Киевская Русь и русские княжества XII -XIII вв.

§ 4. Незначительное отступление от выработанного стиля изложения можно отметить внутри текста о расселении славян. Так, обо всех народах сказано лишь одно — на какой реке они поселились. О словенах же новгородских сказано, что они построили Новгород. Даже применительно к полянам, история которых была, естественно, в центре внимания летописца, не сказано здесь ничего о постройке города. Это — первое упоминание русского города на страницах «Повести временных лет», и странно, что таким первым городом оказался не Киев, обозначенный в самом заголовке «Повести», а Новгород, Новый город, несомненно уступающий в старшинстве Киеву — «матери городов русских». Такое выпячивание Новгорода на первое место хорошо известно нам по новгородскому летописанию XI–XII вв. [155]. Делалось это довольно примитивно и неуклюже, но тем легче отделить основной текст от позднейших подправок, произведенных рукою новгородца.
На основании этого можно считать фразу «Словене же пришьдъше с Дуная, седоша около езера Илмеря и прозъвашася своим именьмь и сделаша град и нарекоша и Новъгород» (6; 7–9) сильно подправленной одним из редакторов, заинтересованным в выдвижении Новгорода на первое место. Заметим, что он имел дело уже с перекроенным текстом, в котором отрывок Б1 (о славянах на Дунае) уже находился в параграфе, посвященном расселению славян.
Для того чтобы упоминание о словенах не выделялось по стилю из всего текста, его нужно читать примерно так:
 
«Словене же еже седоша около озера Илмеря, прозвашася своим именем».
 
§ 5. В последнюю фразу рассказа о расселении вкралось несколько слов, совершенно неожиданных в этом месте:
 
«И тако разидеся Словеньскый язык; темь же и грамота прозъвася Словеньская» (6; 11–12).
 
Конец этой фразы явно относится к «Сказанию о грамоте славянской», помещенном в виде двух разобщенных отрывков значительно ниже.
§ 6. Вслед за отмеченной только что фразой идет еще одна, указывающая на перебои в тексте. Она повторяется в летописи три раза:
1. «Полям же живъшем особе по горам сим» (6; 13) [156].
2. «Полям же живъшем о собе и владеющем роды своими…» (8; 13) [157].
3. «Полям же живущем особе, якоже рекохом» (11; 19) [158].
Логически связана с последующим текстом эта фраза только во втором случае, когда речь идет о жизни самих полян. Первый и третий случаи мы должны рассматривать как результат редакторской небрежности. Тамг где эта фраза повторяется без логической связи с текстом, мы вправе ожидать каких-либо вставок, интерполяций, произведенных тем или иным редактором.
§ 7. Между первым и вторым упоминанием о «Полянах, живущих особе», помещено несколько отрывков, посвященных двум темам — географии речных и морских путей и легенде о путешествии апостола Андрея по Руси.
Первый отрывок повествует о знаменитом пути «из Варяг в Греки»:
 
«Бе путь из Варяг в Грьки и из Грьк по Дънепру, и вьрх Дънепра волок до Ловати, и по Ловати вънити в Илмерь езеро великое, из него же езера потечеть Волхов и втечеть в езеро великое Нево, и того езера внидеть устье в море Варяжьское; и по тому морю ити доже и до Рима, а от Рима прити по тому же морю ко Цесарюграду, а от Цесаряграда прити в Понт море, в неже вътечеть Дънепр река» (6; 13–20).
 
Во всей нашей литературе как научной, так и учебной, прочно установилось наименование Великого Днепровского пути, как пути именно из Варяг в Греки, т. е. с севера на юг, из Балтики в Причерноморье. А между тем порядок описания пути никак не соответствует такому наименованию.
Варяжская земля не только не являлась отправной, исходной точкой описанного здесь кругосветного европейского плавания, но она даже и не упомянута в описании маршрута. Есть только «море Варяжьское», а земли Варяжской нет даже в качестве промежуточного этапа. Конечно, в эпоху норманских походов и завоеваний нельзя отрицать знакомства норманнов с днепровским путем в Византию, но, выясняя точку зрения летописца, мы должны сказать, что это была точка зрения русского человека, определявшего этот маршрут не с севера, на юг, не из Скандинавии в Византию, а, наоборот, с юга на север, вверх по Днепру, через Ловать, Ильмень, Волхов и Неву. Больше того, мы можем сказать, что этот человек не новгородец, а южанин, для которого Днепр был ближайшим географическим ориентиром, тем естественным путем, с которого начиналось плавание [159].
Исходя из всего отмеченного выше, следует признать, что заголовок отрывка о кругосветном плавании не соответствует его содержанию — в летописи нет пути «из Варяг в Греки», а есть только путь «из Грек».
Необходимо допустить, что слова «из Варяг в Греки» являются вставкой, нарушающей логику самого изложения. Без этой вставки отрывок приобретает стройность и логическую последовательность:
 
«…бе путь из Грек по Днепру и верх Днепра волок…» и т. д.
 
Здесь описывается путь от византийских владений на берегах Понта, «в неже втечеть Дънепр река».
Потребность в описании такого пути выяснится ниже, при рассмотрении легенды об Андрее.
§ 8. Непосредственно к описанию пути «из Грек» примыкает отрывок другого географического текста, построенный по другому принципу (6; 20.7; 1–9). Он логически продолжает рассказ о трех частях древнего мира, о «жребиях» Сима, Хама и Иафета, указывая, каким образом из Руси можно попасть в каждый из этих жребиев.
Отправной точкой здесь является не Греческая земля, а Русь, «Оковский лес» на Валдайской возвышенности, откуда три великих русских реки растекаются в разные стороны. Волга ведет из Руси в Болгарское ханство, в прикаспийские земли, в Хорезм, открывая путь еще далее на восток в «жребий Симов», т. е. в Персию, Аравию, Индию. Западная Двина в этом отрывке заменяет собой Волхов и Неву предыдущего отрывка (см. § 7). Именно по Двине идут из Руси «в Варяги, а из Варяг до Рима» по наезженным норманнами путям. Доведя своего читателя до Италии, автор этого отрывка не заставляет его возвращаться через Царьград и Понт, а открывает перед ним путь в Африку, к «племени Хамову».
К Греческой земле, начинавшейся на берегах Понта, вел Днепр, который «втечеть в Понтьское море трьми жерелы».
Рассмотренный географический отрывок существенно отличается от предыдущего: во-первых, здесь все подчинено описанию географии Руси, русских связей с Азией, Европой и Африкой, а там дан только путь из Греции через Русь. Во-вторых, здесь путь из Руси в Прибалтику указан по Западной Двине, а там — по сложной системе волоков, рек и озер (первый путь на 600 км короче второго). В-третьих, здесь указаны конечные направления — часть Симова, часть Хамова, а там дается маршрут объезда всей Европы с тем, чтобы возвратиться к тому же самому Днепру, с которого начато описание; практическое значение этого кругового маршрута неясно. В-четвертых, нужно отметить, что в обоих отрывках есть и повторения. Вывод можно сделать только один — отрывки принадлежат разным авторам, ставившим перед собой разные цели.
Второй отрывок завершается двумя примечаниями; Понтское море — «еже море словеть Русьское; по немуже учил святый Андрей, брат Петров, якоже реша» (7; 8–9). Оба замечания связаны с легендарным путешествием Андрея в Русь, а заключительные слова «якоже реша» с несомненностью говорят о перестановке текста, что давно уже отмечалось исследователями.
Нигде до сих пор в тексте «Повести временных лет» не было речи об апостоле Андрее, и ссылка на то, «как уже сказано», явно не на месте, так как легенда об Андрее помещена прямо вслед за этими словами.
§ 9. Легенда о путешествии апостола Андрея в землю полян (7; 11–20, 8; 1—12) является одним из самых убедительных доказательств наличия в летописи дополнений, сделанных другой рукой и не всегда сохранивших свое первоначальное место [160].