Ради счастья дочери

– Извини, – сказал он, – но, кажется, у тебя есть билет.
– Не говори глупостей! У меня твой билет. Я старалась тебе это объяснить.
Энни помахала конвертом перед его лицом и побледнела, когда ее бывший муж вытащил из кармана пиджака точно такой же конверт.
– А я купил другой. И старался объяснить это тебе.
– Нет, – простонала она.
– Да.
Энни почувствовала, что ее ноги приросли к земле. Рука Чейза на ее локте сжалась.
– Но ведь там другое имя! Они увидят, что это не мой…
Чейз выхватил конверт из ее обмякшей руки и вытащил листок.
– Поторопитесь, – снова сказал служащий.
А потом… Энни оказалась сидящей рядом с Чейзом в первом классе «Боинга-747», взлетавшего в чистое утреннее небо.
 
ГЛАВА ШЕСТАЯ
– Не могу в это поверить!
Чейз вздохнул, откинул сиденье назад и закрыл глаза. В голове стучали маленькие молоточки, раскалывая ее на части.
– За сегодняшнее утро ты сказала это уже сто раз. Или прошлой ночью? Не знаю отчего, но я совершенно потерял ощущение времени.
– Не могу поверить, что я позволила тебе впутать меня в этот кошмар…
– Энни, пожалуйста, прошу тебя, успокойся.
– …в этот ужасный, невозможный кошмар! А ты лежишь здесь с закрытыми глазами, спокойный, безразличный, как будто ничего не произошло!
Его пальцы сжали подлокотник кресла. Понятно, что она расстроена. Настолько расстроена, что он чувствовал идущую от нее волну злости и негодования. Но, черт возьми, он и сам был расстроен.
Он совершил огромную ошибку, солгав дочери, а теперь, с каждой новой ложью, увязал все сильнее. Его не пугала мысль о том, что рано или поздно… вернее, очень скоро ему придется разочаровать свою маленькую девочку. Но для начала предстояло выслушать, как Энни в сто первый раз повторяет, что он вел себя как полный идиот, затеяв все это.
– Я просто в бешенстве! Во что мы влипли! Ты же спокоен и невозмутим. Тебя происходящее совсем не волнует?
– Поверь, Энни, волнует.
– Нет, не волнует, – холодно сказала она. – Если бы волновало, ты бы не мог и кусочка проглотить. А ты набросился на еду, как оголодавший.
– Ты совершенно права. Я был голоден. У меня во рту ничего не было с тех пор, как на свадебном обеде мне подали эту разваренную подошву и склизкую стряпню из поганок.
– Подошву? Поганки? – Энни затряслась от возмущения. – Да что ты вообще понимаешь?!
Чейз посмотрел на нее. Ответить? Лучше промолчать. Черт возьми, устало подумал он, что он вообще понимает!
Достаточно, чтобы превратить компанию «Купер констракшн» в то, чем она является сейчас. Но недостаточно, чтобы сохранить свой брак. А теперь именно он, Чейз Купер, старается спасти брак своей дочери. В этом есть какая-то ирония… если бы он только мог ее уловить.
Чейз снова откинул голову, пропуская сердитые реплики Энни мимо ушей. Он слишком устал, чтобы спорить, даже просто отвечать. Настолько вымотанным он чувствовал себя только в первые годы женитьбы, когда проводил весь день на работе, а вечером учился на курсах управления, на бухгалтерских курсах и разных других, которые могли бы помочь ему превратить его маленькое дело в то, чем они с Энни будут гордиться.
Он до сих пор отчетливо помнил, как возвращался домой поздно вечером, настолько уставший, что перед глазами стояла пелена, но все-таки готовый обнять Энни и сидеть с ней за кухонным столом и говорить обо всем на свете, от политики и проблем на его работе до того, как прошел ее рабочий день в «Бургер кинг».
Когда же все изменилось? Он снова и снова старался понять… Но это произошло не в один день и не из-за одного какого-то случая. Все менялось постепенно, так незаметно, что даже сейчас невозможно уловить начало перемены. Впрочем, он помнил точно – однажды Энни перестала его ждать.
Не тогда, когда он еще учился. Нет, это произошло позже. Когда он цеплялся за любую работу – добирался до нее два-три часа, возвращался поздно ночью совершенно выжатый. Но все-таки каждый день возвращался, потому что хотел быть рядом с Энни… до тех пор, пока не обнаружил, что это бессмысленно, потому что единственные слова, которые он слышал от нее, входя в дом, были: «Не наследи на полу, Чейз». Потом она говорила, что его ужин в микроволновой печи, и уходила спать.
Несколько часов спустя, когда он, съев ужин и составив план работ на следующий день, поднимался в спальню, Энни уже спала или притворялась, что спит, – отодвинувшись на свою сторону кровати и вытянувшись, спиной к нему, как струна, так что боязно было дотронуться до нее.
Он думал, что все изменится, когда его компания наконец стала приносить хорошие доходы. Он покупал Энни экстравагантные подарки, посылал ей шоколад и огромные букеты роз.
– Спасибо, – вежливо говорила она, а он чувствовал, что опять почему-то не оправдал ее ожиданий.
Он по-прежнему проводил много времени на своих стройках, потому что любил все делать сам, а не сидеть в кабинете. Если ты хочешь, чтобы все было на высшем уровне, нужно постоянно держать руку на пульсе. И когда его стали приглашать на разные торжества и приемы, он понял, что добился своего. Нельзя было отказываться от приглашений. Если не будешь частью этой структуры, то в нее войдет кто-то другой, и тогда ты потеряешь контракты, которых так добивался, работу, которая позволяла покупать вещи для Энни и Дон. Вещи, без которых Энни пришлось жить так долго.
Поэтому он начал принимать приглашения. Он не знал, как вести себя, общаясь с дельцами и инвесторами, поначалу нервничал, хотя и радовался. А Энни – нет.
– Я должна идти с тобой? – спросила она, когда он в первый раз положил на стол приглашение на благотворительный бал, отпечатанное на кремовой бумаге.
Ему было больно слышать это. Тогда он все еще был слишком глуп и надеялся, что ей будет приятно, что он достиг такого положения в обществе.
– Да, – холодно ответил он, скрывая разочарование. – Ты ведь моя жена, не так ли?
– Конечно, – коротко ответила Энни.
Она купила себе платье и все остальное, сделала прическу и вошла в этот новый для нее мир бальных залов и приемов так легко, как будто это не она подавала гамбургеры или утирала срыгивающего младенца.
Боже, как он гордился ею! Страшно волновался, справится ли он сам, но за Энни был спокоен. Она была уверена в себе. И так прекрасна! Ослепительна!
Каким же он был идиотом! Оказалось, что она ненавидела проводить эти вечера вместе с ним. Первая догадка появилась у него, когда она стала отказываться от приемов и обедов, объясняя это тем, что записалась на какие-то курсы по искусству, от которых не было никакого проку. На самом деле она просто хотела иметь свою, отдельную от него жизнь.
Он стал уделять бизнесу еще больше времени, проводя вне дома по нескольку дней. Какая разница? Дон была уже подростком и предпочитала общество друзей. А Энни… Энни никогда не было дома. Она с головой ушла в свои курсы, и они все больше отдалялись друг от друга.
Как научиться разбираться в японской поэзии. О творчестве Джаспера Джоунза – Бог знает, кто такой этот Джаспер Джоунз. Роспись по шелку. И, наконец, бесчисленные курсы флористики и фитодизайна. И вот тогда он упаковал свой чемодан и сказал «прощай» двадцати годам совместной жизни. Ну, правда, был еще весь этот кошмар, который и завершил разрыв, – когда его секретарша оказалась у него в объятиях, хотя он нисколько не поощрял ее, что бы там ни думала Энни.
Но именно в этот вечер, впервые за много лет, Энни, пританцовывая, вбежала в его кабинет…
Чейз вздохнул. Все это уже неважно. Они с Энни давно разведены. Он живет другой жизнью. Очень приятной. Несомненно, Дженет была бы рада стать частью этой жизни. Да, он счастлив. Доволен. Был доволен. До сегодняшнего дня. Нет, до того, как обнял Энни во время танца и почувствовал… вспомнил то, что не хотел чувствовать и вспоминать. До того, как стал объясняться с Дон и… все запутал. И вот к чему это привело: он летит в Сиэтл, слушая, как Энни твердит об одном и том же. И ему предстоит слушать ее еще как минимум часа два, пока они не приземлятся и он не отправит ее обратно.