Декстер в деле

Майами в лучшем своем проявлении — это город двух культур и двух языков, и те из нас, кто погрузился в оба, давно обнаружили, что у другой культуры можно научиться новому и восхитительному.
Я всегда исповедовал данный подход, и теперь он мне воздался, поскольку Меца был виртуозом как в испанском, так и в английском. Начав со впечатляющих, хотя и обыденных ругательств, он в полной мере раскрыл свой артистический талант и дальше принялся обзывать меня совершенно неведомыми кличками, обозначающими удивительных существ, которых можно отыскать, пожалуй, лишь в параллельной вселенной Иеронима Босха. Этот перформанс звучал тем более невероятно, что Меца ни на миг не замолкал, несмотря на слабый полузадушенный голос. Я искренне изумлялся, и Дебора, кажется, тоже, потому что мы оба стояли и молча слушали, пока Меца наконец не выдохся на финальном «Пидарас!».
Тогда я его обогнул и встал рядом с Деборой.
— Не надо, — попросил я нашего подозреваемого. — Это чересчур по-простецки, а вы настоящий виртуоз! Как это у вас было: «тошнотный говнолиз, опоссум драный»? Восхитительно!
И я воздал ему должное скромными аплодисментами.
— Включи обратно, ты, собака страшная! — потребовал Меца. — Тогда посмотрим, кто из нас посмеется.
— Чтобы вы нас задавили этим вот спортивным внедорожником? — уточнил я. — Нет уж, спасибо.
Дебора оклемалась и вспомнила, кто тут главный. Нахмурившись, она отодвинула меня в сторону.
— Мистер Меца, мы хотим задать вам несколько вопросов. Если вы откажетесь сотрудничать, я заберу вас в участок.
— Попробуй, сучка, — вякнул он. — То-то мой адвокат порадуется.
— Лучше просто оставим его здесь, — предложил я. — Кто-нибудь сдаст на металлолом.
— Включи обратно, ты, мешок с говном лягушачьим!
— Уже повторяется, — заметил я, обращаясь к Деборе. — Наверное, мы его утомили.
— Это вы угрожали убить директора управления туризма? — спросила Дебора.
И Меца вдруг заплакал. Малоприятное зрелище: голова его нервно дергалась, по лицу текли слюни и сопли.
— Сволочи! Лучше бы они меня прикончили!
Он шмыгнул носом, но так слабо, что не смог даже втянуть воздух.
— Посмотрите, посмотрите, что они наделали!
— Что они наделали, мистер Меца? — спросила Дебс.
— Посмотрите на меня! — всхлипнул он. — Вот что! Посмотрите… Я живу в этом chingado  [25]кресле, даже сам пописать не могу, мне нужно, чтобы санитар-тапсбп придерживал член. — Меца поднял голову, сквозь слезы и сопли в его взгляде сверкнул самый настоящий вызов. — А вы бы не хотели порешить таких puercos  [26]?
— Вы сказали, это они с вами сделали? — уточнила Дебс.
Он снова шмыгнул носом. Опять безуспешно.
— Производственная травма! Я ехал по служебным делам! Но они сказали: нет, авария, несчастный случай, платить не будут! А потом меня уволили!
Дебора открыла и закрыла рот, шумно лязгнув зубами. Похоже, она чуть было не спросила что-то вроде: «Где вы были прошлой ночью, между половиной четвертого и пятью часами?» — но потом догадалась, что он-то был здесь же, в своем кресле с электроприводом. Впрочем, Меца все понял.
— Что?! — Он с усилием хлюпнул носом и на этот раз даже умудрился втянуть сопли. — Неужели этих chingado maricones кто-то наконец прикончил? И вы решили, что я не смог бы, из-за кресла? Уроды, включите меня обратно, я вам покажу, как убивать назойливых придурков!
— Какого именно maricon вы убили? — спросил я, а Дебора пихнула меня в бок локтем.
— Того самого, который сдох, ты, уродец! — взвизгнул он. — Надеюсь, это стерва Джоанн! Ай, да идите в жопу, я их всех еще успею кокнуть!
— Мистер Меца… — проговорила Дебора. В голосе ее сквозило некое сомнение, у другого человека способное превратиться в сочувствие, но в случае Дебс означавшее только разочарование от того, что этот несчастный обрубок человеческого тела оказался не ее подозреваемым.
Меца снова все почувствовал и возобновил атаку.
— Да, это я был! — объявил он. — Надевай наручники! Можешь к полу приковать, бросить на заднее сиденье, с собаками! Чего, боишься, сдохну по дороге? Так попробуй! Или я и тебя убью, как тех уродов из управления!
— Из управления никто не убит, — сообщил я.
Он зыркнул глазами.
— Нет? — Голова его снова дернулась, на солнце блеснули капли слюны. — Вы, говнюки, тогда какого черта вы ко мне цепляетесь?!
Дебора поколебалась, но все же попробовала еще раз:
— Мистер Меца…
— Да ну вас в жопу, отвалите от меня! — прокаркал Меца.
— Пожалуй, неплохая мысль, Дебс, — высказался я.
Дебора рассерженно тряхнула головой и шумно, коротко выдохнула.
— Идем! Включи его. — Отвернулась и пошла прочь с крыльца, а я остался выполнять опасную и неблагодарную работу.
И это лишь доказывает, насколько эгоистично и бездумно ведут себя человеческие создания… даже с собственными родственниками. В конце концов, оружие-то было у нее — так почему включаю кресло Мецы я?
Меца, очевидно, тоже был со мной согласен. Он принялся изрыгать новые порции изощренно-сюрреалистической вульгарщины — и все это в спину Деборы. Мне же досталось краткое:
— Пошевеливайся, пидор!
И я пошевеливался изо всех сил. Не ради того, чтобы порадовать Мецу, но исключительно из нежелания оставаться поблизости, когда его кресло заведется.
Слишком опасно… да я и так уже потратил слишком большой отрезок своего драгоценного и невосполнимого времени, выслушивая ругань. Пора назад, обратно в мир — ловить чудовищ и даже быть одним из этих чудовищ, а если повезет, еще и пообедать.
Итак, я присоединил провод к аккумулятору и бросился прочь с крыльца, пока Меца не понял, что кресло опять работает.
Очень скоро мы уже вырулили в теплый и запутанный кокон убийственного дорожного движения Майами.
— Черт… — наконец выговорила Дебора (дуновение летнего ветерка по сравнению с тем, что изрыгал Меца). — Я была уверена, что это он.
— Есть и хорошая сторона, — заметил я. — Ты по крайней мере выучила интересные новые выражения.
— Иди ты ежиков паси, — отозвалась Дебора. В конце концов, она сама отнюдь не новичок в ругательствах.
  
Глава 10
 
До обеда мы успевали проверить еще два имени из списка. Первый адрес находился в районе «Кокосовая роща» — в каких-то десяти минутах езды от дома Мецы. По дороге Дебора лишь не намного превысила разрешенную скорость — по меркам Майами такая езда все равно считается слишком медленной, — а значит, мы буквально напрашивались на аварию. Так что, хоть особого столпотворения на дороге и не было, наша поезд очка получила соответствующее звуковое сопровождение: прочие водители неслись мимо нас как голодные пираньи, отчаянно сигналили и изощрялись в неприличных жестах.
Дебс ничего не замечала. Она старательно думала — то есть так усиленно хмурила лоб, что я испугался, как бы столь глубокие морщины не врезались навсегда. Впрочем, я по опыту знал, что прерывать ее мыслительный процесс своими заботливыми опасениями чревато (можно и в глаз получить!), так что сидел молча. Хотя о чем тут можно было думать? Четыре тщательно декорированных трупа, и ни малейшего представления о том, кто их так изукрасил. Впрочем, разумеется, из нас двоих профессиональный следователь Дебс, а не я. Возможно, этот случай подпадал под то, чему ее учили в академии, и требовал старательно морщить лоб.
Вскоре мы приехали по адресу из списка. Скромный и неновый дом, чуть в стороне от Тайгертейп-авеню; двор запущенный и тесный; табличка «Продается» на одном из манговых деревьев. По неухоженному газону, полускрытые в траве, разбросаны прошлонедельные газеты, до сих пор в нераспечатанной почтовой обертке.
— Дерьмо. — Дебора припарковалась у входа. Весьма уместное и справедливое замечание. В этом доме не жили уже много месяцев.
— Что этот тип натворил? — полюбопытствовал я.