Мелодия Джейн

– Не смешно.
– Я просто пошутил. Можно мне еще кусочек, пожалуйста?
– Вот, держи, тут как раз побольше грибов, как ты любишь.
Когда с пиццей было покончено, Джейн вскипятила воду и сделала им по чашке какао, а Калеб тем временем подкинул в камин поленьев. Вернувшись в гостиную, Джейн обнаружила, что Калеб перебрался с кресла на диван. Она протянула ему кружку с какао и двинулась к своему месту, но он похлопал ладонью по дивану рядом с собой:
– Посиди со мной.
Джейн присела рядом.
Прошло несколько минут. Какао все никак не хотело остывать, поленья в камине шипели и потрескивали, не спеша разгораться.
– Если хочешь, можно включить телевизор, – предложила Джейн.
– Мне не особенно хочется, – отозвался Калеб. – Давай лучше поговорим.
– Ладно. О чем ты хочешь поговорить?
– О тебе.
– О господи… Давай лучше посмотрим телевизор.
– Нет, в самом деле! – рассмеялся Калеб. – Мне любопытно узнать про тебя. Ведь тогда в ресторане я выложил тебе всю свою подноготную, а ты пока ничего о себе не рассказала.
– Да мне практически нечего и рассказывать.
– Я пытался сказать тебе ровно то же самое, но ты мне не поверила. Давай не стесняйся.
– Ладно, что ты хочешь знать?
– Ну, например, давно ли ты здесь живешь? – пожал плечами Калеб. – И почему не замужем или, по крайней мере, не ходишь по свиданиям, разбивая сердца, как на твоем месте делала бы любая женщина с такой внешностью. И почему ты всегда так мило улыбаешься и опускаешь глаза, когда кто-то делает тебе комплимент?
Джейн, продолжая улыбаться, вскинула на Калеба глаза. Потом подула на свое какао, чтобы выиграть время.
– Давай для начала я отвечу на первый вопрос, ладно? Я живу в этом доме чуть больше пятнадцати лет.
– Значит, он твой?
– Да, – ответила она. – Когда родилась Мелоди, мы жили на съемной квартире, но я неплохо зарабатывала, а потом объявили льготную программу для тех, кто покупает свой первый дом, со сниженным первым взносом, вот я его и купила. Дочери было пять, когда мы сюда переехали. – Джейн ощутила знакомую боль в сердце, и на нее нахлынули воспоминания. Она умолкла, чтобы собраться с духом, исполненная решимости ни в коем случае не расплакаться. – В самую первую ночь мы спали на надувном матрасе. Грузовик с нашими вещами должен был прийти на следующее утро. Но за ночь навалило почти фут снега, и нам пришлось куковать здесь на надувном матрасе целых три дня. Но знаешь что? Это одно из лучших воспоминаний в моей жизни.
– А куда делся ее отец? – спросил Калеб и поспешно добавил: – Если ты, конечно, не против, что я спрашиваю.
– Все нормально, – покачала головой Джейн. – Рассказывать особенно нечего. Он бросил нас, когда я была беременна. И Мелоди даже никогда в жизни не видел, можешь себе представить? Свою родную дочь. Денег мы от него тоже, разумеется, ни цента не получили.
– Сочувствую.
– В общем, насколько мне известно, сейчас его тоже нет в живых.
Едва она произнесла эти слова вслух, как сердце снова защемило от горя. Боль была настолько невыносима, что Джейн едва не расплескала свое какао.
– О господи, ну вот, я опять плачу. Прости, Калеб. Просто мне порой так ее не хватает.
Калеб забрал у нее кружку и поставил на столик рядом со своей. Потом обнял Джейн за плечи и привлек к себе. В его объятиях было так уютно, что она перестала сдерживаться и позволила себе разрыдаться. В каком-то смысле она сейчас оплакивала скорее ту пятилетнюю девочку, которая умерла давным-давно, нежели свою двадцатилетнюю дочь, которую только что похоронила.
Выплакавшись, Джейн повернула голову и вскинула на Калеба глаза:
– Можешь что-нибудь мне о ней рассказать?
В глазах Калеба промелькнула боль.
– Я предпочел бы не говорить об этом.
– Так нечестно, Калеб.
– Брось, Джейн. Ты же обещала не донимать меня вопросами.
Джейн вывернулась из его объятий и уселась лицом к нему:
– Я не донимаю тебя, Калеб. Но неужели я хочу слишком многого, когда прошу тебя рассказать мне что-нибудь о моей дочери, которую ты знал? Хоть что угодно.
– Я не просил подбирать меня из жалости, – ответил он. – И не хотел, чтобы ты держала меня тут в качестве источника информации о твоей дочери.
– Неужели ты настолько черствый? – поразилась Джейн. – Так ничего мне и не расскажешь? Совсем ничего?
– Думаю, нам лучше поговорить о чем-нибудь другом.
– Нет, черт побери! Я не хочу говорить о чем-нибудь другом. Я хочу говорить о Мелоди!
Джейн поняла, что перешла на крик, лишь когда умолкла. В гостиной вновь повисло молчание, нарушаемое только треском поленьев. Калеб долго сидел, глядя на нее, с искаженным от муки лицом, но его мысли были для нее загадкой. Потом, когда ей показалось, что он вот-вот что-то скажет, Калеб молча поднялся и вышел из гостиной.
Джейн услышала, как хлопнула дверь его комнаты, и долго еще сидела в одиночестве на диване, глядя на язычки пламени, отражающиеся в лакированной поверхности его новой гитары, которая так и осталась лежать в раскрытом чехле у камина.
 
Глава 7
 
– Как же хорошо весной, правда? – Грейс наклонилась сорвать нарцисс, потом, глядя на Джейн поверх цветка, поинтересовалась: – Как продвигаются дела во дворе?
После традиционного субботнего заседания они решили прогуляться по их излюбленному островному маршруту. До сих пор Грейс ни разу не упомянула имени Калеба, и Джейн поняла, что это ее способ спросить о нем.
– Дела продвигаются неплохо, – ответила она, когда они вновь двинулись по дорожке. – Калеб уже расчистил бо́льшую часть ручья. Но работы там еще уйма. Боюсь, он не совсем понял, на что подписался.
– А как все остальное?
– Все остальное?
– Угу.
– Ну, это очень общий вопрос.
– В этом-то и весь смысл, – улыбнулась Грейс.
– Не знаю, – вздохнула Джейн. – У меня такое чувство, что пора возвращаться к работе. Как думаешь? На следующей неделе в Портленде будет конференция, и я хочу поехать. Просто ради того, чтобы недельку побыть где-нибудь подальше.
– Подальше от чего? – поинтересовалась Грейс.
– От острова. От дома. От Калеба.
– Ага, вот в чем дело. Вы что, плохо ладите?
– Нет-нет. Мы хорошо ладим, честное слово. Пожалуй, даже слишком хорошо. И он идеальный гость.
– Это как?
– Почти каждое утро Калеб готовит завтрак. И даже моет потом посуду. Сам стирает свою одежду, когда я ему позволяю. А по вечерам иногда балует меня живой музыкой в моей собственной гостиной. К тому же он очень неглуп и приятный собеседник.
– Действительно, практически идеал, – согласилась Грейс. – Плюс на него приятно посмотреть.
– Вот именно. – Джейн слегка покраснела. – В этом-то и беда. По-моему, меня к нему тянет, Грейс.
– И кто мог бы тебя обвинить? – пожала плечами та. – Он молодой привлекательный мужчина, который работает в твоем доме.
– Но я чувствую себя виноватой каждый раз, когда смотрю на него. – (Грейс покрутила цветок в пальцах и кивнула.) – И потом, – добавила Джейн, – это было бы неправильно, так ведь?
– Только тебе решать, что правильно, а что нет.
– Есть люди, которых в этом смысле нельзя даже рассматривать.
– Раз ты так считаешь, значит так оно и есть.
– Ну почему ты вечно говоришь загадками? – протянула Джейн.
– Я достаточно пожила на этом свете, чтобы понимать, что жизнь – одна большая загадка с вопросительным знаком вместо ответа.
– Наверное, ты права, – вздохнула Джейн. – Впрочем, ты всегда права. Но Калеб по-прежнему отказывается говорить о Мелоди. Стоит мне поднять эту тему, как он тут же закрывается. Тебе не кажется это странным?
– Всему свое время, – отозвалась Грейс. – Это как с нарциссами. Весной они появляются первыми, но к тому моменту, когда распускаются розы, нарциссы успевают давным-давно отцвести.
– Не знаю, – снова вздохнула Джейн. – Но у меня такое чувство, что эта конференция – хороший способ на время сбежать от проблем.