Валютная могила
– Старый! Это ты?!
Я поднял голову и увидел одного очень хорошо знакомого мне человека, которого не рассчитывал вообще когда-нибудь встретить. Вот оно, чего я так боялся.
Это был Витюня Жмуркин. Заместитель главного редактора газеты «Московский репортер», когда она переживала свои лучшие времена, и зам главного редактора, ответственный секретарь и верстальщик в одном лице уже не в лучшие времена для газеты, когда нас осталось в ней всего пять человек: я (корреспондент), Вова Чикин (корреспондент), Полина Шлыкова (корректор), Витюня Жмуркин и Геннадий Павлович Нехватов (главный редактор). В две тысячи восьмом году газета «Московский репортер» была прикрыта из-за появления сенсационной публикации о возможном разводе с супругой одного очень крупного фигуранта в российской политике. Который, кстати, развелся-таки, хотя и много позже. Нехватов, прощаясь с нами, накрыл в своем кабинете последний раз роскошную «поляну», после чего мы все разошлись в разные стороны и больше не виделись. И вот, по прошествии пяти лет, такая неожиданная и нежелательная в моих сегодняшних обстоятельствах встреча…
– Это я, – негромко ответил я. – Здравствуй, Витюня.
– Точно, это ты! – Жмуркин был прямо-таки несказанно рад. – А что ты здесь делаешь? – Он как-то недоверчиво оглядел меня с ног до головы. – У тебя ж все вроде хорошо устроилось. Ты ж вроде на телевидении был. Успехом пользовался, программы классные делал. Как случилось-то, что ты тут на вокзале бутылки собираешь? Хреновски выглядишь, хочу тебе сказать.
– Тише, я работаю, тише… – зашипел я на него, заметив метрах в пятидесяти Пашу, тоже собирающего бутылки и банки и подозрительно на нас посматривающего.
– Работаешь? – удивленно произнес Жмуркин.
– Ну а разве ты не видишь? – перевел я взгляд на бутылки.
– Так это у тебя редакционное задание такое! – догадался Жмуркин. – Типа работы «под прикрытием»…
– Да, только меня никто не «прикрывает»… – ответил я.
– Здорово! – опять воскликнул Жмуркин, чем заставил меня скрипнуть зубами и поежиться, будто от холода.
– Тише, прошу тебя, тише. – Я уже злился на бывшего зама главного редактора, ответственного секретаря и верстальщика в одном лице. – За мной могут наблюдать.
– Да? Кто? – начал вертеть головой по сторонам Витюня.
– Не оглядывайся, – снова зашипел я на Жмуркина. – Дай мне лучше немного денег…
Петя достал бумажник и раскрыл его:
– А сколько тебе надо?
– Дай, сколько можешь.
– Ну, много-то у меня и самого нет, – невесело буркнул Жмуркин и вынул пятисотенную. – Столько хватит?
– Хватит, – сказал я и положил купюру в карман. – И не беспокойся, когда все закончится, я тебе их отдам. Дай мне твой телефон.
– Так, давай, я тебе позвоню, и ты мой номер просто законтачишь, – предложил Жмуркин.
– Витя, у меня нет сотового, я бомж, – посмотрел я на него, как на малого ребенка.
– Ах да… – спохватился Жмуркин и виновато сморгнул: – Щас.
Он достал ручку, блокнот – привычки журналиста его не покинули, – написал на листке номер своего телефона и, вырвав листок, передал его мне.
– Спасибо, – сказал я. – Сам-то где работаешь?
– Нигде, дома сижу, – грустно ответил Жмуркин.
– А чем зарабатываешь на хлеб насущный?
– Я копирайтер. Пишу статьи на заказ для разных сайтов.
– И как пло́тят?
– По-разному, – уклончиво произнес Петя, но по его глазам я понял, что «плотят» ему не очень…
Разговор явно не клеился. Обстановочка не та.
– Ладно, – сказал я. – Спасибо еще раз. Очень был рад повидаться.
– И я, – ответил Витюня. – Хотя…
Мы пожали друг другу руки и разошлись.
Я насобирал почти полную котомку банок и бутылок и понес их в пункт приема на Грузинском валу. Пластик здесь не принимали, поэтому, верно, Клим и сказал мне собирать только стекло и алюминий. Наверное, пластиковые бутылки собирал Паша.
Получив деньги, я направился «домой». Там уже были все, за исключением Космоса.
– Как успехи? – спросил меня Клим, остро посмотрев мне в глаза.
– Вот, – протянул я ему деньги, вырученные за сдачу бутылок и банок. – А вот еще, – полез в другой карман и вынул пятисотенную купюру.
– О, «пятихатка»! – довольно воскликнул Клим, быстро переглянувшись с бородатым Пашей. – Откуда у тебя такая денежка? Я ж говорил, что от тебя будет польза!
– Знакомого одного встретил, – сказал я. – У него и разжился.
– Может, нам тебя по твоим знакомым отправлять? – весело посмотрел на меня Клим. – Будешь у них денежку сшибать, покуда давать будут…
Я понял, почему повеселел Клим и что означал его предыдущий острый взгляд и перегляд с бородатым Пашей. Клим знал про «пятихатку». О ней ему наверняка поведал Паша, видевший меня, когда я разговаривал с Петей Жмуркиным. И острый взгляд Клима был просто испытующим взглядом, означавшим вопрос: отдам я пятьсот рублей в «общак» или зажму для себя и проем их втихаря, как самая последняя «крыса». И он был доволен, что я не «крысятничаю»…
– Эй! – услышали мы голос снаружи.
Клим отдернул брезент, и мы увидели чумазого «китайца». Он и правда походил на натурального китайца из-за малого росточка, тщедушного телосложения и глаз-щелочек, заплывших из-за синяков.
– Чего тебе? – недоброжелательно спросил Клим.
– Там вашего Космоса на глушняк вальнули [1], – сказал «китаец».
– Где «там»? – потемнел лицом старшо́й.
– На складском пустыре, – ответил «китаец».
Клим пошарил в кармане, вынул горсть мелочи и сунул ее в руку:
– На.
Бомж мгновенно исчез, а мы пошли за Климом на складской пустырь. Там уже собрались бомжи, обступившие полукругом лежащее тело. Когда мы подошли поближе, один из бомжей, с наколотыми на пальцах перстнями, жестко просипел:
– Ну, что, Клим, доигрался?
– Ты про что, Король?
– А вот про это? – указал тот на лежащего Космоса. – Или у тебя зенки не ухлят? [2]
– Да ухлят зенки, – примирительно ответил Клим, посматривая на Космоса с перерезанным горлом. – А я-то тут с какого боку?
– Как это, с какого? – удивился Король. – Пацанчик-то ведь из твоего хоровода? [3]
– Из моего, – подтвердил Клим.
– Значит, ты за него в ответе, и спрос с тебя.
– За что спрос-то? За то, что ему черная масть легла? [4]
– Ма-асть… На дурняк-то меня не бери [5]. Гнилой базар разводишь [6], Клим, – недовольно буркнул Король.
– Это кто? – шепнул я стоящему около меня Паше.
– Кто? – переспросил Паша.
– Кто это, с кем наш Клим разговаривает?
– Это Король, – уважительно произнес Паша. – Главный среди всех бомжей. Пахан, по-нашему…
– С тебя, Клим, пять косарей [7], – медленно и четко произнес Король.
– За что? – помрачнел Клим.
– За то, что накосячил [8]. Своих надо в узде держать, чтобы не рыпались, куда не велено.
Разговор на этом был закончен. Король со своей свитой отбыли в только им известном направлении, бомжи потихоньку разошлись, тихо переговариваясь, а мы остались возле Космоса, лежащего на земле, раскинув руки. Он был весь в крови, и вытекло ее столько, что промокла вся куртка, которую он не снимал даже на ночь.
– Любку из Краснодара вот точно так же зарезали, – негромко объявил Паша, ни к кому не обращаясь. Клим сердито посмотрел на него, но ничего не сказал. – Слышь, Клим, Кобзарь, что с Гришкой-пройдохой кучкуется, сказал, что, когда Космоса нашли, у него во рту сто евро торчало. Как бы в назидание другим…
– Наверное, он опять к тому вагону сунулся, – мрачно проговорил Клим. – А ведь я его предупреждал…