Дик Адвокат и Гус Хиддинк. Невероятные приключения голландцев в России
Удивляться-то не приходилось, но хотелось понять – откуда все это. Как и работа в местах, куда западного тренера чаще всего на аркане не затянешь. И во время нашего «рождественского» разговора с Хиддинком в декабре 2008-го я поинтересовался:
– Вас все время тянет на экзотику – и в работе, и в отдыхе. Откуда в вас этот дух путешественника?
Гус не был бы Гусом, если бы ответил банальностью. Последовал целый рассказ, начатый с философского обобщения:
– Действительно, люблю оказываться в новых ситуациях и местах. Чтобы люди из традиционно ведущих, футбольных стран спрашивали: «Зачем ты туда поехал? Там же невозможно ничего достичь!» А меня это, наоборот, подстегивает. Для меня стимул – в любопытстве. Поехать в незнакомый регион, открыть для себя новую культуру, посмотреть, как живут и работают люди, сделать возможным то, что считается невозможным… Предпочитаю сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. При этом ни разу еще не разочаровался, что куда-то поехал. Хотя трудности возникают, испытываешь сопротивление. Но преодолевать его – еще одна вещь, которую люблю.
А откуда все это взялось… Будучи ребенком, я жил в маленьком местечке и все время хотел посмотреть и узнать что-то еще. Видя это, мой дедушка говорил: «Завтра не иди в школу. Мы с тобой куда-нибудь отправимся. Охотиться – или еще что-то придумаем». Я с огромным нетерпением этого ждал, для меня такие прогулки с дедом были открытием целого мира. Отец знал о наших с дедом затеях, но ничего не говорил и не предпринимал, чтобы их нейтрализовать. А ведь был директором школы, в которой я учился!
Мои нынешние поездки в разные страны, будь то по работе или для отдыха, – это, по сути, то же самое, только в гораздо большем масштабе.
Дедушка Хиддинка – вот благодаря кому, оказывается, приехал к нам такой Гус. И за два года до самого тренера мне это подтвердил и его брат Ханс, джазовый музыкант.
– Скорее всего, на него оказал большое влияние наш дедушка, – сказал он в конце 2006-го. – Он был кузнецом, а также большим любителем охоты. Когда Гусу было 10 или 11 лет, он проводил очень много времени с дедом, они вместе тренировали охотничьих собак. Именно четвероногие стали для Гуса первым объектом тренерской работы. И у него очень хорошо получалось!
Последнюю информацию, показавшуюся мне типичной для творческого человека гиперболой, я решил проверить у самого Хиддинка.
– Да, это правда, – удивил меня он. – В 1950-60-е к охоте относились проще, чем сейчас. Я всегда сопровождал деда на охоте, и однажды он сказал: пора тебе тоже учиться стрелять. В качестве тренировки подбросил высоко вверх шапку, и я в нее попал. А потом настало время настоящего дела, и мне удалось подстрелить зайца. Но этот выстрел так и остался для меня единственным в жизни, потому что вид убитого мною животного мне очень не понравился. Сразу решил, что больше никогда этого делать не буду.
Гусу найдется, чем заняться в жизни – и сделать это очень хорошо…
* * *А вот детство Адвоката было совсем другим. Это достаточно понять из его ответа на мой вопрос о самом запомнившемся Рождестве или Новом годе. Я уже привык, что Дик – мужик прямой, но тут он удивил так удивил. С хохотом рассказав:
– Это было еще в детстве. Когда мы с друзьями воровали рождественские елки.
– В смысле?!
– У нас было принято в новогоднюю ночь разводить костры из елок. А поскольку на нашей улице их не хватало, мы рыскали по соседним, чтобы таскать елки оттуда. Мне было тогда лет девять.
– Читал о вас фразу: «Он вырос на улице». Кажется, теперь понимаю, что имелось в виду…
– В послевоенное время, когда я рос, взрослым приходилось очень много работать, чтобы было на что жить. В голландских семьях тогда чаще всего трудились и отец, и мать. Кстати, сейчас, в период экономического кризиса, это время возвращается.
Так вот, моя мама работала в больнице, убирала операционные. Чтобы к приходу врачей они были стерильно чистыми, она должна была появиться в госпитале уже к шести утра. Самое удивительное – ей нравилось то, что она делала.
– И это – при пяти детях!
– Вот и думайте, почему я был так близок к маме и называю ее главной женщиной в моей жизни. А перед сестрой преклоняюсь за то, что, когда мама заболела, она очень терпеливо ухаживала за ней, хотя сама работала. Никогда этого не забуду. Сестра в любой момент может прийти ко мне, и я сделаю для нее все. То же касается старшего брата, которому уже 70…
Адвокат подтвердил подлинность легенды, что, когда возглавил «Глазго Рейнджерс», полгода не говорил об этом маме.
– Ей было около 70. Я боялся сказать ей, что уехал в Шотландию, потому что она начала бы изводить себя мыслями, что будет меня редко видеть. Звонил ей каждый день, создавал ощущение постоянного присутствия. Но в какой-то момент пришлось сказать.
– Вернемся к разговору о влиянии улицы, Дик.
– Ах, да. Папа и мама работали, а мы, мальчишки, из-за этого были во многом предоставлены самим себе – разве что у меня была обязанность ходить за хлебом. В то время было не так много машин: в начале 1950-х, когда мне было четыре-пять лет, на нашей улице в Гааге вообще ни у кого не было своего автомобиля, и никто по ней не ездил. Поэтому мы могли играть на воздухе, и за нас не беспокоились. А двери в квартирах были тогда открыты. Всегда. Их не запирали, но никто без спроса не заходил. Это изменилось, не правда ли?
В общем, мы росли на улице, с друзьями. Впоследствии у родителей появилась возможность уделять детям больше внимания. Влияли и педагоги в футбольных школах, в первую из которых я пошел в девять лет. Но во многом мы познавали жизнь сами.
И вот еще вспомнил – по поводу булочной. Представляете, нередко хлеб мне давали без денег, а платила мама в выходные за всю прошедшую неделю. И все в округе так делали. Люди знали друг друга – и доверяли. Прекрасные времена! А не подрабатывал я, наверное, только первые четыре класса. А потом…
– Землянику, слышал, летом на фермах собирали?
– И помидоры тоже.
– А правда, что еще и бутылки на конвейер ставили?
– (Смеется.) Очень недолго. Занимался этим с моим лучшим другом – будущим игроком сборной Голландии Харри Восом, которого, увы, год назад не стало. Бутылки те были с хлоридом, и руки у нас после этого были жутко грязными. Но надо же было как-то заработать на велосипед или мопед!
В период земляники с помидорами ему было всего 14, он играл тогда в юношеской команде АДО «Ден Хаг». В 16 получил там первый юношеский контракт, но это были крохотные деньги. Поэтому без подработки обойтись все равно не могло.
Работа с детства и уличное воспитание сделали Адвоката человеком сверхпрямым. Порой даже кажется – прагматичным до цинизма. Но это тот цинизм, который, мне кажется, стоит оценить по достоинству. Взять хотя бы такой колоритнейший отрывок из нашего разговора:
– Когда вы были игроком, часто меняли клубы. Почему?
– Из-за денег. Всегда, переходя в другой клуб, получаешь больше. И как тренер – тоже (смеется).
Понял он это рано. И сам. Вот он, результат воспитания улицы. И той же улице, по словам Дика, он был обязан своим футбольным темпераментом. За пределами поля был хорошим парнем. Но на поле!.. Там все время спорил – с соперниками, партнерами, судьями. Игроку другой команды запросто мог сказать: «Не подходи слишком близко, иначе огребешь!»
Гус, мне кажется, таких вещей о себе – особенно по поводу отношения к деньгам – никогда вслух не скажет. Хотя, вполне возможно, не единожды размышлял так же. Но – внутри себя.
И в этом тоже разница между ними. Не собираюсь рассуждать, в чью пользу. Просто наблюдаю, спрашиваю – и со все возрастающим интересом подмечаю контрасты.
Философ Хиддинк, например, рассуждает: