Россия на Средиземном море
Несмотря на все трудности, и Алексей Орлов, и сама Екатерина были настроены бодро и оптимистично. «Надеемся крепко, что дурноты все уже миновались и все теперь пойдет», – писал Орлов. И в ответах Екатерины выражалась та же уверенность, что «все пойдет». «Что же делать, – писала она, – впредь умнее будут. Ничто на свете нашему флоту столько добра не сделает, как сей поход. Все закоснелое и гнилое наружу выходит, и он будет со временем круглехонько обточен».
23 января 1770 г. Спиридов вывел пять судов из Порт-Магона (там остался лишь пинк «Сатурн», чтобы дождаться выздоровления больных моряков, свезенных на берег). Наконец 17 февраля в 5 часов пополудни русские корабли прибыли в порт Вистулу у берегов Мореи – месту, назначенному инструкцией императрицы.
Алексей Орлов решил высадить первый десант в греческом порту Витулло [13] на полуострове Майна. Жители этого полуострова (майноты) существовали главным образом грабежом и разбоем и никогда не признавали над собой власти турок.
18 февраля 1770 г. в Витулло с Мальты прибыла эскадра Спиридова, в составе которой были корабли «Святой Евстафий», «Святой Иануарий», «Трех Святителей»; пинк «Соломбала» и пакетбот «Летучий». В Витулло уже стояло купеческое судно под венецианским флагом, капитан которого был из славян. Граф Орлов нанял его в русскую службу и отправил в Витулло в ожидании прибытия флота. На судне имелось 20 пушек, и оно салютовало адмиральскому флагу по приходе его. Адмирал произвел капитана этого судна А.И. Поликути в лейтенанты, а судно, названное фрегат «Святой Николай», на другой день подняло русский фла г.
28 апреля к эскадре присоединился и отремонтированный в Генуе 66-пушечный корабль «Ростислав».
В трюмах каждого русского корабля находилось по одной разобранной малой галере (в некоторых документах они назывались полугалерами) [14]. 19 февраля части галер были свезены с кораблей на берег, а уже 23 февраля все три галеры были собраны, оконопачены и спущены в воду. Галера корабля «Святой Евстафий» названа «Касатка», и командиром ее назначен Кумман. Галера корабля «Святой Иануарий» названа «Ласточкой», и командиром ее назначен шкипер этого корабля Лукавич. Галера корабля «Трех Святителей» названа «Жаворонком», а командиром назначен Николетти. На каждую галеру дано по 60 человек команды.
25 февраля прибыла греческая полакра [15] под названием «Генрик-Каррон» под командой Александра Алексиано. Она была нанята на нашу службу и в тот же день подняла русский фла г. На ней установили 12 пушек.
Во время пребывания флота в порту Витулло несколько больших партий греков под командой русских офицеров были отправлены в разные части Мореи, чтобы овладеть городами и главнейшими укреплениями.
Первая партия, названная Восточным легионом, состояла под начальством пехотного капитана Баркова. Барков имел под своей командой поручика Псаро – природного грека, одного сержанта и двенадцать русских солдат с небольшим числом майнотов. Он получил от графа Федора Орлова приказание идти в Пассаво и там собрать майнотов и других греков, которыми нужно было пополнить этот легион. Через три дня, по прибытии его в Пассаво, то есть 21 февраля, к нему присоединились семь майнотских и греческих капитанов, партии которых усилили отряд Баркова до 1200 человек. 26 февраля капитан Барков пошел прямо на город Миситру (древнюю Спарту).
27 февраля Барков подошел к Миситре, рядом с которой находился укрепленный лагерь с тремя тысячами турецких солдат. Подходя к лагерю турок, капитан Барков разделил свой легион на две части. Поручик Псаро с одной из этих частей, состоящей из шести русских солдат и 500 майнотов, получил приказание сделать форсированный переход, скрываясь высотами, обойти правый фланг неприятеля и атаковать его с тыла, в то время как капитан Барков с остальной частью легиона будет медленно продвигаться вперед к фронту турецкого лагеря. Поручик Псаро совершил этот обход так быстро и удачно, что успел уже атаковать правый фланг неприятеля и его тыл, тогда как капитан Барков только еще готовился начать свое нападение с фронта. Это привело турок в такое замешательство, что они начали отступать на всех пунктах и наконец бросились в предместья Миситры. Сильно преследуемые, они заперлись в крепости, которая осталась, таким образом, в блокаде. В этом деле турки потеряли около 100 человек убитыми. Со стороны же русских было до 30 убитых и 11 раненых майнотов.
После девятидневной блокады вода, проведенная в крепость простым водопроводом, была отрезана, и турки принуждены были сдаться. Они охотно согласились сложить оружие, отдать все имущество, обязались не служить более в эту войну против русских и только просили свободного пропуска из Мореи.
8 марта 3500 вооруженных турок (видимо, не только солдат, но и вооруженных жителей) вышли из ворот Миситры и сложили оружие.
Далее, чтобы избежать обвинений в тенденциозности, процитирую журнал капитан-командора С.К. Грейга [16]: «Но только что обезоружение их было закончено, как майноты, не знавшие законов войны, свято соблюдаемых между образованными народами, и ослепленные успехом, предались остервенению и с совершенным бесчеловечием начали резать и убивать беззащитных турок, мужчин, женщин и детей. Капитан Барков с 12 русскими солдатами с величайшим самоотвержением старался прикрыть и защитить турок, но без успеха: греки перебили их более тысячи человек. Наконец Баркову с большим трудом и опасностью удалось привести остальных турок в предместье и расположить в греческих домах; он строго приказал им завалить двери и окна и для охранения их расставил на часы всю свою малочисленную дружину. Остервенение майнотов было до того велико, что они начали стрелять из ружей по русским часовым. Капитану Баркову осталось тогда только одно средство, чтоб отвлечь их ярость, – предать им опустелый город на разграбление. Этим ему удалось спасти несчастных турок, которые иначе, наверно, были бы лишены жизни. Между тем как майноты грабили город, несчастные старались скрыться; но, к сожалению, и эта мера оказалась недействительною: отряды майнотов, предпочитавших мщение и кровь богатой добыче, бросились за бегущими турками и множество истребили их по дороге. Настоящее число убитых здесь турок неизвестно; но вообще из них спаслись весьма немногие. Число турок, со включением жен и детей, доходило до восьми тысяч.
Некоторого оправдания такого бесчеловечия со стороны греков можно искать в жестоком с ними обращении их утеснителей. Как бы то ни было, но это происшествие, гибельное для турок, было столь же неблагоприятно к пользе русских и имело следствием все те неудачи, которые они впоследствии испытали в Морее. Если бы капитуляция была соблюдена со всею точностью, то очень вероятно, что ни одно из остальных укреплений, занятых турками, не было бы сильно защищено, так как турки начинали уже оставлять Морею и желали только совершить безопасно свое отступление. Правда, Корон все еще держался; но нет сомнения, гарнизон его сопротивлялся русским не столько от желания удержать за собой эту крепость, как от страха пройти без оружия через край, наполненный сильными партиями неумолимых греков. Во всяком случае, с этого времени начались неудачи русских при Морее, несмотря на то что сила их возросла впоследствии от прибытия остальной части флота».
Капитан Барков до 26 марта оставался в Миситре. Он старался усилить укрепления города, насколько это было возможно, так как майноты, находившиеся под его начальством, имели такое же отвращение к работе, как и расположение к грабежу.
Считая город достаточно укрепленным, чтобы противостоять внезапному набегу неприятеля, он оставил в нем гарнизон из 500 греков и 26 марта с остальными силами легиона двинулся к неукрепленному городу Леонтари, где нашел одних только греков. Здесь, к большой радости Баркова, его ждал отряд русских солдат, посланный к нему в подкрепление графом Федором Орловым. Отряд состоял из одного поручика, сержанта и двадцати рядовых с двумя легкими орудиями, при одном сержанте, капрале и двадцати матросах. Греки со всех сторон стекались под русские знамена, так что за несколько дней легион капитана Баркова возрос до восьми тысяч человек.