сбитнев и хлопнул меня по спине.
– Вовка, а может, ты мне сто чеков займешь? Тогда проверим, насколько ты за меня больше будешь переживать.
– Нет, не дам! Я не хочу беспокоиться о тебе. Иди с глаз моих долой, торопись, а то броня с твоим мешком уедет, – вновь засмеялся Сбитнев.
МЕСЯЦ КОПЧЕНИЯ НА СОЛНЦЕ
Моя группа с «Утесом» медленно потянулась вдогонку за взводом. Вначале крутой подъем метров пятьдесят, а затем более пологий, но кажущийся бесконечным склон. Мы двигались по песчано-каменистой осыпи, и из-под наших ног постоянно выскальзывали камни. Тяжело нагруженные бойцы брели, загребая обувью песок и камушки, поднимая пыль. Сбитнев немного подождал, прикрывая пушками наш выход, а потом умчался на машинах дальше по дороге в сторону Файзабада. Час перехода под палящим солнцем, и мы на месте. Сашка уже сидел на вершине, развернув карту, и пытался «привязываться» к местности.
– Уф-ф! – тяжело выдохнул я. Сбросив мешок, я вытер тыльной стороной ладони обильный пот со лба и присел рядом. – Саня, ты уже сориентировался?
– Да хрен его знает. Я в горах пока плохо ориентируюсь, для меня все тут одинаково. Черт поймешь, эту местность: горы, хребты – все как под копирку. Давай вместе мудрить…
– Давай. Начнем плясать от дороги. Давай сядем чуть повыше: оттуда лучше видно.
Через сорок минут споров мы пришли к общему согласию о нашем истинном местоположении, и после этого Мандресов доложил Сбитневу о наших координатах по кодировке на карте. Тем временем бойцы быстренько построили укрытия, а Якубов даже успел покашеварить.
– Товарищи офицеры! Скорее, пока еда не остыла, – громко крикнул мордатый сержант. Ах, Якубов! Золото, а не боец!
И тут к нам подбежал Свекольников с перепуганным лицом, протягивая радиостанцию Мандресову. Сашка тревожно вслушивался и параллельно комментировал мне услышанное и происходящее во внешнем мире.
– Ник! Во втором взводе подрыв! Трое ранено, двое – тяжело…
– Кого зацепило? – воскликнул я, встревожившись.
– Черт его знает, не говорят. О! Твою мать! Ветишина зацепило! Сбитнев говорит: старшего ранило! Сережку нашего ранило!
– Куда ранили?
– Не знает.
– Саня, дай я сам поговорю с командиром.
– Он и так тебя требует, – и Александр сунул мне в руки радиостанцию.
– Никифор! Как у вас дела? – спросил Сбитнев суровым тоном. – Почему не докладываете обстановку?
– Сориентировались и привязались к местности, окопались и закрепились. Хотели доложить о построении СПСов, но услышали про потери, теперь тревожимся, молчим и слушаем, – ответил я.
– Делай вот что, слушатель! Бери одного «карандаша» и следуй ко мне. Как говорится, с вещами на выход!
– «Карандашу» тоже с вещами?
– Да! Бери любого и побыстрее! – Я поглядел на Сашку.
– Слышал приказ?
Он грустно вздохнул и обреченно кивнул.
– Я думал, вдвоем хоть какое-нибудь время повоюем, а то боюсь, что-то не так сделаю. Я же в первый раз в рейде.
– Не переживай. Все будет нормально! Гурбон и Юревич подскажут, нормальные сержанты, хоть и молодые. Свекольников – хороший связист, взвод у тебя что надо, твой предшественник их отлично подготовил. Я у тебя, наверное, Уразбаева заберу. Проку от него никакого, и большой потери не будет. А во втором сплошные узбеки – русскому бойцу тяжело будет. Наверняка Вовка меня вызывает командовать вторым взводом вместо Ветишина.
– Бери кого хочешь…
– Эй! Уразбаев!
– Я! Слюшаю! – с тревогой в голосе откликнулся молодой солдат.
– Собирай манатки – идешь со мной к ротному.
– Чего собирать? – недопонял и переспросил солдат. – А пачаму я?
– Вещи! Шмотки собирай и быстрее! – воскликнул взводный. – Ничего не забудь, а то оставишь тут что-нибудь. Назад потом не вернешься!
– А почему я?
– Потому! Замполит тебя выбрал, очень ты умный и смелый.
Узбек опешил и растерялся.
– Какой умный, какой смелый? Я обыкновенный, не надо меня. Не хочу во второй взвод. Хочу с Якубовым…
– Испугался идти к своей «узбекской мафии»? – догадался я и самодовольно улыбнулся. – Ничего не поделаешь, придется!
Солдат продолжал скулить в полголоса и в то же время обреченно собирался в поход.
– Видишь, Саня, не хочет быть на побегушках у Алимова и Исакова. Те страшные бездельники, и ему придется подчиняться старшим землякам, все за них делать. Так, я говорю, солдат?
– Ага… – уныло соглашался Уразбаев.
– Ничего страшного, в обиду не дам! Пошли быстрее! Сашка, не грусти и не скучай! До встречи!
Мы крепко пожали друг другу руки на прощание, и я зашагал по еле заметной тропе в сопровождении молодого бойца.
Мы спустились в ложбину, поднялись на хребет, снова ложбина, снова хребет, еще спуск, и вот наконец подъем на высоту КП роты. Пришли мы оба взмокшие, хоть тельняшку выжимай и соль со спины соскребай. Нас встретили минометчик Радионов и врач двухгодичник, старший лейтенант.
– О! Привет медицине и «богу войны». Как вы тут? Где Володя? Что с Сережкой?
– Здорово! Ротный ждет тебя там, во взводе Ветишина. Топай к нему, не задерживайся, – ответил за всех минометчик. – Сереге лицо сильно посекло и ранило осколком руку. Ничего страшного. Руку задело не сильно, а симпатичную морду лишь чуть-чуть попортило. Но ведь говорят, что шрамы украшают мужчин…
– А я переживал, думал случилось страшное – типа без глаз… Уф! Сейчас немного передохну, с вами язык почешу и пойду докладывать. Хорошо, что с Ветишей все более-менее нормально. Надо «дух перевести! Меня прямо качает. Силы на переходе оставил. Какой изнуряющий зной! Сил моих нет! Хочется упасть где-нибудь в тень, а ее, как всегда, нет…
– И еще долго не будет! Сегодня Ошуев поставил задачу ротам закрепляться как можно основательней и быть готовыми отражать атаки мятежников. Есть вероятность, что мы тут проторчим около месяца, – поддержал разговор медик, сверкнув солнечными зайчиками от квадратных очков.
Я задумчиво почесал голову. Прощай отпуск летом! Нечего сказать, хорошенькая перспектива.