Доктор N
- Вам не понравился спектакль?
Услыхав голос Наримана, Сона поняла, что это он играл городничего. Это ее рассмешило: - Вы, оказывается, искусный актер.
- Каждый играет отведенную ему судьбою роль.
- Вы писатель и вы актер. Чем вы еще знамениты?
- Дружбой с Кардашбековыми,- ответил Нариман, довольный находчивостью.
- Ну вот, - заговорил Кардашбек, - ты обрел поклонницу своего таланта в лице Соны.
А еще встречу Кардашбек устроил, дразня сидящего в нем двойника: пригласил Сону, когда Нариман был у него, попросил, чтоб угостила чаем, подала недавно сваренное ею тутовое варенье, потом, глянув на часы, встрепенулся: - Я обещал! - И так сокрушенно: - Извини, Нариман, вы тут побеседуйте, я мигом! Скоро буду!- И выскочил, оставив их вдвоём.
Неожиданно вдруг русская речь в устах Соны: - Вы по-французски говорите? - Нариман усмехнулся. - Чему вы улыбаетесь?
- Два тюрка говорят по-русски о французском языке!
- Это, признаюсь, от растерянности.
-Что брат покинул, оставив одну с чужим мужчиной?
Засмеялась: - Вы догадливый, хотя я вовсе не придерживаюсь старых традиций... Мне стыдно, но вам признаюсь, что мне легче говорить по-французски или по-русски, нежели на нашем. У меня были две воспитательницы, француженка и русская... Нет-нет, я люблю наш язык!
- И неплохо, - вставил, - говорите на нем.
- Между моим понятным языком и вычурным литературным такой разрыв, вы не находите? И это в то время, когда каждая нация стремится упростить язык. Наши пишут нарочито усложненно, читать невмоготу!
Сказать о себе? Не сочтет ли хвастовством?
- Я пишу специально для вас,- полувсерьёз-полувшутку.- Маленький роман об одной печальной любви.
- Сами пережили?
- Кто нынче счастлив? - ответил уклончиво.- Одних влюбленных разделяет религия, других - сословные предрассудки, третьих... А вот и Кардашбек явился! (И тотчас увел к себе Наримана.)
Сона потом устроила брату скандал: как он посмел?!
- А чего ты так взволновалась? Уж не...- осекся: это слишком!
- Договаривай!
- Если велишь, спрошу: уж не покорил ли тифлисец твое сердце?
- Если даже и покорил,- с вызовом,- что с того?
- Надеюсь, не читал тебе газелей?
- Почему бы и нет? Могу,- придумала с ходу,- повторить: Я в западне, словно птица, а ты - мой охотник, или убей, или выпусти на волю, чтоб с розой соединилась. Устраивает моего братца такая газель?..- Тут же отступила: - Шучу, конечно.
- Вольность хороша в меру.
- Я была б не прочь,- ох, эта свобода, привитая европейской литературой,- если мой будущий спутник будет похож на Нариман-бека.
... На фотокарточке юное чистое личико, а сегодня... - есть стройность, но дряблая, те же глаза, когда взгляд был скор, ярок, быстр, лукав, но усталость в них, морщины на шее, заострился нос, волосы поредели. Её ли любил Нариман? К ней ли засылал сватов?.. Кардашбек, зная, не отсоветовал, а поощрил своим молчанием, - когда выпроводили сватов, отец Кардашбека Ашур, не успели те сойти со ступенек, расхохотался, сказал что-то непочтительное о Наримане,- каков, а?!, но Кардашбек заявил, что дружбу с Нариманом будет продолжать. Сделали вид, что ничего не произошло.
К тому времени постройка дома Кардашбековых завершилась на Почтовой угол Персидской, двухэтажный, каменный, с высокими потолками, расписаны масляной краской, печами и каминами, покрыты белыми, розовыми, ярко-коричневыми изразцовыми плитами.
Спешили здесь встретить новый век, устроив светский прием, пригласить на раут знать, всех вместе - и русских, может, даже градоначальника, что ни год - новый, и нефтепромышленников из армян, чтоб показать: недавняя резня дело рук отребья, подлинные интересы армян и тюрок о процветании края совпадают, и, конечно же, своих во главе с благодетелем мусульман почтенным Гаджи.
Суждено будет в этом доме встретить царицу, у которой в дни пребывания здесь императора была расписана по минутам программа. И короткая встреча со светскими дамами... - но уже забыта роскошь восточного приема, утомительные туземные дикости: Сона вся в белом шелку преподнесла царице перламутровый поднос. Думали отвлечь Сону от недавнего горя: жених привёз невесту с драгоценностями в шкатулке в арендованный накануне дом, чтобы затем, как договаривались, повезти в Бухару, где якобы жили родичи жениха, приближенные Бухарского эмира, и - сбежал, похитив шкатулку. Шумный был позор, рассудок помутился, порой застывала у окна, подолгу глядела в одну точку, потом вдруг вздрогнет, головой качнет, побежит по коридору, спустится вниз, выйдет постоять с непокрытой головой на улице. Цепенела, если кто-то, проходя мимо ее окна, невзначай запевал народную песню: Сона-ханум, выйди на балкон, посмотри на этого красавца парня.
А потом, многие годы спустя, закрепилось за нею неведомо кем произнесенное Дэли, оттенки здесь разные: Дурочка, Глупышка, Спятившая,дети, не ведающие жалости и жестокие, дразнили ее, увы, и я в их числе, напевая старинную песню на новый лад: Дэли Сона, выйди на балкон, погляди на этого красавца парня!
Сона сердито отмахивалась, уже постаревшая, но все такая же шустрая, стройная и быстрая, уходила, чтобы кому погадать на сиюминутные и дальние везения. Много лет галерея походила на ботанический сад, в широких кадках росли пальмы, потом стало некому следить за ними, в уплотненный дом вселился люд многоголосый, речи зазвучали разные.
Из КОРАНА: НА ВСЯКОЕ ВРЕМЯ СВОЯ СВЯЩЕННАЯ КНИГА
Труп Мир Сеида, доброго товарища и Наримана, и Кардашбека, обнаружили на глухой улице: заседала боевая тройка бакинской партийной организации, действующей по поручению Кавказского союзного комитета, приговорили к казни за провокаторство и приговор в исполнение (Володя Маленький и привёл). Нариману кажется, что будь тогда в Баку, не посмели б обвинить Мир Сеида. Спорил впоследствии с каждым, кто бросал тень на Мир Сеида, хотя сам Кардашбек поклялся, что видел донос, собственноручно написанный Мир Сеидом, - донос на их с Нариманом национальную организацию, вроде Дашнакцутюна, подражают соседям.
- Не забывайте, - напомнил ему однажды Коба, - что в те далекие годы защищали явного провокатора!
- Для вас он провокатор, для меня первый тюркский пролетарский писатель! - звучит как знак, символ.
Да, первая политическая группа мусульман - Гуммет, или Энергия, учрежденная в Баку, доме на Старой Почтовой - угол Персидской, неподалеку от Караульного переулка, и собрал единомышленников Кардашбек. Идея объединения возникла в пору армяно-тюркской резни, то затухающей, то вспыхивающей с начала века и во все последующие годы.
- Дабы организоваться для новой резни?! - допрашивал Кардашбека (попалась крупная добыча, сын знаменитого нефтепромышленника) ротмистр Орлик, заведующий охранным пунктом.
- Никак нет, - ответил, - Мы не намерены накалять страсти.
- Но любое национальное объединение, думаю, и ваш Гуммет, носит в итоге политический характер, обращается против правительства.
- Почему может быть создан Бакинский армянский культурный союз, а при нем стрелковые общества, мечтающий о Великой Армении, а мы не можем на своей земле защитить собственные права?
- Но разве двадцать миллионов российских магометан лишены начал духовного развития? По Крыму и западным губерниям есть Таврическое духовное управление, есть Оренбургский муфтиат по местностям Европейской и Азиатской России, шиитское и суннитское правления в Закавказском краю во главе с шейх-уль-исламом и муфтием, не довольно ли для духовного просвещения мусульман?
- Я имею в виду просвещение светское, политическое.
- Вы народ смирный, богобоязненный... - и долго-долго, убаюкивая.
Собирались в кабинете Кардашбека на первом этаже - просторной комнате, куда вела дверь от длинного застекленного коридора. Нариман предложил издавать и газету под тем же названием, что и организация,- Гуммет, слово казалось простым, легким для запоминания. Прежде уже пытались, и каждый раз запрет Петербурга, Главного управления по печати: Для чего татарам газета? Интеллигенты читают по-русски, простые татары пасут свои... - сказать бы отары, к рифмам охоч, но не расположен шутить, - стада.