Последнее лето
- Да он только в городе удобен, - Директор треста оживился. - Тарас Константинович, а чего бы вам рацию не приобрести? Степанченко вон покупает.
- А на шута она мне? Степанченко - модник, ухарь.
У этого на штаны не хватит - галстук купит.
Зазвонил телефон, управляющий привычно щелкнул клавишей, поднял трубку.
Пока он говорил, Тарас Константинович, перебирая в уме, не забыл ли чего, машинально оглядывал кабинет - ковровую дорожку от двери до стола, диван, легкие зеленоватые шторы на раскрытых окнах и - с некоторым удивлением - расправленный на вешалочке в углу светлый пиджак.
- Семен Семеныч, неужто в такую жару пиджак носишь?
- Боевая готовность номер один, - засмеялся директор. - Как сигнал на верха идти, так и надеваю.
- Это к чему же?
- А как же - порядок. Все так делают.
- То-то я нынче у одного начальника это же видел.
И пиджачок вот так же аккуратненько налажен и удавочка даже висит - у тебя вон нет. Так не подумал, что к чему: жарко, мол, вот и скинул. Тарас Константинович усмешливо покосился на свои брюки и распашонку. - А я-то, провинция, и в обком так ходил.
- Вам можно: вы - с первой линии, так сказать, С производства.
- Ясно. - Тарас Константинович, уразумев, кивнул, - А по-моему, показуха это. Тоже мне - этикеты придворные! В такую жарищу - ради проформы. Глупость ведь несусветная!
- Да ну, Тарас Константинович! - Директор, опешив, улыбался, сглаживал, но глаза его, как и при начале встречи, стали обиженными.
"Вот чиновники - что-нибудь да удумают! - спускаясь по лестнице, похмыкивал Тарас Константинович. - Хотя и сам хорош, гусь лапчатый: выпросил у человека все, что надо, а потом его же и оконфузил. А, да ничего!
Молодой, неглупый - поймет..."
Петр ждал на противоположной теневой стороне, но в машине все равно было душно; Тарас Константинович влез в нее, как в предбанник.
- Поехали, Петро.
Начинало вечереть, но духота не уменьшалась, а стала еще более плотной. Сухим зноем дышали раскаленный асфальт и стены домов, томились деревья с неподвижной пыльной листвой; утирая мокрые лбы, гили с работы горожане, в ненадежной сомнительной тени отсиживались разморенные бабки.
Легче вздохнулось только за городом. И хотя солнце еще не закатилось, а воздух был все так же горяч и сух, сбежавшиеся к дороге хлеба наносили чистые, после недавних дождей, запахи земли, полынка, всего этого надвое размахнувшегося простора. Подавшись вперед, Тарас Константинович бездумно смотрел по сторонам, отдыхал.
К совхозу подъехали, когда начало смеркаться; в мягкой синеве, за темными деревьями, мигнули первые огоньки, влекущие и ясные, как звезды. Навстречу, под уклон, полоснув коротким лучом фары, промчался мотоцикл, мелькнула, проблестев, знакомая кожаная курточка.
- Быков, - не комментируя, сказал Петр.
"К радистке своей", - добавил про себя Тарас Константинович и завозился на сиденье, вспомнив вдруг совет директора треста купить рацию. Не подумал ведь...
- Вот дурак старый, - не удержавшись, вслух подосадовал он.
- Кто? - не преминул уточнить Петр.
- Скажу - ты - обидишься небось.
- А я не старый.
- Тогда я, выходит. Устраивает?
- Вам видней, - невозмутимо отозвался Петр.
- Разбаловал я тебя, дождешься, - добродушно погрозил Тарас Константинович, выходя из машины. - Завтра к десяти, раньше не понадобишься. Ну, бывай.
Упаковочный сарай стал после достройки длиннее чуть не вдвое - как тоннель.
Тарас Константинович шел по проезжей части, высохшей до звонкости, удовлетворенно оглядывая тянущиеся слева и справа сортировочные столы и за ними широкие, чисто подметенные площадки, на которые ссыпаются доставленные из садов яблоки. Здесь будто все в порядке. Оставалось докрыть крышу на пристрое, поднявшем над деревянными стенами отесанные грани стропил. День-другой - и тут закончат.
Сарай сейчас был пусть и гулок, как только что собранная бочка, но Тарас Константинович хорошо представлял его другим. Скоро здесь поплывет густой медовый запах, вставшие за сортировочные столы девчата будут проворно наполнять ящики, попутно зубоскаля с шоферами, а по пролету, едва не тыча друг друга в борта, потянутся к выходу груженные сладким грузом машины.
И пойдет здешнее наливное яблочко в район, в. область, а то и подальше - в белокаменную! Совхозную антоновку Тарас Константинович видел однажды на Арбате - приятно.
В общем, здесь все на ходу... Тарас Константинович вышел во двор, примыкающий к сараю, сел на неошкуреныое бревно. Вдоль забора, возвышаясь над ним, лежали горы ящиков - новых, желтых, и потемневших, неоднократно бывших в употреблении, под навесом аккуратно сложены тюки прессованной стружки - это для упаковки поздних сортов, которые и собираются и укладываются особо: яблоко к яблоку. Для них даже сборочные корзины обшивают внутри мешковиной - чтобы не побились. Ах, яблочко, яблочко, не такое уж ты легкое - пока тебя вырастишь, выходишь да до дела доведешь!..
Здесь, на неошкуренном бревне, и нашел задумавшегося директора рабочий Потапов.
Чуть припадая на левую ногу - в кирзовых сапогах с напущенными поверх них штанами, в белесой неподпоясанной гимнастерке, обросший и жилистый, он заговорил еще издали:
- Ну, мне так и сказали: к сараю пошел. Ладно, мол, до самого дойду, а так не оставлю! Завели порядочки!
- Что случилось, Иван Степаныч?
- Да ведь что, Константиныч! - Остановившись, Потапов выудил из кармана объемистый кисет, начал возбужденно вертеть цигарку. - Измываются, едри их мать!
Мне вон осенью шестьдесят три стукнет, не больно ты меня обскакал. Так ты вон сидишь-посиживаешь, а меня в лес грузить гонят. У меня с войны в костях осколок торчит, чуть крутнешься - и вот он!..
Тарас Константинович невозмутимо слушал, - зная, что Потапов, прежде чем дойдет до сути, обязательно выговорится, перебивать его бесполезно, с любопытством следил, как изо рта у него вместе с словами вылетают клубы дыма.
- Помоложе не нашли - вон какие бугаи ходят! Так нет же, давай Потапова, этот не откажет! Пускай старую хребтину доломает! За так - по восемь гривен с машины!
- Рубль семьдесят, Иван Степаныч, - негромко вставил Тарас Константинович. - Не узнал ты расценок.