Что же убило вампира?

Признаться, я не обратил должного внимания на все это, так как все мое внимание было сосредоточено на ее лице.
При виде меня рот у нее широко раскрылся, темные глаза медленно округлились, выражая нечто среднее между удивлением и страхом.
— Ларри? — прошептала она. — Я…
— …Думала, что это Фартингейл, — закончил я фразу.
— Я не знаю, что…
Она замолчала, глядя на что-то у меня за спиной.
— Где Фартингейл? — спросил позади меня ворчливый голос.
Я повернулся и увидел невысокого лысого толстяка, который стоял в проеме двери, его лицо выражало крайнее раздражение.
— Он умер, — ответил я. — Его убил Бастард.
— Ага! — Он удовлетворенно закивал. — А сокровища?
— Найдены внизу, в подвале.
— В подвале? — Он засунул палец в рот и с минуту громко сосал его. — Я думал, что они должны находиться в сторожевой башне… Значит, вот почему они держали в подвале собаку. Я не осмеливался спускаться туда, но частенько наблюдал за ней сквозь решетчатое окно, которое выходит в подвал. Фартингейл оттуда кормил этого пса, бросал ему сверху огромные куски сырого мяса.
— Я решил, что действовали Хью и Фартингейл, — произнес я, — но…
— Имоджен, конечно, — нетерпеливо оборвал он меня. — У Хью никогда не хватило бы ума.
— Когда же вы отыскали сокровища? — спросил я молчавшую брюнетку.
Уголки ее рта опустились вниз в злобной усмешке.
— Лет десять назад, чисто случайно. Я стояла на башне, любуясь видом, оперлась на стену и, очевидно, прикоснулась при этом к тайной пружине. Меня напугал раздавшийся звук, я отпрыгнула назад, так что бронзовый страж чуть не убил меня. Я не сумела одна справиться с этой ловушкой, от Хью никогда не было никакого толку, пришлось звать на помощь Фартингейла. — Она горько усмехнулась. — Аларик там спрятал свои богатства. Драгоценные камни и тяжелые золотые фигуры, античные кубки и все прочее. Я постепенно все это продаю; нам необходимо действовать осторожно, чтобы наши покупатели не стали проявлять излишнего любопытства. Фартингейл получал за это треть суммы. Если бы я не нашла сокровища, наш замок давно бы окончательно разрушился… — Она посмотрела на старика: — Ты снова вернулся бы туда, где находился до этого, в какой-нибудь государственный санаторий, а Хью пытался бы зарабатывать на жизнь каким-нибудь младшим клерком в третьеразрядной фирме.
— Фартингейл убил того человека, — раздраженно заговорил дядюшка Сайлас. — Я ничего не имел против, это было ему хорошим уроком, чтобы не совал свой нос в дела, которые его не касались. Но потом вы надумали убить и его, — он ткнул пальцем в мою сторону, — науськав на него собаку. Против этого я бы тоже не возражал, если бы вы не решили во всем этом обвинить меня.
— Ну, — она вздохнула, — теперь все это уже не имеет значения, верно?
— Наверное, раз этот сумел все выяснить… Все теперь так усложнилось. Я хочу сказать, откуда мне было знать, что он обнаружит тебя и вина не падет на меня?
— Что усложнилось, дядюшка Сайлас? — спросила Имоджен строгим голосом.
— Я видел Фартингейла с собакой, — ответил он. — У него была твоя рубашка… — Сайлас кивнул в мою сторону, и я припомнил, что Имоджен надевала ее, когда ушла из моей спальни, — и он дал собаке ее несколько раз понюхать, затем сказал: «Убей!» После этого он запер меня в моей комнате и объяснил, что вы планируете обвинить во всем меня одного. — Он неодобрительно покачал головой. — Мне кажется, ему доставляло огромное удовольствие говорить все это мне, ведь он меня всегда ненавидел.
— Какое это имеет отношение к «осложнениям», как ты выразился? — нетерпеливо спросила она.
— Он часто запирал меня в комнате, каждый раз, когда ты уходила из дома, и от этого я устал. Поэтому я взял какой-то ключ и подточил его так, что теперь он подходит к моему замку. — Он радостно захихикал. — Конечно, я никому ничего не сказал!
— Ближе к делу! — нахмурилась Имоджен.
Его выцветшие голубые глаза с минуту всматривались в лицо женщины.
— Подло пытаться обвинять меня в двух убийствах, которые я не совершал! Я очень рассердился на тебя, Имоджен. Очень рассердился!
Откуда-то донесся свистящий звук, потом затих. Старик наклонил голову вбок и прислушался.
— Ты сам во многом виноват, дядя Сайлас. Но я сожалею, что обращалась с тобой недостаточно ласково, — пробормотала Имоджен. — Теперь давай забудем обо всем и…
— Поэтому, — продолжал Сайлас, не обращая внимания на ее слова, — после того как я вышел из своей комнаты, я спустился сюда, но тебя на месте не оказалось.
— Мне пришлось убирать тело Найджела, — равнодушно объяснила она.
Сайлас указал пальцем на кровать:
— Вот там лежала твоя такая нарядная штуковина, я забрал ее с собой.
Она недоверчиво посмотрела на него, затем рассмеялась:
— Бога ради, зачем тебе понадобилась моя ночная рубашка?
— После этого я снова разыскал пса, дал ему понюхать твою нарядную штуковину и сказал: «Убей!»
Она побледнела:
— Ты что?!
— Теперь все так усложнилось, — пожаловался он, — и остановить собаку уже невозможно.
Снова раздался свистящий звук где-то совсем неподалеку. Имоджен задрожала от страха.
— Идиот! — закричала она. — Сумасшедший старик!
Теперь этот звук был совсем рядом с дверью. Потеряв от ужаса голову, Имоджен бросилась к окну. Я повернулся, намереваясь захлопнуть дверь и запереть ее на ключ, но именно в этот момент в комнату ворвалось серое злобное чудовище. Оно прямиком устремилось к Имоджен, свист был полностью заглушен грозным рычанием. Пес взвился в воздух, намереваясь прыгнуть прямо на Имоджен. Та отчаянно закричала и повернулась к нему спиной, но он своим весом сбил ее с ног, раздался звон разбитого оконного стекла, осколки усыпали весь пол, а женщина и вцепившийся в нее зверь вывалились наружу. Имоджен кричала, падая; до нас донесся плеск воды, заполнявшей ров.
Я первым бросился к разбитому окну и выглянул наружу.
Далеко подо мной в ярком лунном сиянии я разглядел руку, которая на мгновение высунулась из взбаламученной зеленой тины, но тут же исчезла, и тина стала медленно затягиваться над ней.
Я повернулся и посмотрел на старика, который деловито сосал свой палец.
— Полагаю, — сказал он наконец, — они снова запрут меня в этом ужасном месте с решетками на окнах и мягкими стенами, где все такого мерзкого белого цвета?
— Боюсь, что так, дядюшка Сайлас, — ответил я.
Он снова засунул палец в рот и секунд десять прилежно сосал его.
— Не хочешь ли ты сейчас вернуться в свою комнату и подождать там? — спросил я его.
— Совсем не хочу, — ответил он, умоляюще глядя на меня. — Скажи, не мог бы я бросить совсем малюсенький взгляд на сокровища Бастарда?
— Почему бы и нет, пожалуйста! — сказал я. Мне было очень жалко несчастного старика.
Этот дом, который англичане прозвали «квартирой извозчика», находился в одном из самых аристократических районов Лондона. Прежде тут была конюшня, потом кто-то потратил небольшие деньги, чтобы превратить ее в квартиру, и нажил огромное состояние, продав ее уже в таковом качестве. Входная дверь была выкрашена огненно-красной краской, но меня это ни капельки не удивило. Я нажал кнопку звонка, и где-то внутри эстрадный оркестр исполнил мелодию в ритме танго. Дверь распахнулась, на пороге стояла блондинка, сильно смахивающая на беспризорного мальчишку, и смотрела на меня с каким-то отрешенным видом.
На ней было светло-желтое плотно облегающее платье без рукавов из крепа. Глубокое декольте позволяло беспрепятственно любоваться ложбинкой между округлыми грудями; что касается юбки, то она заканчивалась в пяти дюймах от колен. Черные ажурные чулки и туфли — все та же неповторимая фантазия из крокодиловой кожи.
Ее умудренные опытом глаза посмотрели на меня с таким безразличием, будто она была алкоголичка, а я принес ей на продажу парное молоко.
— Вы пригласили меня, помните? — проворчал я.
— Ах да… — Она немного оживилась: — Ларри Бейкер? Входите.