Том 8. Девушка из космоса

— Поэтому?
— Поэтому… — Он слегка пожал плечами. — Они уехали. Билл не удосужился сказать мисс Бэрроуз, что между ними все кончено, однако она запустила когти в Монику, заключив с ней контракт, и все такое. Он не сомневался, что из-за девчонки она устроит скандал. Единственное, что они могли сделать, — это удрать в такое место, где дамочке Бэрроуз не удастся ничего предпринять. Они так и сделали — улизнули.
— Куда?
— Стоящий вопрос! — Марти громко захохотал. — Билл позвонил мне из аэропорта, попросил пожить здесь, продать дом, навести порядок в его делах. Сказал, что через некоторое время он со мной свяжется. Пока же они отправляются куда-нибудь в Европу.
— Когда все это случилось?
— Во вторник рано вечером. Он не стал говорить, куда они едут, а я не спрашивал. Но в среду они, так или иначе, должны были прибыть в Европу, верно? А сегодня четверг, так что теперь они могут быть где угодно в Европе или возьмут да и отправятся другим самолетом в Гонконг или Токио. Это ваша проблема — выяснить, где они сейчас.
— Или проблема Анджелы Бэрроуз? — заметил я.
Он снова рассмеялся.
— Братец! Эта сука получила по заслугам! Вам бы следовало посмотреть на них вместе, на нее и Билла. Она обращалась с ним так, словно он был ее наемным слугой.
— Полагаю, он не мирился бы с этим, если бы не хотел жениться на ее «Агентстве талантов», — заявил я. — Судя по вашим словам, Дарен — самая отвратительная мразь, которая когда-либо выползала из-под камня!
— Послушай! — Его лицо сразу потемнело. — Холман, ты не должен говорить так про моего лучшего друга!
— Почему?
— Потому что я не просто выбью тебе зубы, панк, а сброшу тебя вниз с балкона!
— Если тебе охота подраться, я не возражаю, — ответил я. — Только учти, в драке я не миндальничаю, в особенности с парнями, у которых такие мускулы, как у тебя.
Он задумался над моими словами — парень был явно тугодум и любитель выпить, а я неожиданно почувствовал страшную усталость.
— Забудь, — сказал я ему. — Ты уже напугал меня так, что зубы мои сами собой зашатались. Ты не хочешь, чтобы я называл твоего старого приятеля мразью? Хорошо, я перестану и немедленно уйду к чертовой матери из дома этой мрази.
Я повернулся к нему спиной и двинулся к выходу: это было ошибкой. Через пару секунд сокрушительный удар по правой почке отправил меня на пол лицом вниз, и, только налетев на ножки тяжелого стула, я остановился. На то, чтобы подняться на колени, опершись об этот самый стул, потребовалось какое-то время. Я увидел, что Марти Круз наблюдает за мной. Его тонкогубый рот искривился в безобразной ухмылке.
— Это на память обо мне, панк! — заявил он радостно. — Чтобы в следующий раз ты хорошенько подумал, прежде чем начнешь оскорблять моих друзей!
Опираясь о спинку стула, я с трудом ухитрился встать на ноги. Затем снова наклонился вперед, прижимая руку к боку, как будто боль все еще не давала мне возможности выпрямиться (впрочем, почти так оно и было), и ухватился за ножку стула. Это был современный садовый урод из сварочной стали, так что он оказался вовсе не таким уж тяжелым. Я даже слегка удивился, насколько он легок, когда размахнулся и обрушил его на голову Круза.
Конечно, металл есть металл, так что наступила очередь Марти рухнуть на пол, что он и проделал с крайне удивленным видом. Он долетел до задней стены. Приземление сопровождалось отвратительным воплем, который, признаюсь, доставил мне немалое удовольствие. Упав навзничь, он замер, физиономия его выражала полное равнодушие к окружающему миру.
Пора, подумал я, осушить тот стаканчик, который он так мне и не предложил. А посему я налил себе пальца на четыре коньяка «Наполеон», и мое самочувствие заметно улучшилось.
Когда я уходил с балкона, Марти Круз по-прежнему притворялся человеком, извлеченным из вечной мерзлоты, и я с презрением подумал, что такие парни в действительности слабаки. Однако от этой мысли боль в моей почке не утихла.
  
Глава 3
 
Анджела Бэрроуз секунд пять молча взирала на меня, и только ее длиннющая сигарета в мундштуке чертила в воздухе какие-то замысловатые фигуры. Потом она решительно тряхнула головой.
— Я не верю ни единому слову! — заявила она решительно. — Билл Дарен и Моника Байер? Это безумие!
— Вовсе не безумие! Я проверил в кассах авиалиний. Мисс Брюль и мистер Дарен улетели в Париж. Они там находятся уже целые сутки, если, конечно, не перебрались на самолет до Тегерана или другого места назначения.
— Эта грязная маленькая… — Анджела сорвала свои черные очки, ее ярко-синие глаза сверкали от возмущения. — Мы собирались пожениться — Билл и я. Вы знали об этом?
— Нет. — Я тепло улыбнулся ей. — Поздравляю.
— Не хитрите со мной, Холман, или я… — Мундштук с сигаретой беспомощно затрепетал в воздухе, затем она вымученно улыбнулась.
— Ладно, наверное, я это заслужила! Но я по-прежнему не верю. Моника — карьеристка, она не отправилась бы в Европу просто так, понимая, что тем самым перечеркнет свою карьеру в кино. Кстати, кто вам все это рассказал?
— Парень по имени Марти Круз, который сейчас гостит в доме Дарена. Компаньонка мисс Фрик, которую вы, вероятно, помните. И некий толстенький коротышка, вице-президент «Агентства талантов» Анджелы Бэрроуз.
— Что?!
— Как видите, настоящий сговор, чтобы скрыть от вас неприглядную правду, как я понял из их слов, — ответил я как ни в чем не бывало. — Я — штрейкбрехер, которому не нравится никто из этой компании, ну а потом, вы же моя клиентка. Если вы пожелаете уволить и мисс Фрик и Хью Лэмберта, я ничего не имею против. Если вы решите вызвать сейчас сюда Хью Лэмберта и сообщите ему все, что услышали от меня, я тоже ничего не имею против. Мне он не слишком по душе.
— С Хью можно подождать! — злобно воскликнула она. — Сейчас гораздо важнее Моника Байер. Я слишком много вложила в эту девицу, чтобы позволить ей улизнуть от меня, в особенности с Биллом Дареном! Я хочу, чтобы вы разыскали ее, Холман. Именно ради этого я наняла вас сегодня утром. Но за последние шесть или семь часов ничего не изменилось.
— За исключением одного: теперь нам известно, что она прилетела в Париж двадцать четыре часа назад.
— Так почему же вы сидите и теряете мое время на пустую болтовню? — проворчала Анджела. — Вам следует вылететь первым же рейсом.
— Я не хотел бы лишать себя удовольствия предъявить вам счет по моим расходам, — не менее ворчливо произнес я. — Но вы можете позвонить прямо сейчас в центральное агентство в Париже. Могу поспорить, они гораздо быстрее разыщут для вас девушку, и обойдется это вам в два раза дешевле.
Она вновь надела черные очки и устало вздохнула.
— Не знаю другого человека, который отличался бы такой же тупостью, как вы, Холман. Не могу понять, каким образом удалось вам завоевать такую великолепную репутацию! Я же вам с самого начала сказала, что любая огласка все расстроит с фирмой «Стеллар» — новый фильм и прочее. Если я готова щедро оплачивать ваши услуги и вашу поездку в Европу, то лишь потому, что вам известна специфика нашего бизнеса, необходимость полной секретности. Она выехала из страны тайком, воспользовалась своим настоящим именем — Брюль. И я хочу, чтобы вы так же незаметно доставили ее назад. На это вам дается неделя.
— Что вам известно о братьях Круз? — спросил я.
— Какое отношение это имеет к тому, что произошло?
— Не знаю, — ответил я искренне, — но мне любопытно, что это за субъекты. К тому же у меня на лопатках пока не выросли крылья и я не могу отправиться в Париж, просто разбежавшись и выпрыгнув из окна. Поэтому до того, как я вылечу туда следующим рейсом, у вас масса времени, чтобы рассказать мне о братьях Круз…
— Очевидно, вы правы. — Она нетерпеливо передернула плечами. — Карл и Марти… Карл — голова всего дела, так сказать, мозговой центр. А Марти — мускулы и коммерция. У них имеется аттракцион в увеселительном парке, особый павильон, который они назвали Домом иллюзий. Сделано блестяще. Вы платите пятьдесят центов за вход, и это равносильно тому, что вы одновременно смотрите пять фильмов ужасов. Выходите наружу, а у вас волосы стоят дыбом. У них там имеется все в таком жанре, включая скользящие стены и пол, электронные, в натуральный человеческий рост, фигуры, которые все, как одна, смахивают на Франкенштейна, а может, они и пострашнее. Полагаю, что больше всего это нравится юнцам, потому что напуганные девочки с визгом бросаются в объятия к мальчикам.