Синдром Кандинского

- В лес, шеф. В смысле - в горы. 
- Альпинисты, что ли? - не оборачиваясь, спросил водитель. Он лихо вырулил на темную улицу и, не обращая внимания на колдобины, на большой скорости поехал в сторону Старой Гагры. 
- Вроде того, - устало ответил Антон и закрыл глаза. - Утром будем брать Большой Кавказский хребет. До утра надо ещё успеть выбрать горы поудобнее, чтоб наверху поменьше снегу было. У вас здесь, говорят, снежных людей в горах видимо-невидимо. 
- Не видел, - ответил водитель. - Бараны снежные есть, а людей не видел. 
- Это они только прикидываются баранами, - зевая сказал Антон. 
Езда в машине укачала обоих пассажиров, и они уснули, а когда проснулись, машина стояла, в салоне горел свет, а снаружи была такая плотная темень, будто автомобиль накрыли брезентовым чехлом. 
- Приехали. лес, - сказал водитель. - К хребту - наверх, к морю вниз. Не заблудитесь. 
Машина уехала, и они остались на проселочной дороге, едва видной при свете фар и совершенно неразличимой в темноте. Тишина стояла такая, что они слышали дыхание друг друга. Пахло прелой листвой и хвоей. 
- И зачем мы приехали сюда? - тихо сказала Наташа. - Так хорошо было в твоей конуре. 
- Зачем? - рассеянно спросил Антон. - Сейчас расскажу зачем. Нам надо с тобой где-нибудь устроиться сесть. 
Некоторое время они на ощупь продирались через кусты. Зачем, когда Наташа сказала, что дальше не пойдет. Антон нагнулся, пошарил вокруг себя рукой и, нащупав сухой холмик предложил Наташе сесть. Пока Наташа, охая и проклиная поездку, устраивалась, Антон открыл шампанское. Оно выстрелило, как охотничье ружье, напугав Наташу до полусмерти. Выстрел несколько раз отозвался эхом, и Антон пошутил: 
- Смотри, здесь, как в кабаке, за каждым деревом пьют шампанское. 
Наташа вздрогнула от выстрела и схватила Антона за локоть. 
- Не бойся, теперь к нам ни один зверь не подойдет, - сказал Антон. 
- Ты их не распугиваешь, а подзываешь, - сказала она. - Обними меня, мне страшно. 
- Здесь, кроме ежей, ничего не водится, - сказал Антон. 
- Ты не знаешь, здесь даже медведи есть, - серьезно возразила она. Но вообще-то я не зверей боюсь. Мне просто страшно. Я боюсь того, от чего не убежишь и не спрячешься. Какого черта мы сюда притащились? Вон посмотри, верхушки деревьев почему-то светятся голубым светом. И качаются. Антон, почему они качаются, ветра ведь нет? 
- Это луна, просто её отсюда не видно. А качаются потому, что длинные. Я тоже при ходьбе качаюсь. - Осторожно отпив из горлышка, Антон протянул бутылку Наташе. - Пей, только не торопись, а то взорвешься. Итак, вначале я расскажу тебе одну историю. Ты слушаешь? 
- Да, - сделав глоток, ответила Наташа. 
- Так вот. Был у меня друг. О его смерти я узнал через месяц после похорон. Меня не было в Москве, а когда я вернулся, на его могиле успела вырасти трава. Его жена рассказала мне, что в деревне, где мы всегда вместе отдыхали на даче, он поссорился с одной бабкой, которую все считали колдуньей. 
- Нашел место, где рассказывать такие страсти, - сказала Наташа. 
- Не перебивай, - ответил Антон. - Это имеет отношение к тому, зачем мы здесь. Так вот. Что-то они не поделили со старухой, и колдунья пообещала ему, что он очень пожалеет о ссоре. И действительно, ровно через неделю друг уходит в лес за грибами и умирает там при самых загадочных обстоятельствах. Его нашли сидящим у дерева с выпученными от ужаса глазами. Корзина с грибами валялась рядом. Через какое-то время друг незадачливого грибника - назовем его Иваном - решил отомстить колдунье. Она многим успела напакостить, и самому Ивану в том числе. Как-то в конце октября, когда все дачники уже разъехались по домам и в деревне не осталось никого, кроме нескольких стариков, он решил навестить старуху. Взял с собой ружье, немного еды и рано утром отправился к этой самой колдунье. С поезда он сошел на две остановки раньше, чтобы его случайно на станции не увидели знакомые, и остаток пути добирался лесом, который хорошо знал. Как это часто бывает в конце октября, шел дождь. Идти Ивану было трудно, на сапоги налипала грязь, и он часто останавливался, чтобы очистить сапоги от глины. К деревне Иван подошел около полудня и долго стоял на опушке леса, наблюдая в бинокль, есть ли кто поблизости, но так за полчаса никого и не увидел. Тогда он пересек раскисшее от дождя поле и огородами подошел к дому колдуньи. Всю дорогу до деревни Иван уговаривал себя, что собирается совершить благое дело - наказать зло. За это время он сочинил, наверное, целый трактат о том, что такое справедливость. Говорил себе, что если каждый порядочный человек встанет на защиту добра и начнет искоренять зло вокруг себя, то очень скоро на земле зла не останется совсем. Когда же подошел к дому старухи, его охватил страх. Нет, он не стал думать иначе. Просто ему сделалось страшно, потому что одно дело рассуждать о борьбе со злом и совсем другое - вступить с ним в борьбу. 
Когда Иван подошел к двери, из дома вышла старуха колдунья. Вид у неё был такой, будто она ждала Ивана. Колдунья смотрела на него без всякой злобы и даже слегка улыбалась, а Иван до того испугался, что поначалу не мог выговорить ни слова. В горле у него пересохло, а сердце бухало так громко, что ему показалось, будто взлетевшие с дерева вороны испугались этого стука. 
Старуха пристально смотрел на Ивана и молчала. Наконец он хрипло поздоровался с ней и попросил попить воды. 
- Зайди попей, - сказала старуха. - Только не за этим ты сюда шел через поле. 
- Не за этим, - совсем перепугавшись, согласился Иван. 
- Старая я стала, - сказала старуха. - Хорошо, что ты пришел. Ты тот человек, который мне нужен. Долго я искала такого. Тебя ждала. - Она вошла в сени, зачерпнула ковшиком воды из ведра и протянула его Ивану. - На, пей. Остынь немного. Сила тебе понадобится, и я дам её тебе. 
Иван взял ковшик, посмотрел на воду, увидел отражение собственного испуганного лица и попытался взять себя в руки. Свободной рукой он залез в карман, нащупал там коробку с иголками, достал одну и воткнул её над порогом в дверной косяк. После этого Иван протянул колдунье ковшик с водой и сказал: 
- Эту воду я пить не буду. А зачем я пришел, ты сейчас узнаешь. 
- Дурак ты, дурак, - рассмеялась колдунья. - Я знала об этом, когда тебя ещё и на свете не было. 
Сказав это, она ушла в дом, а Иван, швырнув ковшик на землю, бросился за угол к окнам. Он сделал это вовремя, потому что старуха уже смахнула с одного подоконника горшки с цветами и попыталась открыть окно. Иван успел воткнуть иглу в наличник, и эта первая маленькая победа придала ему сил и уверенности. Иван даже засмеялся от удовольствия и, уже не торопясь, повтыкал игл в наличники над остальными окнами. После этого он посмотрел в дом сквозь стекло и увидел, как колдунья выбежала из горницы в сени. 
Иван знал, где у старухи хранится лестница. Сбегав за угол, он подставил лестницу к стене дома, забрался наверх и воткнул иглу над чердачной дверцей. Затем он распахнул дверцу и увидел старуху. Она стояла в двух метрах от него и горящими глазами смотрела на Ивана с такой ненавистью, что Иван чуть не упал вместе с лестницей вниз. 
- Не нравится?! - выдержав взгляд колдуньи, сказал он. - Погоди, это только начало. 
- Хорошо начал, - ответила старуха, - смотри, как бы плохо не кончил. 
- Не бойся, - закрывая дверцу, ответил Иван, - сделаю все как надо. 
После этого он забрался на крышу, накрыл печную трубу дощечкой, а в дощечку воткнул иглу. 
- Вот теперь все в полном порядке, - сказал Иван. - Теперь и поговорим. - Он ещё раз окинул деревню взглядом и, убедившись, что на раскисшей дороге никого нет, спустился с крыши. 
Дождь полил ещё сильнее. Тучи так плотно закрывали небо, что казалось, будто наступил вечер. Облетевшие, промокшие деревья раскачивались словно живые, тянули свои тонкие черные пальцы к небу, словно моля его о передышке. 
Иван бросил лестницу под стену дома и вернулся к порогу. Дверь была открыта. В сенях, у лавки с ведрами, стояла старуха, будто бы ожидая Ивана. Едва он появился, она взяла с лавки эмалированную кружку с водой и изо всей силы выплеснула воду в раскрытую дверь. Иван легко увернулся от воды, рассмеялся и спокойно сказал: