Яйцо

Клара утверждает, что ваш дед как-то сказал ее покойному мужу: "Каждый советский человек, родившийся после 1931 года, уже не человек, а бог". Но что он понимал под словом "бог"? 
- И что сейчас с группой? 
- Не знаю. Скорее всего, она более не существует. Егоров занимается спортом. Понизов почти не выходит из своей дачи и никого не принимает. Говорят, он пишет поэму пророческого содержания. Якобы он предсказывает, что в 2000 году Ленин воскреснет, и в жизнь людей войдут новые религии. 
И снова мы шли и шли, в любую погоду, между Переделкино и Баковкой, между киевской и белорусской ветками. И волчонок с князьком следовали за нами. Кстати, Коля Вольф был уроженцем Белоруссии, а Княжко возрастал в Киеве, посему в обращении к ним мы часто употребляли выражение "подданный Бастинды", "вассал Гингемы", на что галантный Княжко неизменно возражал: "Я принадлежу только вам. Феи Убивающего Домика, Феи Убивающей Воды!" 
Коля в ту пору писал исторический "роман-эссе" о Карамзине, а также публиковал какие-то фельетоны под псевдонимом Джонни Волкер. Княжко работал над повестью "Дядя Яд". Содержание повести: 
Умирает старый человек, по профессии психолог, в прошлом психоаналитик-педолог, ученик Осипова и Ермакова, чья молодость прошла в бывшем особняке Рябушинского, где в 20-е годы размещался Советский Психоаналитический Институт. Делом своей жизни он считает фундаментальный труд "Первослов", посвященный основным, первоначальным словам ребенка, с помощью которых маленькое существо пытается обозначить ближайших к нему людей. Для того, чтобы понять смысл этих слов, следует отчасти расчленить их, отчасти отразить в зеркале. Герой интерпретирует МАМА как АМ-АМ, то есть как ЕДА одновременно запрос на первому и указание на то место-существо, которое является источником этого живого питания. ПАПА он истолковывает как ТА-ТА, то есть, в соответствии с учением Отца Фрейда, ПАПА это возможность наказания (получить А-ТА-ТА) - воздетый перст, отцовский фаллос, готовый стать орудием возмездия за младенческую шалость. БАБА (БАБУШКА) связывается со сном, с БАЮ-БАЮ. Бабушка есть фигура усыпляющая, она восседает у кровати засыпающего, вяжет (как Парки, прядущие нити судьбы) и рассказывает предсонные сказки, поет колыбельные. В силу этой связи с миром снов и засыпания слово БАБА, относимое младенцем к бабушке, затем становится в русском вульгарном языке обозначением женщины вообще. (Поскольку и слово "спать" имеет сексуальный смысл.) БАБА это "женщина неотчужденная", которая всегда является или "моей бабой", или "своей бабой", или чьей-то бабой. ТЕТЯ происходит от ТО-ТО, то есть ЭТО - женщина отчужденная, нечто внешнее, объект. ТЕТЯ и ДЯДЯ обозначают одновременно родственников и в то же время вообще чужих людей ("не подходи к тете", "не подходи к дяде", "чужая тетя", "чужой дядя"). При всей этой чуждости-родственности, ТЕТЯ и ДЯДЯ имеют серьезные различия. Если ТЕТЯ (ЭТО) это чистая объектность, обтекаемая, полая, то ДЯДЯ это объект, у которого что-то есть, и это нечто должно быть вытребовано. Поэтому ДЯДЯ происходит от ДАЙ-ДАЙ (в младенческом произношении "дяй-дяй"). Ответом на ДЯДЮ является НЯНЯ, то есть "НА-НА", жестдавания, предоставления. 
Не закончив своей поздней и основной работы, психоаналитик умирает. К моменту смерти ему исполняется 99 лет. Повесть начинается словами: "Не дотянув одного годка до столетнего возраста, я умер". Он попадает в рай, где встречает всех своих родных. В раю, как и полагается, царствует блаженство. Через некоторое время у героя появляется смутное чувство, что чего-то не хватает. Здесь о чем-то умалчивают. Есть одно место в раю, куда избегают прогуливаться. В этом месте герой вдруг вспоминает, что в числе прочих родственников у него когда-то был еще и дядя. Он его мало знал, видел всего несколько раз, забыл о нем, однако в раю он его не встретил. Он спрашивает о нем. В ответ замешательство. Блаженные почему-то не понимают простого вопроса "Где дядя?", как будто с ними говорят на неведомом языке. Все как будто бледнеет в ответ на этот вопрос, и душа героя вдруг начинает быстро идти вниз, падать, как бы проваливаясь сквозь бесчисленные слои небес. Небеса уже не "держат" его. В конце этого падения выясняется, что дядя в Аду и что условием райского сосуществования было не воспоминание его, забвение о нем. Вспомнив о дяде (случайное, в общем-то, воспоминание), герой исключил себя из райского мира. В результате он попадает туда, где находится дядя - это небольшой ад, где кроме дяди никого нет. Особых страданий тоже нет, вот разве что немного тесновато. Этот ад слегка напоминает знаменитый ад Свидригайлова - комнату с пауками, вот разве что без пауков. Похоже на обычную камеру-одиночку. Грешный дядя вначале радуется прибытию племянника (а то даже поговорить не с кем), но быстро выясняется, что говорить им не о чем - они почти не знают друг друга. К тому же дядя банален, как всякий закоренелый преступник-рецидивист. Единственное, на что он способен, это рассказы о совершенных им многочисленных убийствах. Вскоре Высшие Силы изымают героя из "мира дяди". Под конец ему предлагают выбор между двумя видами перерождения: стать россыпью ароматных подснежников или же стать необозримой мокрой грязью, слякотью, покрывающей все пространство России. Психоаналитик выбирает второе, говоря, что подснежники хотя и милы, но локальны и недолговечны, а русская слякоть есть и будет всегда - она возрождается каждую весну и царствует до поздней осени. К тому же она отражает небо, "Я бы не хотел стать недрами земли, но мокрой поверхностью быть согласен. Я счастлив, что смогу обнять Родину свою - об этом я не смел даже и мечтать. Ведь единственный настоящий рай - это слияние с возлюбленной, а я всю жизнь любил Россию". Он будет огромным, плоским, вечным, чавкающим и всхлипывающим под бесчисленными ногами и колесами. Разостлаться под ногами других - это ли не подлинное величие? Его всегда тянуло и к глобальности и к самоотдаче. В сущности, это материалистический финал. Все предшествующее можно, при желании, считать за коматозный галлюциноз. Повесть завершается рассуждением о том, что если бы у героя была бы возможность завершить свою работу "Первослов" (для него эта работа является одновременно и "Последнесловом"), он бы иначе интерпретировал слово "дядя". "Дядя" это прежде всего"да, да" (согласие), затем это "дай ад" (согласие на ад), затем "да, ад" (признание ада адом, в смысле "да, это ад"). И наконец, "дядя" это "яд-яд" или ад как яд - яд замедленного действия, особо тяжелая форма интоксикоза. Яд замыкает круг. "Яд" от слова "еда" (яда), "есть" значит быть и питаться. "Не ядите и не ядимы будете". И это означает: кто не ест, не отравится. А тот, кто не ест, тот не есть. А это означает: "не быть" - это единственный способ не быть в аду.