У Кошки Девять Жизней

Игорь остановился. Пачка с чаем задёргалась у него в руке. Игорь поставил пачку на стол. Потом присел.
- Произошло с чем?
- С Мариной.
Игорь смотрел сосредоточенно, он словно бы вспоминал что-то, для него мучительное, и Таня увидела, как у Игоря задёргалось веко, глаза стали влажными. Он отвернулся и быстро вытер глаза рукавом. Потом встал и прошёлся по комнате.
Таня смотрела на него молча. Игорь опять сел. Из него словно бы вышла вся энергия. Он опустил голову.
- Что случилось с Мариной? - повторила вопрос Таня.
- С Мариной? Убили. - Игорь говорил спокойно и тихо. Он взял себя в руки.
- Кто?
- Зачем тебе?
- Хочу знать.
Игорь покачал головой.
- А я не хочу, - сказал он. - Я не хочу ничего знать. А что знаю, хочу забыть. Забыть. Мне это не нужно. Совершенно не нужно. Избыточная информация.
Таня аккуратно провела ногтём по столу. Она сосредоточенно следила за движением пальца. Игорь смотрел на неё.
- Я не хочу притворяться и не хочу лицемерить. Мой принцип простой: главное - это прожить неслышно, главное - это чтобы тебя не видели, как будто бы тебя нет вообще. Я не герой, не Джеймс Бонд, не д'Артаньян, не Ромео. Если ударили по щеке, я не подставляю другую, а просто поворачиваюсь и ухожу. Всем всё прощаю. Но я прощаю не потому, что христианин, а потому что так тише и так спокойнее. Я даже и не прощаю - я просто не замечаю обид. Считаю так: не хочешь, чтобы тебя обижали - не обижайся, не хочешь, чтобы тебя оскорбляли - не оскорбляйся. Обида - только тогда обида, когда ты её как обиду воспринимаешь. И тоже самое - оскорбление.
- С такой философией и в червяка превратишься, - тихо сказала Таня. - По тебе ходят, а ты не замечаешь.
- Я и есть червяк, - сказал Игорь очень спокойно. - Я - серый обыватель. И нас много. Имя нам легион. И на таких мир держится. Мы не начинаем войн, не организовываем заговоров, революций и переворотов. Мы тихо сидим на своем месте, в своем углу, и делаем своё дело. Как там было?.. Раб, осознающий, что он раб, и борющийся против этого - революционер. Ленин сказал. Но только революционер свергает плохую власть, чтобы заменить её худшей. Не было ещё такого в истории, чтобы после революции к власти пришли хорошие люди. Нонсенс! Революция, как и любое насилие - это извращение естественного хода событий. Борьба и насилие - это всегда плохо. Революционеры борятся с миром уже много веков, улучшают его постоянно, а мир от этого делается только хуже и хуже. Скажи мне, что я не прав.
Таня пожала плечами.
- Может и прав. Я над этим не думала. Просто считаю, что мерзавцев надо убивать.
Игорь напрягся. Прищурился.
- Ты убивала людей? Убила кого-нибудь?
Таня помолчала. Она не была уверена, стоит ли всё говорить Игорю или не стоит. Потом сказала:
- Я убивала мерзавцев, - что-то жёсткое, стальное, прохладно блеснуло в её зрачках.
Игорь протёр лоб. Он переваривал услышанное. Потом, как в полусне, как в забытьи, приподнялся, встал и опять занялся ужином. Чайник надо было разогревать снова. Электрозажигалка тарахтела раздраженно, зло; и, противно капризничая, не хотела слушаться. Пока вода закипала, Игорь продолжал нарезать сыр, ветчину и хлеб.
- Ты, конечно, никогда не думал отомстить?
Это спросила Таня, и кусок сыра полетел на скатерть. Рядом упал нож.
- Мс-т-и-ть?!.. Да кто я такой, чтобы мстить? Да на меня наступить можно нечаянно и раздавить. Никто этого даже не заметит.
Игорь опять вытер лоб и сел на стул.
- Кто убил Марину?
Игорь поморщился.
- Она была любовницей Альберта... этого... Альберта - не помню фамилию. Его весь Нальчик как Альберта знает...
- Кто он?
- Бандит. Неофициальный король Нальчика. Балкарская мафия. Власть и менты у него в "шестёрках". Он несколько группировок держит. У него целая армия шакалов.
Таня кивнула.
- И как Марина... как она с ним связалась?
Игорь посмотрел на Таню внимательно.
- Ты думаешь, я знаю?
- Мне интересно, что чувствует мужчина, которому женщина изменяет?
Игорь поднялся. Он опять взял нож и продолжил нарезать сыр.
- Плохо, - сказал. - Плохо чувствует.
- А ты знал? Знал, что Марина изменяет?
- Догадывался.
- А Альберт? За что он... Марину?
- Марина имела ещё одного любовника.
- И что с ним случилось?
- То же, что и с ней.
Игорь закончил с бутербродами и приготовил чай. Ели молча. Каждый думал о своем.
- Почему ты спросила про... про месть? - спросил Игорь, когда ужин был уже съеден. Он выговорил это слово с трудом, как бы проталкивая внутрь неприятный кусок.
Таня отпила чай и поставила на стол чашку.
- Если ты не собираешься мстить, то кто-то должен.
Игорь как раз перемешивал ложечкой сахар. Услышав такое, он опустил ложечку и отодвинул чашку от себя. Значит, вот так. Не больше и не меньше. Он всёрьез жалел теперь, что странная и непонятная девушка эта вообще появилась в его жизни. Даже мельком. Игорь опасался, чтобы всё не повернулось в итоге против него. Мстить Альберту - самоубийство. Но... какое красивое у Тани лицо... Вот, сейчас она на него посмотрела... опустила глаза... Почему она опустила глаза?.. Игорь встряхнулся. Подумал о том, что зря он себя при Тане назвал червяком. Какая же женщина будет его уважать? На дне души своей Игорь был романтиком. Ещё в школьные годы, читая приключенческие книжки, он втайне завидовал их героям. Втайне - потому, что никогда не признался бы в этом и самому себе.
- Если мстить будешь ты, то до старости не доживёшь.
- Я и так не доживу.
Игорь посмотрел на неё пристально и моргнул.
- Хочешь, расскажу откровенно - всё, как есть?
Таня допила чай. Игорь выжидательно глядел на неё.
- Я работала не в фирме. Я работала на ФСК. Получилось это случайно. Я сидела в кафе, и за столик ко мне подсел человек. Он сказал, что у него есть для меня работа за хорошие деньги. Я спросила, что за работа. Он ответил, что всё объяснит, если я приду к нему - в его кабинет. Он показал удостоверение.
Таня взяла салфетку и вытерла губы.
- Я пришла... Вначале работа была очень простая. Меня одели как официантку, и я должна была в ресторане отнести поднос с едой. Даже не знаю, что они там спрятали - микрофон или снотворное. Не яд - точно. Потом была работа сложнее: я познакомилась с депутатом Гос. Думы. Он пригласил меня к себе в гостиницу. Там я бросила ему таблетку в стакан. Депутат уснул. Я, пока он спал, сняла копии с каких-то бумаг в его столе... И, наконец, мне предложили сделать уже серьёзную работу - убить одного "делового". Сначала я отказалась. Тогда мне дали посмотреть фотографии. Там были шикарные столы в дорогих ресторанах, виллы, яхты, разные знаменитости в обнимку с "папашей" - так его звали. А после пошёл другой черед: изуродованные трупы - те, кого замочили "папашины" люди. А ещё: голенькие мальчики - "папаша" их жадно щупает... Вобщем, я согласилась. Несколько недель проходила специальные курсы. Меня учили стрелять, бегать, драться. Учили замечать слежку, уходить от погони... А потом наступил тот самый день. Была организована какая-то презентация с участием "папаши". Мне дали фальшивое удостоверение - я прошла туда, как журналистка "Комсомольской Правды". А дальше - штатовский боевик. В сортире запрятан пистолет с полной обоймой и со звукоглушителем. В каждой пуле - яд. Одна царапина - и наступает конец. Где-то в стороне начинается скандал, потом драка. Все вышибалы бегут туда. А "папаша" уже лежит на полу с простреленным черепом. Его охранники мечутся. Позже находят пистолет без одного патрона в обойме. Никаких отпечатков там нет, естественно...
Игорь придвинул к себе чашку и сделал несколько глотков.
- И много ты людей... - спросил он, - убила?..
- Не очень. Я сразу сказала, что не буду убивать, если мне не докажут, что этот человек заслужил смерть. Последнее дело случилось в Туапсе, лет десять назад. Моя жертва - один местный чиновник. Нужно было взять кейс. Кейс открылся. Сам. Я не смотрела бумаги, но... этого было достаточно.