Драгоценный дар

Женщина взглянула на него весьма недружелюбно, и он прекрасно понял почему.
– Вы не первый задаете этот вопрос. Подождите на улице. Администратор больницы готовит комнату для журналистов, где вы сможете задать свои вопросы о состоянии сенатора.
Несмотря на холодный тон, Ари был ей благодарен. Если она отшила его, значит, отшивает и других репортеров, охотившихся за интервью. При виде такого количества представителей прессы ему стало не по себе. Похоже, положение еще серьезнее, чем он думал.
Ари достал удостоверение журнала «Техас изнутри» и показал его дежурной.
– Я работаю с дочерью сенатора. Она меня ждет. Пожалуйста, скажите мне, где она находится.
Пока есть жизнь – есть и надежда.
Пич металась по комнате ожидания возле отделения интенсивной терапии, утешая себя этим избитым клише. Стены были выкрашены ярко-желтой краской, стулья и диваны обтянуты веселеньким пледом. От этого почему-то становилось еще страшнее.
После обследования в больнице врач сказал Пич, что сенатор держится собственными силами. С тех пор прошло уже два часа. Больше никаких сообщений не поступало.
Это хорошо или плохо? Почему им никто ничего не говорит?
– Сядь, дорогая, – сказала ей Белла с дивана. – Твое хождение взад и вперед заставляет меня нервничать еще больше.
Пич рухнула на диван рядом с ней.
– Господи, как мне хочется сейчас закурить сигарету!
– Ты же бросила курить много лет назад. Почему ты не звонишь Герберту? Ты бы почувствовала себя спокойнее, если бы он был здесь. – Белла задавала этот вопрос уже в третий раз.
– У него операция маммапластики.
– Но ты говорила, что это утром. Наверное, он уже закончил. Правда, дорогая, мне бы хотелось, чтобы он был здесь и наблюдал за тем, как лечат твоего отца.
– Ради Бога, он же специалист по косметической хирургии, а не кардиолог, – взорвалась Пич. Увидев в глазах Беллы боль, она тут же пожалела о своих резких словах.
В этот миг перед ними возникла медсестра, словно материализовалась из воздуха.
– Мой отец… – начала Пич.
Голос ее замер. Она не смогла закончить предложение «Мой отец умер?».
– Состояние вашего отца не изменилось, – торопливо ответила медсестра. – Внизу вас спрашивает человек, который назвался вашим главным редактором.
Пич открыла рот. Ари? Здесь? Зачем?
Герберт Стрэнд уже много месяцев не чувствовал себя так хорошо. Он поступил правильно, сказав о разводе, убеждал он себя, даже если время выбрано не идеально. Теннисный матч он выиграл, операция маммапластики прошла без сучка без задоринки, и к тому же сегодня пришли две новые пациентки.
Он взял историю болезни следующей пациентки, прочел имя на обложке и довольно улыбнулся. Клотильда Дисновски была его удачей. Еще один добрый знак, подумал он, открывая дверь в смотровой кабинет.
Он сделал ей несколько косметических операций: сначала ринопластику, потом провел имплантацию кожи щек и подбородка и операцию век. Последней, но далеко не самой простой была операция груди три месяца назад. Результаты получились впечатляющими. Как в поговорке, сделал из дерьма конфетку.
Войдя в кабинет, он увидел, что она сидит на столе для осмотра и болтает ногами. На мгновение она показалась ему скучающей маленькой девочкой – но всего лишь на мгновение. Никто бы не назвал ее девочкой, заглянув в глаза.
– Как у вас дела? – спросил он, вглядываясь в ее лицо в поисках признаков нежелательных осложнений, например, отторжения имплантатов.
Она перестала болтать ногами.
– Прекрасно.
Он взял ее за подбородок, чуть поворачивая голову вправо и влево, изучая результаты своей работы. Просто великолепно. Никто, глядя на эту женщину, никогда и не подумает, что ее лицо – искусственное.
Герберт отошел к столу, сделал несколько пометок в ее карточке, потом снова повернулся к ней.
– Как ваша грудь?
Она начала расстегивать блузку.
– Посмотрите сами, доктор.
Он давно привык, что женщины пытаются флиртовать с ним. Но в данном случае этим и не пахло. У мисс Дисновски был возлюбленный, кажется, ее коллега, от которого она была просто без ума. Она сняла блузку и расправила плечи, чтобы получше показать идеальную грудь размера 3-С.
– Кажется, я велел вам носить лифчик.
– Мне он не требуется.
«Она права. Я превзошел самого себя», – думал Герберт, пока осматривал и ощупывал ее груди.
Ее соски стали твердыми под его прикосновениями. Клотильда Дисновски была горячей штучкой.
– Вы ощущали какой-либо из тех побочных эффектов, которые мы с вами обсуждали перед операцией?
Она торжествующе улыбнулась:
– Ни единого. Никогда не чувствовала себя лучше.
Герберт в последний раз посмотрел на нее, отметив идеальную симметрию, которой никогда не бывает в природе.
– Теперь можете одеться. Когда закончите, мне бы хотелось видеть вас в своем кабинете.
– Что-то случилось?
– Хочу с вами кое о чем поговорить.
– Я не застенчива, доктор. Вы можете говорить сейчас.
– Очень хорошо, мисс Дисновски. Как вы отнесетесь к тому, чтобы поехать со мной на медицинский симпозиум через несколько месяцев?
Она чуть сдвинула брови.
– Я не из таких девушек. Кроме того, я люблю другого.
– А я не из таких врачей, мисс Дисновски. Я планирую использовать вас как образец моей работы.
Выражение глаз ее стало вдруг очень неприятным.
– Док, я никому не позволяю себя использовать.
Черт бы побрал эту самоуверенную бабу. Но ему очень хотелось похвастаться ею перед коллегами.
– Съезд состоится в Палм-Спрингз. Вы там когда-нибудь бывали, мисс Дисновски? Там очень красиво. Вы будете жить в роскошном отеле. Я не стану отнимать у вас слишком много времени. А зато вы получите оплаченный пятидневный отдых в самом солнечном городе страны.
– Не знаю. Моему другу это может не понравиться.
– Может быть, он выкроит время и поедет с вами? Вам нет необходимости принимать решение прямо сейчас. Моя секретарша свяжется с вами через пару недель.
Он вышел, не дав ей возможности ответить. После того как она немного подумает и припомнит все, что слышала о Палм-Спрингз, она сама позвонит его секретарше.
Мисс Дисновски была сегодня его последней пациенткой. У него еще масса времени, чтобы забрать из дома свою одежду до ужина, решил Герберт, открывая дверь личного кабинета.
Он снял белый халат, который надевал во время приема, поднял трубку и собрался было набрать свой домашний номер, когда в дверь постучали.
– Кто там? – недовольно спросил он.
Его секретарша заглянула в кабинет.
– Боюсь, у меня плохие новости, доктор. У вашего тестя, сенатора Моргана, сердечный приступ.
– Звонила моя жена?
Секретарша покачала головой:
– Нет, передавали по радио. Сенатора Моргана отвезли в Медицинский центр. Хотите, я позвоню туда и узнаю…
– Я сам это сделаю, – ответил Герберт, кивком головы отпуская женщину.
Черт! Ему все же не удастся забрать свою одежду сегодня.
Ари сразу почувствовал витающий в воздухе запах смерти, едва переступил порог. Возможно, Пич и ее мать еще не признались в этом самим себе, но весь их облик – бледность, невидящие глаза, сгорбленные плечи – говорил о том, что Блэкджеку не выкарабкаться.
– Что вы здесь делаете? – спросила Пич.
– Я услышал о вашем отце и подумал, что вам может понадобиться помощь, чтобы справиться с репортерами.
Пич растерянно заморгала:
– С репортерами?
– Уже сейчас перед больницей стоят два автобуса телевидения, а в холле сидит десяток репортеров. Если кто-нибудь не выступит перед ними с заявлением, они вскоре начнут разыскивать вас и вашу мать.
Пич совсем растерялась.
– Почему они не могут просто оставить нас в покое?
– Добывать новости – их работа.
– Сейчас я не могу с ними разговаривать.
– Буду рад сделать это вместо вас – если только доктор Стрэнд не предпочтет сам этим заняться.