Мы счастливы вместе
Милдред с Томом ходили обеспокоенные, а отношения между партнерами ухудшались с каждым днем. Нередко было видно, что Милдред собирается что-то сказать, но едва она открывала рот, как Фэй останавливала ее предупреждающим взглядом и та со вздохом погружалась в молчание.
Говорить о том, что происходит, Фэй не хотела. В любом случае, что тут скажешь? Когда вы порвали с человеком, никто другой не поможет. Обсуждать здесь нечего, разве что излить душу, чтобы успокоиться, но Фэй ни от кого не ждала утешения. Она напоминала пациента с ожогами: тело стало настолько чувствительным, что не выносило прикосновения даже самых нежных пальцев.
От внимания Фэй не ускользнуло, что Джеральд встречается с Клер Левинсон, которая напоминала о себе по телефону в течение недели несколько раз. Однажды трубку сняла Фэй. В тот момент она вместе с Джеральдом составляла каталог предстоящего аукциона. На проводе была Клер, и в ее голосе звенел металл:
— Будьте добры, попросите Джеральда.
— Да, минуточку. Он здесь. — Фэй протянула трубку, стараясь не смотреть ему в глаза. — Тебя спрашивает Левинсон.
— Привет, Клер, — заговорил Джеральд теплым, приветливым тоном, и Фэй сжали железные тиски ревности.
Она налила себе чашечку кофе из кофейника, только что принесенного Милдред. Глотая горячий напиток, Фэй стояла у окна и безучастно глядела на панораму городских крыш, дымовых труб, церковных шпилей. Вдали виднелись зеленеющие рощи и поля. По подоконнику расхаживали голуби, сизые, как и небо в этот студеный мартовский день.
Фэй попыталась думать о посторонних вещах, хотела заставить себя не слушать, что говорит Джеральд, как он смеется, но сделать ничего не могла. Разговор по телефону велся вполголоса, однако слышалось каждое слово.
— Я рад, что вам понравилось. Да, там прекрасно, не так ли? Я ведь говорил, утку у них жарят превосходно. То же самое относится и к палтусу, которого заказывал я.
Понятно, где они ужинали. Фэй частенько бывала в том ресторане с Джеральдом и лакомилась уткой, фаршированной вишнями, — одним из фирменных блюд заведения. А теперь Джеральд водит туда Клер. Как он может? Это же наш с ним уголок, думала Фэй, наблюдая за взлетевшими в небо голубями.
— Я очень хотел бы поужинать у вас, — услышала она слова Джеральда у себя за спиной.
Море крыш через дорогу поплыло у нее перед глазами. Ага, значит, та его потчует уже на дому! — отметила Фэй. — Готова биться об заклад: дамочка умеет готовить. Высшие курсы кулинарного искусства не пустяк. Если такие, как рыжекудрая, не достигают в чем-то совершенства, то они просто избегают неподдающегося им вида деятельности. Такие не соглашаются на средний уровень. Они должны быть лучшими, блистать, вызывать восхищение. Фэй вспомнились желтые тигриные глаза. Клер Левинсон — хищница; она может быть милой, но у нее острые когти и смертоносные клыки.
— Когда мне надо быть у вас? В семь? Вы позволите мне прихватить бутылочку вина? Нас ждет рыбное меню? Тогда я привезу белого. Найду что-нибудь из рейнских виноградников.
Джеральд положил трубку. Фэй обернулась и, пройдя через всю комнату, приблизилась к столу, за которым они трудились. Она присела, держа в руке кофе.
— На чем мы остановились? Ах, да. Страница девять. Гарнитур кресел викторианской эпохи для столовой…
В ту субботу они работали до обеда. К концу рабочего дня Джеральд зашел в небольшое помещение, где сидела Фэй.
— Я уезжаю. Ты запрешь, да?
Она кивнула, едва удостоив его беглым взглядом. Джеральд заставил ее оторваться от книги, по которой Фэй наводила справку. Ей надо было проверить подлинность фарфоровой фигурки из Мейсена, выставленной владельцем на продажу через фирму «Харди».
— Желаю хорошо провести воскресенье, — бросил Джеральд отрывисто и равнодушно.
— Взаимно, — в том же тоне ответила Фэй.
Про себя она попутно выразила пожелание, чтобы он подавился той рыбкой, которую ему приготовит Клер Левинсон на ужин сегодня вечером.
Джеральд удалился, громко хлопнув дверью. Женщина уставилась на нее. Сердце переполнилось болью, обидой, ненавистью.
Обычно по воскресеньям она подолгу валялась в постели, не спеша завтракала, затем — так бывало в течение последних лет — проводила день с Джеральдом. Порой они могли отправиться на машине в Лондон, чтобы пообедать в любимом ресторане, потом сходить в музей или картинную галерею. К вечеру возвращались в Мэйфорд.
Если выезд в столицу не намечался, Фэй иногда готовила дома. После обеда они вдвоем уютно устраивались на диване у камина со свежими газетами или с книгами. Слушали любимые пластинки, смотрели телевизор, просто разговаривали.
Блаженные дни! Без Джеральда мир стал холодным и бесцветным. Шагая домой после полудня в ту субботу, Фэй испытывала страшное одиночество. Она знала, что не увидит Джеральда до понедельника.
Квартира навевала множество воспоминаний о временах, проведенных вдвоем. Фэй всюду натыкалась на вещи, напоминавшие о Джеральде: то бутылочка лосьона, которым он пользовался после бритья, то короткий черный пляжный халат, висящий за дверью в ванной, то мужская пижама в спальне. Попадались все время — то на столах, то на мраморной полочке камина — фотографии, запечатлевшие их вдвоем; кассеты с записями, купленные ими совместно, лежали у музыкального комбайна; его книги стояли на книжных полках.
В ту субботу в упадочном настроении она решила собрать все, что принадлежало Джеральду или напоминало о нем. Заполнив целую картонную коробку, Фэй убрала ее подальше от глаз, в угол стенного шкафа. Однако после изъятия привычных вещей квартира показалась ужасно пустой и голой. Настроение омрачилось еще больше.
Оказалось, что даже заснуть не удается. Она никак не могла отделаться от мысли о том, что Клер Левинсон сидит сейчас с Джеральдом за ужином. Ограничилось ли дело только этим? Ушел ли он домой или остался до утра?
Лишь глубокой ночью Фэй смогла заснуть, поэтому, когда затрещал будильник, просыпаться было невыносимо тяжело. Фэй даже грешным делом подумала: не остаться ли в постели, вместо того чтобы вставать и спешить на встречу с Денисом Сильвером. Утро было серым, холодным, а в постели так тепло и уютно. Зевая, Фэй устроилась под пледом. Чего ради вскакивать чуть свет? Только для того, чтобы сидеть в сырости на берегу реки и смотреть, как Денис ловит рыбу? Гораздо приятнее здесь в своем уютном теплом гнездышке.
Единственная проблема в том, что она уже полностью проснулась, и ее неугомонный мозг немедленно принялся выдавать на-гора бесконечные сцены с Джеральдом: он и Клер Левинсон, он и она, Фэй. Воспоминания захлестывали: они, словно острый нож, который поворачивают в ране. Ее охватила дрожь. Подступали рыдания.
Прекрати! Забудь его! — приказала она себе. Откинув в сторону плед, Фэй быстро встала и поспешила в ванную и через десять минут была готова. Надела старые синие джинсы, клетчатую рубашку, теплый свитер из шотландской шерсти. Фэй сама связала его несколько лет назад для мужа, а Эмери, покидая семью, не взял дар с собой. Велел снести его вещи на распродажу при церковной общине. Однако Фэй все было недосуг. Носила она его свитер редко, зато толстая шерсть очень хорошо грела в холодные дни. Если, конечно, не обращать внимания на такую мелочь, как то, что ее могут увидеть в мужском одеянии огромного размера.
Фэй убрала с лица пепельные волосы, перехватив их на затылке тугой лентой из черного бархата, слегка тронула лицо косметикой. Собравшись, она наспех позавтракала: свежевыжатый апельсиновый сок, кусочек хлеба с отрубями, джем, кофе. За едой просмотрела первую страницу воскресной газеты, которую неизменно находила в почтовом ящике.
Сильвер появился точно, как и обещал. Фэй как раз доела завтрак. Можно было догадаться, что Денис — человек пунктуальный.
— Зайдите и выпейте кофе, — пригласила его Фэй, надеясь насладиться еще одной чашечкой заодно с гостем.
— Мы пропустим самое лучшее время. Пора бы двинуться в путь, если вы готовы.