Очаровательный негодяй
Максин улыбнулась, слыша их веселое хихиканье. В одиннадцать часов зазвонил телефон, и Максин решила, что Сэм хочет домой. Однако это оказался не он. Сняв трубку, Максин услышала голос медсестры отделения «Скорой помощи» больницы Ленокс-Хилл. По ее словам, к ним доставили одного из пациентов Максин – шестнадцатилетнего Джейсона Уэкслера. Его отец скоропостижно скончался от инфаркта шесть месяцев назад. А десятью годами раньше старшая сестра погибла в автокатастрофе. Юноша проглотил горсть таблеток снотворного средства, которое принимала его мать. Это было уже его второе покушение на самоубийство. Джейсон страдал от сильной депрессии. Он винил себя в смерти отца, у которого случился инфаркт сразу же после шумной ссоры с сыном.
Находившаяся в комнате ожидания мать юноши рыдала не переставая. Джейсону уже промыли желудок, он пришел в сознание. Медики надеялись на благополучный исход, но если бы не их оперативность, Джейсон бы непременно погиб. Обнаружив сына в тяжелом состоянии, мать сразу позвонила в Службу спасения. Все решали минуты, и если бы она где-нибудь задержалась, то потеряла бы сына.
Максин внимательно выслушала сбивчивый рассказ медсестры. Больница находилась в восьми кварталах от ее дома, и она могла пешком дойти туда. Правда, снег к вечеру подтаял, а потом слякоть застыла, превратившись в ледяную скользкую корку. Тем не менее Максин была готова прийти на помощь своему пациенту.
– Буду через десять минут, – сказала она. – Спасибо, что позвонили.
Несколько месяцев назад Максин дала матери Джейсона номер своего домашнего телефона и мобильника. В выходные дни ее подменяла дежурная группа психиатров, но Максин обещала лично оказать своему пациенту помощь, если понадобится. Она, конечно, надеялась, что с Джейсоном не произойдет никакого несчастья, но жизнь была полна сюрпризов. Мать Джейсона переживала настоящую трагедию. После гибели дочери и смерти мужа сын остался ее единственной надеждой и смыслом жизни.
Тихонько постучавшись в комнату Зельды, Максин заглянула и увидела няню крепко спящей. Максин не хотелось ее будить. В конце концов, сегодня у Зельды выходной. Стараясь не шуметь, Максин закрыла дверь и направилась в свою спальню. Надев джинсы и толстый теплый свитер, она зашла в комнату дочери.
– Я должна проведать своего пациента, – сказала она.
Девочка не удивилась и кивнула. Она знала, что особые пациенты матери требовали внимания даже в выходные дни. Дафна с подругами все еще смотрела фильмы, но теперь они вели себя тихо, стараясь не шуметь в столь поздний час.
– Зельда у себя. Если вам что-то срочно понадобится, можете обратиться к ней, – добавила Максин. – Но не будите ее по пустякам и не шумите на кухне. Пусть поспит.
Дафна снова кивнула и перевела взгляд на экран. Две подружки крепко спали на кровати, третья подпиливала ногти, а четвертая и пятая смотрели фильм.
– Я скоро вернусь, – сказала Максин на прощание.
Дафна догадывалась о произошедшем. Скорее всего пациент мамы попытался покончить с собой. Максин мало рассказывала о своей работе детям, но поводом для столь позднего визита в больницу могла стать только критическая ситуация, такая, например, как покушение на самоубийство.
Надев ботинки на рифленой подошве и лыжную куртку на меху, Максин взяла сумку и поспешно вышла из дома. На улице дул пронизывающий ветер. Не теряя времени, Максин торопливо зашагала по Парк-авеню в сторону больницы Ленокс-Хилл. Холод обжигал ее лицо, глаза слезились от ледяного ветра, но она упорно шла вперед. Через десять минут Максин переступила порог отделения «Скорой помощи». В регистратуре ей сообщили, в какой палате находится Джейсон. Врачи решили не помещать его в реанимацию. Он был еще слаб, но опасность уже миновала. В отделении ждали прихода Максин. Медики собирались обсудить дальнейшие методы лечения пациента.
Увидев Максин, Хелен Уэкслер бросилась к ней и зарыдала.
– Он чуть не умер… – всхлипывала несчастная мать.
Обняв Хелен, Максин бросила взгляд на спящего Джейсона сквозь стеклянную перегородку. Он все еще находился под действием снотворного, однако его жизни уже ничто не угрожало. Хелен беспрестанно твердила, что ее сын чуть не умер, и Максин решила вывести ее из комнаты ожидания в коридор. Она опасалась, как бы мать не разбудила Джейсона, для которого сон сейчас был лучшим лекарством.
– Он остался жив, Хелен, и скоро поправится. Вам повезло, вы вовремя спохватились и вызвали «Скорую помощь». Все будет хорошо, уверяю вас.
Все будет хорошо до тех пор, пока Джейсон не попытается снова наложить на себя руки. Этого нельзя допустить. Но статистика утверждала: тот, кто однажды пытался свести счеты с жизнью, обычно не останавливается на одной попытке – и с каждым разом риск смертельного исхода увеличивается. Максин сильно переживала, что ей не удалось остановить Джейсона.
Усадив Хелен в коридоре на стул, Максин несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, а потом заговорила. На этот раз Джейсона придется надолго госпитализировать. Максин предложила поместить его на месяц в психиатрическую клинику на Лонг-Айленде, с которой она сотрудничала. Врачи в этом лечебном учреждении очень внимательны к подросткам.
Хелен пришла в ужас от ее слов.
– Вы хотите, чтобы Джейсон провел целый месяц в клинике? Значит, его не будет дома в День благодарения? Нет, я не вынесу этого! Я не смогу провести праздник в одиночестве. У меня недавно умер муж, и это будет наш первый День благодарения без него.
Хелен умоляла Максин сжалиться над ней, не понимая, что рискует жизнью сына, который может совершить третью попытку самоубийства, если не окажется в клинике. Она не желала смотреть правде в глаза. Если Джейсон останется дома, то наверняка не доживет до следующего Дня благодарения. Однако Хелен находилась в плену у иллюзий и не понимала очевидного. И Максин стала мягко, но настойчиво убеждать ее в своей правоте.
– Вашему сыну сейчас жизненно необходимы врачебная помощь и постоянный присмотр. Ему нельзя в ближайшее время возвращаться домой, особенно на праздничные дни, когда он будет постоянно ощущать, что отца нет рядом. По моему глубокому убеждению, пребывание в клинике в Силвер-Пайнс пойдет Джейсону на пользу, а вы можете приехать к нему туда на День благодарения и вместе отметить праздник.
Хелен снова разрыдалась.
Максин предстояло навестить пациента, и она договорилась с Хелен продолжить разговор позже. А пока Хелен согласилась с тем, что эту ночь Джейсон должен провести в больнице Ленокс-Хилл. У нее не было другого выхода, поскольку ее сын находился в тяжелом состоянии. Но о Силвер-Пайнс она даже слышать не хотела. По ее словам, это название ассоциировалось у нее с кладбищем.
Максин наконец зашла в палату к Джейсону, который все еще спал, прочитала историю болезни и пришла в ужас, узнав, какую огромную дозу снотворного принял ее пациент. Эта доза намного превышала количество таблеток, которое подросток проглотил во время первой попытки самоубийства. По-видимому, на этот раз он решил действовать наверняка. Непонятно, что заставило Джейсона снова пойти на этот шаг. Убедившись, что сегодня она не сможет поговорить с подростком, Максин решила прийти завтра утром.
Перед уходом она внесла запись в историю болезни, где рекомендовала перевести пациента на ночь в отдельную палату и приставить к нему сиделку во избежание повторной попытки суицида. За Джейсоном необходимо было постоянно присматривать. Максин сказала медсестре, что придет завтра в девять часов утра, и оставила на всякий случай номера своих телефонов. После этого вышла в коридор и снова присела рядом с матерью Джейсона.
Хелен находилась в отчаянии. Сегодня она могла потерять сына и остаться в полном одиночестве, которого так боялась. Мысль об этом сводила ее с ума. Максин предложила вызвать врача. Хелен нуждалась в успокоительных. Сама Максин не могла выписать их, поскольку не была знакома с историей болезни Хелен и не знала, какие лекарства та принимает.