Делу конец – сроку начало
В случайности Стась Куликов не верил. Не исключено, что двадцативосьмилетний мальчик, больше смахивающий на состарившегося херувима, бросил ему вызов.
Стась достал мобильный телефон, набрал нужный номер и, когда абонент отозвался кратким «да», сдержанно поинтересовался:
— Это ты, Шебала?
Кличка обидная, подобное обращение смотрящий мог простить только двоим. Первый из них находился далеко за океаном, на собственной вилле, и, как утверждали знающие люди, присматривал за общаком. Этого человека отличала заметная хрипотца, напоминающая старческий фальцет, — поговаривают, глотнул когда-то по молодости самогона, а в нем оказалась кислота. Так что его не спутаешь ни с кем. Второй находился здесь, в Москве, и распознать его было нетрудно, да и вокальные данные у него такие, что сгодились бы солисту Венской оперы.
— А-а, узнаю, — неопределенно пропел Александр Шебалин. — Нечасто ты меня балуешь своими звонками. Что-нибудь серьезное? В чем проблема?
Стась дал знак прижаться к тротуару, а когда «Мерседес» плавно объехал волочившийся грузовик и остановился у края дороги, зажал микрофон ладонью и коротко распорядился:
— Погуляйте где-нибудь поблизости.
Подобные приказы Куликовым отдавались нередко, поэтому на лицах телохранителей отобразилось лишь понимание. Дверь иномарки мягко захлопнулась. С улицы в салон не доносилось ни звука, полное ощущение того, что помещен в вакуум.
— У меня к тебе небольшое дельце, даже и не знаю, стоит ли звонить тебе, отвлекать такого важного человека по таким пустякам. Все-таки ты у нас в городе фигура заметная.
— Ладно, Стась, говори, что хотел.
— Кстати, а что это у тебя за звуки раздаются? Уж не в бане ли ты сейчас?
— Угадал, в сауне, — довольно протянул Саша Шебалин. — У нас тут одна телка скучает, так что присоединяйся, милости прошу. Обещаю, не пожалеешь.
— Охотно верю, только как-нибудь в другой раз. Ты хочешь, чтобы я тебе простил должок в шестьдесят тысяч баксов?
— Та-ак, — в задумчивости протянул Шебала, — насколько я понимаю, ты от меня чего-то потребуешь. Если, например, взорвать здание, то я против. Лучше я наскребу эти деньжищи.
Шебала соответствовал своему погонялу, был шальным и дерзким, и если садился играть в карты, то удержу не знал. За один вечер он мог просадить до ста тысяч долларов. Бывали случаи, когда под карточный долг Шебала закладывал даже собственный особняк.
— Не переживай, я не попрошу у тебя многого. Банк «Российские дороги» под тобой?
— Предположим. Есть какие-то претензии?
— Не совсем. Мне нужен один щеголеватый заместитель. Мальчик очень сурово на меня смотрел, и думаю, если ты не освободишься от него сейчас, то в ближайшем будущем он может принести тебе массу неприятностей.
— Знаю, о ком ты говоришь, — после некоторой паузы проговорил Шебала.
В его голосе ощущались вибрирующие нотки. Обязательство перед Стасем Куликовым давило на него куда серьезнее, чем колодки на шее у преступника. Разумеется, деньги бы он вернул, пускай для этого ему пришлось бы штурмовать Национальный банк или заложить собственную жену, но зачем пренебрегать возможностью рассчитаться меньшими затратами.
— Вот и отлично.
— Парень он в целом надежный, хотя, признаюсь, в последнее время начал зарываться. Ладно, бери его себе, если считаешь нужным.
— Договорились. Когда придешь в катран?
— Позволь мне хотя бы отдышаться. Я только что вернул шестьдесят тысяч баксов, а ты меня опять нагреть хочешь.
— Ладно, сам смотри, а то сегодня на Кутузовском будет неплохая игра. Соберутся очень серьезные люди. До встречи.
И Куликов отключил телефон.
Глава 3
Шевцов не любил казенных стен, а потому свой крохотный кабинет украсил любительскими фотографиями, с которых на всякого входившего смотрело личико белокурой женщины, героини лапландских сказок. Здесь же, рядышком, философская мазня авангардистов, ее присутствие в стенах милиции майор объяснял не иначе как энергетикой, что исходит от ржаво-коричневого полотна.
— Трупов не девять, как мы предполагали в самом начале, а десять, — сдержанно, безо всяких эмоциональных всплесков продолжал Кирилл Олегович. — Десятый труп находился в самом низу, он почти полностью рассыпался, и от него остались только фрагменты челюстей и затылочная часть.
— Невеселенькая история, — согласился Шевцов и посмотрел на цветные разводы и ляпсусы, будто хотел заручиться поддержкой неизвестного художника.
Эксперт положил перед майором тоненькую папочку.
— Здесь результаты нашей работы, — с мягким стуком ладонь легла поверх папки. — Надо сказать, дались они нам очень непросто. Никогда не встречал ничего подобного.
Шевцова всякий раз удивляла манера экспертов вести деловые разговоры — они всегда говорили так, будто речь шла не о покойниках, а о мешке цемента. На лице никаких эмоций, только голый профессионализм. В такой ситуации не хватало лишь стаканчика с чаем в небрежно поднятой руке и довольного причмокивания губами во время прочтения акта патологоанатомической экспертизы.
— Я тоже, — улыбка у Шевцова выглядела почти виноватой.
Балашин иронии не заметил и продолжал:
— Определить тела не представляется возможным. Я допускаю, что можно установить имена погибших по зубам, в какой-то степени они сохранились, но опять-таки, если их лечил один дантист. Как известно, у каждого врача свой стиль работы, свой почерк. Но это маловероятно, что видно даже при беглом осмотре. Есть еще один вариант— попробовать воссоздать облик по обгорелым черепам. Это труднее и потребует уймы времени.
— Сколько?
— Несколько месяцев.
— Боюсь, это нам не подходит. Преступление мы должны раскрыть по горячим следам. Будем работать.
Кирилл Олегович поднялся.
— Ну что ж, желаю успеха. — И уже у самого выхода, пожимая протянутую руку, добавил: — Не завидую я вам, не завидую.
Оставшись один, Шевцов взглянул на еженедельник: красным карандашом на странице жирно было написано, что в половине второго — совещание у полковника Крылова. Впрочем, эту встречу можно было и не записывать, подобные мероприятия врезались в память, как таблица умножения, хотя бы потому, что полковник будет заниматься традиционной накачкой: выставит перед всем личным составом и начнет склонять по матушке.
Майор посмотрел на часы — до совещания оставалось ровно десять минут, этого вполне достаточно, чтобы собрать со стола все документы, запереть их в сейф и закрыть комнату, а потом неторопливым шагом проследовать по длинному коридору в кабинет полковника Крылова. К разговору с начальством Вадим Дмитриевич уже был готов: самое главное — при разносе состроить раскаивающуюся физиономию, а самому в это время держать за спиной кукиш.
На совещание Шевцов явился одним из последних. Вокруг негромко переговаривались в ожидании шефа. В самом углу капитан Скворцов, как обычно, травил какой-то свежий анекдот, и майор пожалел, что находится вдали. Глядишь, посмеялся бы, что стало бы весьма неплохой разрядочкой перед предстоящим разбором.
Полковник Геннадий Васильевич Крылов появился ровно в тринадцать тридцать. Вяло махнул рукой в знак приветствия, позволив поднявшимся офицерам опуститься на свои места. Выглядел он неважно, сразу было ясно, что генерал в очередной раз вставил ему очистительную клизму.
— Порадовать мне вас нечем. На меня давит генерал и велит докладывать ему о результатах расследования каждый час, я же, в свою очередь, должен снимать стружку с вас. Но хочу предупредить, что прежде, чем я уйду в отставку, многие из вас тоже получат полное служебное несоответствие. Обещаю. И в первую очередь это касается вас, майор, — посмотрел полковник на Шевцова.
Вадим слегка качнул головой, но тут же почувствовал, как правая ладонь помимо его воли вывернулась в кукиш.
— Понимаю.
— Понимать мало, — грозно продолжал начальник, — нужно ситуацию прочувствовать. Или вылетишь к чертовой матери, или еще одну звезду на погон получишь. Результаты экспертизы получил? — спросил он уже мягче.