Влюбиться в незнакомца

— Вы не должны расстраиваться, миссис Меннеринг. Временная амнезия после травмы головы обычное явление. Иногда она длится несколько часов, а бывает, что и несколько дней.
— А есть случаи, когда память так и не возвращается? — без всякого выражения спросила Джулия.
— Конечно, но это чрезвычайно редко. Вы голодны?
— Нет. — Она сказала чистую правду.
— У вас сразу появится аппетит, как только вы почувствуете запах цыпленка. Его приготовили специально для вас. Поверьте, через несколько дней вы выйдете отсюда, как новенькая.
Доктор засунул руки в карманы халата и повернулся к мужчине.
— Я думаю, было бы неплохо, если бы ваша жена немного отдохнула, мистер Меннеринг. А вы можете прийти сюда снова завтра утром.
— Конечно. — Мужчина снял со спинки стула легкий плащ и обернулся к Джулии с напряженной улыбкой: — Все встанет на свои места, дорогая, — сказал он. — Не надо беспокоиться. Спокойной ночи, Джулия.
Она замерла, когда мужчина нагнулся к ней, но тот только коснулся губами ее щеки и снова выпрямился. Доктор проводил его до двери палаты, и они вместе вышли в коридор, оставив дверь неприкрытой. Она слышала приглушенные голоса и различала голос мужчины, который назвался ее мужем. Но, о чем шла речь, понять не могла. Когда доктор вернулся в палату, она тихо плакала, беспомощно глядя на стерильно белые стены.
— Очень важно, чтобы вы не волновались, — твердо повторил доктор, с участием глядя на нее. — Наш мозг работает порой странным образом. Он отказывает нам в памяти, когда мы особенно упорно пытаемся что-то вспомнить, но давно забытая информация всплывает сама собой, когда мозг не ощущает давления.
— Доктор, дорогой, — сказала она, вытирая глаза. — Это как целое пропавшее досье. Я помню день, в который, как сказал этот человек, мы встретились, но я совсем не помню его самого. Я не могу понять этого, доктор, и схожу с ума!
Он покачал головой.
— Вы не должны так мучить себя. Это неразумно. Временная потеря памяти — это еще не катастрофа. Пройдет время, и вы постепенно все вспомните. Время лечит. — Он сделал паузу, улыбнулся и продолжал: — Сейчас будет ужин. Я хочу, чтобы вы попытались что-нибудь съесть. Медсестра снова даст вам снотворное, чтобы вы хорошо выспались. — Услышав звуки, доносящиеся из коридора, он подошел к двери: — А вот и цыпленок приближается, если не ошибаюсь. Обещайте мне быть умницей и делать так, как я говорю.
— Хорошо. — Ей ничего не оставалось как согласиться. Что еще она могла предпринять, лежа на больничной койке? — Когда я смогу вставать?
— Не надо торопиться. Посмотрим, как вы будете себя чувствовать завтра. Утром я вас навещу, миссис Меннеринг.
Миссис Меннеринг. Миссис Росс Меннеринг. Надо привыкнуть к этому имени, потому что теперь оно ее. Господи, зачем ей все это? Она не хочет быть замужем за человеком, которого абсолютно не знает, которого видит первый раз в жизни и не желает видеть во второй!
Она провела беспокойную ночь, и утро не принесло облегчения. Проснувшись в семь, она промучилась пару часов, размышляя над тем, что же ей теперь делать. Медицинский персонал был добр и отзывчив, но никто не мог помочь в решении ее основной проблемы. Никто, кроме нее самой.
К тому времени, как в десять появился доктор, она смогла более или менее взять себя в руки. Слезы и глупые эмоции не помогут, тем более в ее случае. В ответ на бодрое приветствие она заставила себя улыбнуться, и доктор, увидев эту улыбку, кивнул с одобрением.
— Вот это характер! Умница! Нельзя позволять обстоятельствам брать над нами верх. Давайте-ка осмотрим вас сначала. Ну, как там ваша голова? — Легким движением он снял повязку и внимательно осмотрел пострадавшую часть лица. Судя по его улыбке, доктор остался доволен увиденным и, ласково похлопав ее по руке, сказал:
— К счастью, обошлось без серьезных повреждений, так что бинты можно больше не накладывать. У вас останется небольшой шрам, но потом он рассосется. Не пугайтесь, не пугайтесь, — добавил он, увидев, как она вздрогнула. — Волосы все прикроют. Через пару месяцев вы и думать о нем забудете. А сейчас не хотите ли посидеть час-другой у окна?
— Да, это то, что мне сейчас нужно, — сказала она, мечтая поскорее выбраться из больничной койки. Однако мысль, не дававшая покоя ни днем, ни ночью, заставила ее вновь обратиться к доктору. — Вы не знаете случайно, когда придет мистер Меннеринг?
— Он вчера звонил мне и сказал, что будет около десяти, — ответил доктор ровным голосом. — Я уверен, он будет рад увидеть вас такой бодрой, да и выглядите вы гораздо лучше. Ничего, все наладится. Для вашего мужа это тоже нелегко, миссис Меннеринг, он себя чувствует ужасно, понимая, что сейчас бьется в глухую стену.
Но не настолько глухую, как ее собственная, подумала она и машинально поправила волосы.
— Я должна опять встретиться с ним наедине? — с отчаянием спросила она. — Вы не могли бы остаться со мной?
— Сожалею. Это было бы неразумно. Он ваш муж, и вещи, которые вы должны обсудить, касаются только вас двоих. — В его глазах она прочла сочувствие. — Поверьте мне, я хорошо представляю себе ваши чувства, но вы должны довериться мужу. Возможно во время вашего разговора вы вспомните все, что было.
— Да. — Она не приняла слова доктора всерьез, да и он тоже, похоже, не верил своим словам. Если бы амнезия была временной, после ночного сна память стала бы возвращаться к ней.
Но в одном доктор прав. Она должна думать о господине Россе Меннеринге как о своем муже. Она должна!
Когда доктор ушел, сестра помогла ей встать и надеть пеньюар, сочетавшийся по цвету с нежно-голубой ночной рубашкой. Взяв пеньюар из рук сестры, Джулия отметила, что это дорогая вещь из модного магазина. Сама она никогда бы не смогла позволить себе заплатить такую цену за подобную безделицу. В ногах чувствовалась слабость, голова слегка кружилась, но в основном Джулия ощущала себя нормально. Она присела в кресло у окна и, подперев щеки ладонями, с тоской посмотрела во двор.
Вид из окна не впечатлял. Небольшой садик, окруженный высокой белой стеной, за которой виднелись крыши городских строений; и только макушка церкви привлекала к себе взгляд. Мрачная галка долбила клювом кусок черствой булки и косила черной бусинкой на несчастную Джулию. Вздохнув, Джулия поднялась.
Оттербридж, так назвал доктор это место. Вроде это где-то в Хэмпшире. Не хотелось ни о чем думать, пусть будет что будет. У нее нет сил расспрашивать медсестер. Чем меньше людей знает о ее проблемах, тем лучше.
Чувствуя, что еще очень слаба, она передвинула кресло ближе к столу и открыла модную кожаную сумочку с золотой застежкой. В ней оказалась маленькая косметичка с дорогой помадой и пудрой — они были ей знакомы. Духи в изящном флаконе, несомненно французские, — запах ей понравился, — хотя такие духи были явно ей не по карману. Джулия развернула тщательно отглаженный носовой платок с вышитыми инициалами в уголке. Ни одной вещи, которая могла бы помочь ей. Ничего, что дало бы толчок ее памяти.
Трудно было поверить, что все эти вещи принадлежат ей, и все же придется поверить в реальность происходящего. Кольцо на пальце, этот дорогой пеньюар, который был на ней, французские духи — все это принадлежало тем трем месяцам ее жизни, которые она потеряла. Если бы ей удалось вспомнить хоть что-нибудь из того, что случилось между пятницей в июне и моментом, когда она пришла в себя в этой палате. Хоть что-нибудь!
Короткий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Быстрым движением она защелкнула сумочку и постаралась принять спокойный вид, ложась в кровать. Открылась дверь, и вошел Росс Меннеринг.
Джулия отметила силу и легкость, с какой приближался к ней этот широкоплечий мужчина. Было видно, что он увлекается спортом и имеет отличное здоровье. О возрасте трудно было судить. Тридцать четыре? Тридцать пять? Да и какое это имеет значение.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Я вижу, с тебя уже сняли бинты. — Он остановился в ногах ее кровати.