Секрет фермы (СИ)
— Я вам очень благодарна. Всем. И с радостью приму это предложение.
Глава 2
— То есть как эту землю уже купили? — Максим бессильно смотрел, как тянется по проселочной дороге вереница строительной техники.
— Ничего не знаю. У нас адрес, — крикнул водила бетономешалки и газанул дальше, обдав Макса густым едким дымом переработанной солярки.
Пришлось отступить в траву. Под сапогами хлюпнуло. Мало того, что дождь, как из брандспойта, так еще и разнесут остатки дороги. Кто вообще заливает фундамент в октябре? А если заморозки? Дичь. Нет, это ошибка. Такое дерьмо просто не может случиться. Его не было две недели! Две жалкие недели в Чехии — а тут уже двухметровый забор и стройка полным ходом. Даже кран! И конек крыши. Неужто готовый домик-конструктор из сэндвич-панелей?
Макс сплюнул горькую слюну. Городская дрянь… Куда им столько цемента? Только не коттеджный поселок!
Отошел, едва не поскользнувшись на коровьей лепешке. Выругавшись, отер сапог о траву. Вообще-то брезгливость он давно утратил, но сейчас это выглядело, как насмешка сверху.
— Алло, Петр Иваныч? Да, Беглов, — Макс стиснул старый неубиваемый мобильник. — Мы же вроде на понедельник договаривались насчет этого участка?
В трубке забубнило.
— Как продали?! — ошарашено повторил за собеседником Макс. — Мы же обсуждали!..
Пять лет Максим Беглов занимался скотоводством, но такого козла, как Ветошкин, не видел ни разу. И ведь с прошлой зимы его окучивал! Так и эдак. Подмазывал урода, хоть и тянуло плюнуть в ненавистную рожу. Ушлый Ветошкин из областной администрации! Откормленный, наглый…
— Послушайте, это земли сельхоз назначения! — Максим отказывался верить своим ушам. — Что за стройка?.. То есть?.. И вы ничего?.. Скотина!
Последнее слово Макс с чувством бросил вдогонку уже после того, как Ветошкин отключился. Издевательство какое-то! Нашел землю, выбил субсидию… Уже год ничего лишнего себе не позволял, экономил на всем. Чтобы пихнуть всем взятку. И прямо из-под носа увели! Вот так раз — переквалифицировали земли, купили, и Ветошкина, небось, не обидели в особо крупном размере. А попробуй теперь верни свои деньги! Глаза выпучит, мол, ничего не знаю, никто мне ничего не давал.
— Ну что, Степаныч, уплыли твои планы? — окликнул Макса знакомый сиплый голос.
У Федора, которого все в Букатино звали Малым за рост, хоть ему уже давно перевалило за полтинник, был удивительный дар: влезать не вовремя. Если чего сейчас Максу не хватало, так это мусолить все с деревенскими зеваками.
— Да, Малой, — все же ответил он. — Уплыли — не то слово.
И зашагал к своему дому, слабо надеясь, что Малой отстанет. Но сзади уже донеслось торопливое чирканье громоздких рыболовных сапог, — тот опять полдня торчал с мужиками на реке. Еще и выпил, черт бы его подрал.
— А кто купил, не слыхать? — запыхавшись, спросил Малой.
— Понятия не имею.
— А что, приватизировали?
— Вроде да. Так мне в администрации сказали.
— Тоже фермеры какие? Или комбинат?
— Малой, шел бы ты… Дела у меня, — Макс вздохнул и обернулся. — Это теперь земли населенных пунктов.
— У, ну все теперь, — протянул Федор. — И что делать будешь?
— Поговорю с новыми владельцами. Придумаем что-нибудь.
С трудом отделавшись от Малого, Макс в два шага поднялся по крыльцу большого бревенчатого дома и спешно заскочил внутрь, чтобы не выпустить натопленное тепло.
Ему требовалось побыть в тишине. Сколько раз жизнь щелкала его по носу за далеко идущие планы! Но, в конце-то концов, не жить же одним днем! Он ведь не только за себя отвечает. И просто обязан думать о будущем! И вот нате. Облом.
Эти земли были его мечтой. И не потому, что он хотел огородиться от всего света и почувствовать себя барином. Нет! Дела шли, крохотная ферма набирала обороты, крепла. А уж когда ресторатор из Ривьеры заключил с ним договор на поставку молочки и фирменной линии козьего сыра… Кому-кому, а Максу санкции сыграли на руку. Подсуетился, выписал на разведение из Чехии несколько голов коз. Такая порода! Любо-дорого. Специально набирался опыта на французской сыроварне. Все заказал. Это бы поставить на поток! Землю бы. Как бы дело пошло! И с местными наладил дружбу, устроил бы к себе. Зажили бы по-человечески. Работа, зарплата… И одним днем все рассыпалось в прах. Землю увели из под носа… А поди найди такой лакомый участок! Чтобы и почва хорошая, и четыре гектара. Тут либо сразу по тридцать под зерновые, либо мелкие кусочки. Ни туда, ни сюда. А на мелких разориться можно. Тьфу, обидно как. И субсидию одобрили только-только… И что с ней теперь? Скотины больше не закупить, если только ее в два ряда складывать.
Макс хотел было встать, погреть лапшу, что Наташка любезно оставила с утра на плите, но в штанину вцепился Терри. Не псина, а недоразумение. Мелкий, шальной… Даже из дома выпускать страшно: то за машиной погонится, то коз за ноги хватает. И грязный вечно, хоть целиком отмачивай в тазу с хлоркой. Взял на свою голову.
— Иди отсюда, — проворчал Макс, но Терри взвизгнул от счастья, что на него обратили внимание, и принялся пихать большому хозяину истерзанный теннисный мячик.
Максим лениво бросил игрушку, и через секунду Терри уже снова скакал перед ним. А ведь заводчик предупреждал: джек-рассел-терьер — собака энергичная. Правда, в понимании Беглова, наличие пропеллера в заднем проходе стоило описывать немного другими словами. Он вообще рассчитывал, что сыну лучше иметь веселого друга, чем какую-нибудь ленивую болонку. И к сторожевым собакам ребенка не пустишь. Вроде дрессированные, рабочие, а такая туша, что и самому Беглову порой становилось жутко. Череп, как у кабана! Мало ли, что придет в голову… Вот и купил смешного щеночка с коричневым ухом. Но не учел, что Никитос пойдет в школу, а четвероногий сгусток адреналина переключится на уничтожение домашнего имущества.
Точно, Никита! Еще ехать за ним в школу. За проблемами с участком совсем вылетело из головы. Не сказать, чтобы Макса тяготила роль отца-одиночки, но местные бабы жалостливо вздыхали и по первости дружно предлагали свою кандидатуру на роль мамы и жены. Еще бы не хотеть: и мужчина видный, образованный, городской. Как бы он ни пытался изобразить из себя местного фермера. Высокий, широкоплечий. Брюнет. А глаза какие… Серые, суровые, аж до костей пробирает. И чего уж говорить: при деньгах. Дом вон какой отгрохал! Пять спален! Внедорожник импортный. Трактор немецкий. Сыроварня своя, козы какие- то необыкновенные. И все это добро без женщины пропадает. А главное — вежливый. Не матюгнется, об стену не приложит. Не пьющий. Мечта, а не мужик.
Пришлось один раз втолковать Наташке, которая приходила помогать с козами: ему жена не нужна. Та, конечно, была ничего. Мягкая такая, есть, за что подержаться. Но Максу связываться не хотелось. Деревня — это ж такое место, где каждый знает про соседа больше, чем про собственную жену. Начнутся сплетни, пересуды, и все бы ничего, но не дай Бог, до сына дойдет… Да и от слова «брак» у Макса начинал глаз дергаться. Спасибо, накушались. Поэтому зарекся вблизи дома с кем-то связываться. Так, во время поездки по делам разрядиться с какой- нибудь необремененной мужем и моральными принципами… Но только для здоровья. И никаких свиданий, цветов и намеков на будущее.
Наташка, Наташка. Хоть бы хватило ума позвонить, сказать, что рядом развернули стройку, как в лучшие годы коммунизма! Бестолочь. Сказали ей коз подоить и птицу покормить — на большее ума не хватит.
На отповедь она, конечно, обиделась, но новых попыток совратить Макса не предпринимала. И на хозяйстве осталась, пока он мотался в Чехию отсматривать новых производителей. Зато по сарафанному радио разнесла нужную информацию. Беглов, мол, затворник, а у Никиты мама и так есть. То есть, формально она существовала, но в глаза ее никто не видел.
Любопытство породило разные домыслы. Одни говорили, что она сбежала, потому что ее муженек больше по части своего пола. Не исключено, что этот слух запустила сама Наташка. Другие рассказывали, что его бывшая, такая-сякая- разэдакая, собственную кровинку бросила и уехала с хахалем. И после такого Макс разочаровался в женщинах напрочь. Те, кто придерживался этой версии, очевидно, перечитали дамских романов, и теперь взирали на отца-одиночку со смесью жалости и сладкого умиления. Были и фантазеры, которые считали Макса Синей Бородой. Мол, жену он свою со свету сжил и на заднем дворе закопал. Поэтому теперь и скрывается в глуши. Иначе как объяснить, что живая мать ни разу к своему ребенку не приехала, а Макс бросил бизнес, хорошую жизнь и свалил из Москвы прозябать с козами? Про коз версия тоже была, но, к счастью ее авторов, до Беглова пока не дошла.