Роковая ошибка

Трейси не пыталась разобраться, почему для нее это так важно. В глубине души она подозревала правду и боялась ответа.
Лицо Питера слегка омрачилось.
— Наверно, у каждого найдется то, о чем хочется забыть, — пробормотал он, берясь за козырек фуражки, которую держал в руке. Затем он снова взглянул на Трейси и улыбнулся: — Например, работа. Идемте ужинать, док. Через час мне заступать на вахту.
Этим вечером Ли не появился в столовой. По словам Питера, в этом не было ничего необычного. Капитан частенько предпочитал ужинать у себя в каюте, когда был чем-то занят. А когда наступали действительно горячие денечки, добавил Питер, он вообще отходил от каюты не дальше капитанского мостика, проводя на нем почти все светлое время дня.
— А все-таки прежде рабочие часы длились гораздо дольше, чем теперь, — добавил кто-то из офицеров. — По крайней мере захватывали и часть ночного времени. Я, бывало, никак не мог сообразить, какое сейчас время суток — чуть ли не в полночь все еще светит солнце. — Он вздохнул. — Хотя, конечно, я бы с удовольствием поменял те дни на нынешние. Было бы здорово, если бы удалось уговорить китов мигрировать немножко дальше на юг.
— А разве тогда вы не следовали за китами? — с интересом спросила Трейси, и ей снисходительно улыбнулись — так профессионал отвечает дилетанту-любителю.
— Конечно следовали, но вплоть до недавнего времени нашей основной добычей были синие киты, а ребята таких габаритов предпочитают кормиться вокруг пакового льда вблизи материка. Теперь же мы занимаемся китами помельче, потому что их больше.
— А на синих вы теперь не охотитесь?
— Теперь до февраля охотиться на них вообще запрещено. После этого все зависит от того, встретится нам такой кит или нет. Конечно, престижно подцепить великана метров под двадцать пять или больше.
Последнее замечание заставило припомнить несколько историй. Питер жизнерадостно улыбнулся:
— Скоро вы узнаете, что на китобойном судне ни о чем другом почти не говорят. Киты нам даже снятся. — Он с сожалением поднялся с места: — Через десять минут мне заступать на вахту. Не хотите прогуляться со мной до палубы?
Улыбнувшись, Трейси тоже встала:
— Почему бы и нет? Подышу свежим воздухом.
Выйдя на палубу, они остановились у поручней, наблюдая за свечением, танцующим над пеной волн, разбивающихся о нос корабля и откатывающихся назад.
— Наслаждайтесь, — после недолгого молчания негромко сказал Питер. — Завтра мы окажемся совершенно в другом мире.
— Да, стало прохладнее, — согласилась Трейси, чувствуя, как свежий ветерок поднимает воротничок ее платья. — Мне будет не хватать солнца.
— Как и всем нам, — рассеянно отозвался он и молчал так долго, что Трейси почти забыла о его присутствии, когда он неожиданно сказал: — Вчера, когда мы стояли у Кейптауна, я получил письмо от Дейрдры.
Тон его голоса заставил Трейси обернуться, но лицо Питера оставалось в тени.
— Плохие новости? — мягко поинтересовалась она.
— Ничего нового. Она продолжает настаивать на том, чтобы после возвращения я бросил плавание. Шесть страниц, и все об одном и том же.
— Понятно. — Трейси в задумчивости прикусила губу. — А вы все еще не можете прийти к окончательному решению?
— Не могу. По крайней мере… — Питер умолк и покачал головой. — Я знаю только одно: я люблю свою работу и хорошо ее выполняю. Больше я ничего не умею. Если я не буду плавать, куда я смогу устроиться?
— Не знаю, — беспомощно ответила она. — А вы пробовали — серьезно, по-настоящему — объяснить Дейрдре, что вы чувствуете? Вряд ли она будет уговаривать вас бросить эту работу, если поймет, что она для вас значит?
— Конечно, пытался, но до нее никак не доходит. Говорит, что я привыкну.
— Она и раньше была недовольна, когда вы уходили в море?
— Не настолько. Когда я только с ней познакомился, думаю, для нее было внове иметь парня, который ходит в Антарктику. Только последние несколько месяцев, с тех пор как мы обручились, она начала меня уговаривать. — Питер вздохнул. — Что бы вы сделали на моем месте?
Ну и ну, с мрачной иронией подумала Трейси. Ей ли давать советы, как решать любовные проблемы. Но отступать поздно.
— Я думаю, — медленно заговорила она, — что вам нужно спросить у себя, как много значит для вас ваша невеста. Любите ли вы ее настолько сильно, чтобы выполнить ее просьбу и принять не тая вражды, или это всегда будет стоять между вами?
— Но ведь уступки должны быть обоюдными, верно? — тихо спросил он. — Если она меня любит, то не будет просить сделать то, чего я явно не хочу делать.
— Только если она отчетливо осознает, что вы совершенно определенно не хотите так делать. Это можно выяснить только одним способом, правда? Насколько я понимаю, мы можем время от времени отправлять почту. Почему бы вам не написать ей все, о чем вы только что рассказали мне — что не будет вам счастья в таких условиях. Женщины восхищаются мужчинами, которые твердо знают, что им нужно, даже если их идеи не совпадают.
Питер искоса взглянул на нее:
— А вы?
— Что я?
— Предпочитаете властных мужчин?
Трейси рассмеялась:
— Это зависит от того, что вы подразумеваете под словом «властный». Терпеть не могу таких, кто способен тиранить женщину как существо низшего толка, но мне определенно нравится, когда мужчина ведет себя по-мужски.
— Что именно женщины имеют в виду под этими словами? Кто, по-вашему, ведет себя по-мужски?
Перед глазами Трейси моментально возник образ высокого мужчины с мускулистым телом и худощавым лицом, черты которого порой казались высеченными из камня, и у нее сдавило горло.
— Это нелегко выразить словами, — она попыталась сказать это легким тоном. — Но вам, Питер, не о чем беспокоиться. Я бы сказала, вы ведете себя достаточно по-мужски, чтобы устроить любую женщину.
В карих глазах на мгновение мелькнуло какое-то новое выражение, вслед за этим он засмеялся:
— Спасибо, доктор, я запомню ваши слова. — Он отошел от поручней. — Пора на вахту. Вы идете вниз?
— Пожалуй, да. Становится слишком холодно, чтобы стоять на палубе.
Вместе с Питером Трейси дошла до лестницы:
— Увидимся за завтраком, если я встану рано.
— Я постучу, чтобы разбудить вас. — Поставив ногу на третью ступеньку, Питер взглянул вниз на нее и мягко добавил: — Я рад, что вы с нами — или я уже говорил это?
Она улыбнулась:
— Говорили, но мне все равно приятно это слышать. Доброй ночи.
Трейси наблюдала, как он поднялся на следующую палубу и мимо двери в каюту капитана прошел к лестнице, ведущей на мостик. Подчиняясь внезапному импульсу, она поднялась на несколько ступенек вверх. Теперь ей было видно, что за шторами, задернутыми на окнах капитанской каюты, горит свет. Смутная идея, подтолкнувшая ее сделать несколько шагов вверх, оформилась окончательно. «А вы пробовали — серьезно, по-настоящему достучаться до нее?» — спросила она Питера. Ну а сама она пробовала по-настоящему достучаться до человека, который скрывается за дверью этой каюты? Добиться какого-то взаимопонимания? Ей предстоит пять месяцев работать под его командованием — пять месяцев, которые покажутся ей бесконечно долгими, если не положить конец недоразумениям между ними.
Не тратя время на дальнейшие размышления, она быстро одолела остальные ступеньки и подошла к двери в каюту. Постучав, Трейси услышала в ответ приглашение войти, от которого на мгновение оробела. Но, несмотря на то, что решимость оставила ее, руки и ноги продолжали действовать: руки открыли дверь, а ноги шагнули через порог, прежде чем она успела отдать им приказ поступить иначе.
На первый взгляд каюта показалась ей пустой, хотя на письменном столе лежали бумаги, а в тяжелой стеклянной пепельнице валялось несколько окурков, один из которых еще дымился. Из приоткрытой двери в дальнем конце каюты донесся знакомый голос:
— Майк, я сейчас. Налей себе пока чего-нибудь выпить.
Значит, он ждал Майка. Видимо, она выбрала неудачное время. Возможно, с облегчением подумала Трейси, ей удастся выскользнуть в коридор, прежде чем он войдет и увидит ее.