Чужое гнездо

Джози скорчила гримаску.
— Меня тошнит от учебы, я хочу развлекаться, иметь собственные деньги. Хорошо хоть, что мы живем так далеко от всех наших друзей. Я умру, если они хоть раз увидят, что я ношу дома.
В этом вопросе они были единодушны. У них не было приличной одежды. С понедельника по пятницу обе надевали в школу форму и выглядели при этом так же, как и все остальные. Но по выходным или в праздники они стеснялись навещать подружек или съездить на денек в Фальмут. Обе походили на беженок военного времени в своих сшитых дома платьях и грубых башмаках.
Дела на ферме шли теперь лучше, чем тогда, когда они были маленькими, потому что отец стал зарабатывать намного больше, продавая овощи и скот на рынке. Но все деньги уходили на ремонт дома и фермы. Пять лет назад к ним провели электричество. Амбар заново перекрыли, а когда окончательно поломался старый трактор, его тоже пришлось заменить. Девочки были в восторге, когда год назад в доме появились настоящие ванная и туалет, но пришлось распрощаться с надеждами на обновки. Эллен смирилась с этим легче, чем Джози, потому что ей редко хотелось бывать на людях. Но для Джози это было больное место — она считала, что их отец — просто старый скряга.
— Ты такая красивая, что никто не обращает внимания, во что ты одета, — заметила как-то Эллен, пытаясь подбодрить ее. — Даже в этих шортах ты выглядишь во сто крат лучше, чем Салли Тревойз, что бы она там на себя ни напялила.
Салли по-прежнему оставалась для Эллен бельмом на глазу. Во время учебы в начальной школе та постоянно травила и унижала ее, а потом, к ужасу Эллен, тоже сумела перейти в среднюю школу. Теперь они учились в одном классе и ездили домой на одном и том же школьном автобусе, поэтому избежать ее общества не удавалось. Обычно Салли торжественно шествовала по деревне, одетая по последней лондонской моде. По воскресеньям в церкви на ней было розовое, тесно облегающее фигуру платье с жакетом того же цвета, за обладание которыми и Эллен, и Джози продали бы душу дьяволу. Единственным утешением служило то, что Салли располнела и покрылась прыщами, вероятно, оттого что объедалась сладостями в магазине своих родителей. Так что и в розовом платье она все равно выглядела клушей.
Джози посмотрела на свои длинные, стройные, загорелые до черноты ноги, и хотя шорты цвета хаки были мальчишеского покроя — их отдал им кто-то из соседей несколько лет назад, — сидели они на ней как влитые.
— Ты видела ноги Салли? Они похожи на пивные бутылки, — хихикнула она.
Они до тех пор перечисляли всевозможные недостатки Салли, пока их обеих не разобрал безудержный смех.
— У нее появился парень, — отдышавшись, сказала Эллен, внезапно вспомнив, что она еще не говорила Джози об этом. — Он работает в обувном магазине в Фальмуте и тоже весь прыщавый, как и она.
— Я думаю, они дарят их друг другу, когда целуются. — Джози снова хихикнула. — Представь себе, на что будут похожи их дети, если они поженятся!
Джози внезапно умолкла, и по лицу ее пробежала тень. Эллен поняла, что эта внезапная перемена связана с тем разговором родителей, который они случайно подслушали несколько дней назад.
— Ты подумала о том, что говорила мама? — спросила Эллен. — Выбрось из головы. Она больше не может сказать ничего такого, что могло бы причинить мне боль.
Они тогда уже лежали в постели, все окна оставались открытыми, потому что ночь была очень теплой, и когда родители начали ссориться, их голоса были отчетливо слышны. Все началось с денег; мать говорила, что не может понять, что плохого, если они этим летом сдадут нижнее поле под кемпинг. Тогда можно было бы купить стиральную машину и телевизор.
Отец ответил, что не позволит посторонним вытаптывать его землю только для того, чтобы она просиживала вечера на своей жирной заднице в кресле, глазея в ящик. Тогда мать начала пронзительно кричать, что он скупой, эгоистичный человек и что после всех дневных нагрузок у нее есть право на отдых вечером, когда он отправляется в бар.
На это отец заявил, что Вайолет совершенно не помогает ему на ферме и что она слишком ленива даже для нормальной уборки в доме; мать, естественно, не осталась в долгу.
— Лучше быть ленивой, чем сумасшедшей! — выкрикнула она. — Да поможет Бог этой дрянной девчонке наверху, она унаследовала безумие в двойном размере и от тебя, и от своей мамаши. Она закончит сумасшедшим домом.
Похоже, отец ударил Вайолет, потому что она взвизгнула, а он выскочил из дома, с грохотом захлопнув дверь. Девочки молча лежали в своих кроватях, и ни одна не осмеливалась заговорить, потому что сделать это — означало принять чью-либо сторону и почти наверняка поссориться.
— Они все время ругаются, — грустно проговорила Джози. — Она говорит ему плохие слова, а он отвечает ей тем же. Вот настоящая причина того, почему я хочу бросить школу. Когда я заработаю достаточно денег, то уеду в тот же день. Ты — единственная, без кого я буду скучать.
Эллен охватило теплое чувство к сестре, потому что она понимала — в известном смысле положение Джози намного хуже ее собственного. Эллен знала, что отец никогда не станет возражать против того или иного решения, которое она примет. Он будет доволен, если она останется в школе, и придет в восторг, если по окончании школы Эллен поступит в колледж. Но даже если бы она заявила, что хочет бросить школу прямо сейчас и отправиться в Лондон, он не стал бы ей препятствовать.
Вайолет же вцепилась в Джози, как пиявка. День и ночь она донимала ее своими попреками, все ей было не так — школа, ее друзья и подруги, а все потому, что она ожидала от Джози большего, чем та могла когда-либо добиться. Иногда Эллен замечала, что сестра буквально сгибается под бременем амбиций своей матери. Но самое плохое было в том, что Джози знала истинную причину придирок Вайолет. В действительности та не хотела, чтобы ее дочь добилась успеха и зажила лучшей жизнью. Вайолет сделала ставку на то, что дочь спасет ее от тяжелого труда и несчастливого замужества, обеспечив ей в будущем легкую жизнь.
— Мы должны держаться вместе несмотря ни на что, — убеждала ее Эллен. — Не спеши бросать школу и хвататься за бесперспективную работу. Иначе придется горько пожалеть.
Джози устремила на нее задумчивый взгляд.
— Мне бы твое терпение, — с тоской проговорила она. — А я хочу иметь хорошую одежду, своего парня и свободу делать то, что взбредет в голову, идти туда, куда меня тянет. И все это прямо сейчас!
Эллен улыбнулась.
— Помнишь, как ты больше всего на свете хотела иметь игрушечную детскую коляску?
Лицо Джози просветлело. В то время ей было пять лет, и она без конца говорила о коляске, возвращаясь к желанной игрушке снова и снова.
— Какое это имеет отношение к тому, что я хочу сейчас? — спросила она.
— В конце концов ты ее получила, — напомнила Эллен. — Но поиграла с ней день-другой, а потом потеряла всякий интерес. Иногда мечтать о чем-либо гораздо приятнее, чем это иметь. Помечтай, подожди — и увидишь, что из этого выйдет.
— Иногда ты похожа на прорицательницу, — хихикнула Джози. — А ты о чем мечтаешь?
— Да почти о том же, что и ты, — ответила Эллен. Не могла же она рассказать о своей самой сокровенной мечте, которая заключалась в том, что в один прекрасный день ее мачеха решит убраться восвояси, а Эллен останется хозяйничать здесь вместе с отцом.
Крик, донесшийся со стороны дома, прервал их рассуждения о туманном будущем.
— Это мама, — мрачно сказала Джози. — Лучше бы нам пойти и узнать, что ей нужно.
Поднявшись по каменистой тропинке через нижнее поле, они увидели мать, стоявшую, уперев руки в бедра, возле садовой ограды. Даже на расстоянии было видно, что она крайне возбуждена.
Вайолет исполнился сорок один год, но выглядела она намного старше. За последние два или три года она набрала добрых два десятка килограммов лишнего веса, а в глубоких складках вокруг ее рта проступила горечь. Девочки привыкли к ее плохим зубам и косоглазию, но неряшливость матери приводила их в замешательство. Изо дня в день Вайолет носила одно и то же засаленное, бесформенное платье, редко мыла голову, и от нее всегда несло потом. Вот уже больше года она спала одна. Это произошло, когда она однажды заболела, и отец переселился в крохотную пустующую спаленку, да так и не вернулся обратно. Джози все время пыталась убедить ее начать следить за собой, но мать пропускала ее уговоры мимо ушей.