Очаровательный негодяй

Максин молча кивнула.
– И сколько ему? – поинтересовалась Зельда.
Она уважала Максин за то, что та делала для подростков и их родителей.
– Шестнадцать.
Максин не хотелось вдаваться в подробности. Она обычно не рассказывала домашним о своей работе, а Зельда не расспрашивала ее. Она многое понимала без слов, читая по выражению глаз Максин все, что творилось у нее в душе. Когда кто-нибудь из пациентов погибал, Зельда сразу же догадывалась об этом. Ей было всем сердцем жаль погибшего ребенка и его родителей. Самоубийство подростка – всегда трагедия. Судя по тому, что у Максин постоянно было много работы, в Нью-Йорке находилось немало потенциальных самоубийц, нуждавшихся в психиатрической помощи. В сравнении с проблемой суицида подростков попойка шести тринадцатилетних девочек выглядела невинной шалостью.
Через несколько минут Максин вышла из дома и направилась, как обычно, пешком в больницу Ленокс-Хилл. Несмотря на холод и сильный ветер, день выдался ясный, солнечный. Максин не давали покоя мысли о дочери и ее ночном кутеже с подружками. В их жизни начинался новый период, и Максин была глубоко благодарна Зельде за ее всегдашнюю готовность помочь. Теперь понадобится жесткий контроль над Дафной и ее подругами. Максин решила рассказать о поведении дочери Блейку, когда тот появится в Нью-Йорке. Родители не могли пустить дело на самотек. Теперь от Дафны в течение нескольких лет можно было ожидать всего, чего угодно, с тревогой думала Максин. С детьми легко ладить лишь до тех пор, пока они находятся в возрасте Сэма. Но время летит незаметно, дети подрастают. Скоро сыновья Максин тоже достигнут трудного подросткового возраста, и у нее прибавится хлопот. Но пока, слава богу, мальчики не доставляли ей серьезных хлопот.
Добравшись до больницы, Максин сразу же направилась в палату Джейсона. Бледный как полотно, он выглядел хуже некуда. Мать сидела рядом на стуле и, всхлипывая, что-то говорила мальчику. В палате находилась сиделка, но она старалась не вмешиваться в разговор матери и сына. Как только Максин вошла в комнату, взоры присутствующих обратились к ней.
– Как ты себя чувствуешь, Джейсон? – спросила Максин и, взглянув на сиделку, кивнула.
Та, не говоря ни слова, вышла из палаты.
– Вроде ничего, – буркнул подросток.
Он был сильно удручен. Впрочем, подобное состояние было нормальной реакцией на большую дозу принятого им накануне снотворного. Он и в предшествующие попытке самоубийства дни находился в депрессии. Судя по внешнему виду Хелен, она не спала всю ночь. Под глазами выступили черные круги. Она требовала от сына обещания не делать больше подобных поступков. Юноша нехотя согласился.
– Он обещал больше не сводить счеты с жизнью, – промолвила Хелен.
– Надеюсь, ваш сын сдержит слово, – сказала Максин.
– Я могу сегодня вернуться домой? – спросил Джейсон.
Ему не нравилось, что в палате постоянно дежурит сиделка. Здесь он чувствовал себя как в тюрьме.
– Нам надо серьезно поговорить, Джейсон, – сказала Максин. В розовом свитере и джинсах она сама походила на подростка. – Думаю, тебе еще рано возвращаться домой. – Максин никогда не лгала своим пациентам, и поэтому они доверяли ей. – Вчера ты принял огромное количество таблеток. Тебя едва откачали. Я не преувеличиваю, Джейсон. Ты действительно чуть не умер.
Джейсон отвел глаза в сторону. Ему вдруг стало страшно. При свете дня все его проблемы выглядели совсем по-иному.
– Я был пьян и не понимал, что делал, – попытался оправдаться он.
– Ты прекрасно все понимал, – спокойно возра-зила Максин. – Тебе нужно время кое-что обдумать, проанализировать свои действия и все разложить по полочкам. Это очень важно, Джейсон. Я полагаю, что во время праздников тебе лучше побыть вдали от дома, где все напоминало бы о твоем отце.
Она говорила прямо, без обиняков. Услышав слова доктора, Хелен в ужасе подняла на нее глаза. Матери казалось, что Максин бьет ее сына по больному месту и это может привести к новому срыву. Ведь Джейсон давно уверился, что это он убил отца.
– Я хочу, чтобы ты полежал пока в одном лечебном учреждении, которое я хорошо знаю. Это прекрасное место, там лечатся подростки и юноши четырнадцати-восемнадцати лет. Мама сможет каждый день навещать тебя там. Я решительно против того, чтобы ты возвращался домой, Джейсон. Из этого не выйдет ничего хорошего, поверь.
– Сколько времени я должен провести в лечебнице? – спросил подросток.
Он пытался говорить спокойно, но Максин видела, что Джейсон испытывает страх. Его пугала перспектива оказаться в четырех стенах психиатрической клиники. Максин понимала это, но не могла отпустить его домой – слишком велик был риск возобновления попытки самоубийства. Этого никак нельзя допустить. Профессиональный долг Максин состоял в предотвращении подобных трагедий.
– Пока речь идет об одном месяце, – осторожно сказала Максин. – По истечении этого срока мы поговорим о дальнейшем. Все будет зависеть от твоего состояния, Джейсон. Понимаю, тебе не хочется ложиться в клинику, но поверь, это необходимо. – Максин улыбнулась: – Кстати, там лежат пациенты обоего пола.
Ей хотелось расшевелить подростка, но последняя фраза не произвела на него никакого впечатления. Джейсон был слишком угнетен, и его сейчас не интересовали девочки.
– А что, если я откажусь ложиться в клинику?
– В таком случае мне придется уговаривать тебя до тех пор, пока ты не согласишься.
Вообще-то Максин могла отправить Джейсона на принудительное лечение. Она имела такое право, поскольку юноша представлял опасность для себя самого. Но подобные действия могли нанести душевную травму Джейсону и его матери. Максин предпочитала, чтобы ее пациенты добровольно ложились в стационар.
– Доктор, вы уверены в том, что моему сыну действительно необходимо интенсивное лечение? Сегодня утром я разговаривала со своим врачом, и он убежден – мы должны дать Джейсону еще один шанс… По его словам, мой сын находился в состоянии опьянения и не мог отдавать отчета в своих действиях… Кроме того, мой сын дал мне слово больше не делать таких ошибок в жизни.
Максин, как никто другой, знала, что подобные обещания гроша ломаного не стоят. Для Джейсона мало значили собственные обещания. Он лишь хотел, чтобы его оставили в покое, только и всего. Жизнь подростка находилась в опасности.
– Нельзя полагаться на слово Джейсона, данное в подобной ситуации, – прямо заявила Максин. – Поверьте, я знаю, о чем говорю.
Молчание Джейсона доказывало правоту Максин. Подросток не стал спорить, однако его мать не сдавалась.
– Мне кажется, Джейсон, – обратилась Максин к пациенту, – твоя мама расстроена из-за того, что тебя не будет дома в День благодарения. Но я уже говорила ей, что она может провести праздник вместе с тобой в клинике. В этом учреждении визиты родственников только приветствуются.
– Мне наплевать на День благодарения, без папы мне не нужны праздники.
Джейсон откинулся на подушку и закрыл глаза.
Максин направилась к выходу, жестом позвав мать подростка за собой. Как только они вышли в коридор, в палату вернулась сиделка. Джейсона нельзя было оставлять без присмотра. В Силвер-Пайнс за ним тоже будут постоянно наблюдать. Палаты там запирались на ключ. Максин не сомневалась, что такой режим содержания пойдет пациенту на пользу.
– По моему убеждению, у нас нет другого выхода, вашего сына нужно лечить в стационаре, – сказала она Хелен, у которой по щекам текли слезы. – Я настоятельно рекомендую прислушаться к моим словам. Вам не хочется расставаться с сыном, но поверьте, вы не сможете гарантировать его безопасность, если заберете его домой. Вы не сумеете остановить Джейсона, если он снова попытается лишить себя жизни.
– Неужели вы думаете, что он может совершить новую попытку самоубийства? – испуганно спросила Хелен.
– Да, именно так. Более того, я уверена, что этого не избежать. Джейсон убежден, что это он убил отца. Необходимо время, чтобы ваш сын успокоился и перестал винить себя в его смерти. И сейчас самым безопасным местом для него является лечебное учреждение. Если Джейсон останется дома, у вас не будет ни минуты покоя.