Ради счастья дочери

– Не могу пожаловаться. – Он все улыбался и ждал, что Энни примет мяч. Она не сделала этого, и он снова нырнул в омут разговора: – Не знаю, говорила ли тебе Дон, что мы на днях заключили большой контракт.
– «Мы»? – переспросила Энни ледяным тоном.
– Ну, компания «Купер констракшн». Мы давно пытались получить этот заказ…
– Очень мило, – сказала Энни и отвернулась.
Чейз почувствовал, как кровь прилила к голове.
Вот тебе ответ на твою вежливость. Энни его не просто убила, она его похоронила – отвернувшись и глядя куда угодно, но только не на него.
Внезапно на ее лице появилась улыбка, на этот раз настоящая.
– Эй, привет, – мягким голосом воскликнула она, помахав рукой, и… какой-то клоун за соседним столиком помахал рукой ей в ответ.
– Что это за чудак? – вырвалось у Чейза.
Энни даже не взглянула в его сторону. Смотрела на чудака и улыбалась.
– Этот «чудак», – проговорила она, – Милтон Хофман. Профессор, преподает английскую литературу в университете.
Чейз наблюдал, как профессор поднялся и стал продвигаться к их столику. Высокий и тощий, в блестящем голубом саржевом костюме и в галстуке бабочкой, он был похож больше на мертвеца, чем на профессора.
«Чудак» тоже улыбался, направляясь к Энни, и именно эта улыбка, больше, чем что-либо другое, внезапно привела Чейза в ярость.
– Энни, – проговорил Хофман, – Энни, моя дорогая. – Та протянула ему руку, которую он взял в свою, бледную и пухлую, и поднес к губам. – Это было чудесное венчание.
– Спасибо, Милтон.
– Цветы были великолепны.
– Спасибо, Милтон.
– Музыка, украшения… все было чудесно.
– Спасибо, Милтон.
– И ты потрясающе выглядишь.
– Спасибо, Милтон, – ответил Чейз.
Оба повернулись к нему. Чейз улыбнулся, показав все свои зубы.
– А разве нет? – спросил он. – Разве она выглядит не потрясающе?
Глаза у Энни опасно загорелись, но Чейз не обратил на это внимания. Он наклонился к ней и обнял ее за плечи.
– Мне особенно нравится этот низкий вырез, детка, ты же знаешь. – И он ухмыльнулся Милтону. – Некоторые парни любят ножки, правда, Милти? Но я всегда…
– Чейз! – Краска залила лицо Энни.
Хофман моргнул своими темными и водянистыми за стеклами очков глазами.
– Вы, должно быть, муж Энни.
– Ты очень спешишь, Милти, я сам должен был тебе это сказать.
– Он мне не муж, – твердо произнесла Энни, выворачиваясь из его объятий. – Он мой бывший муж. И я его никогда больше не увижу. – Она одарила Хофмана солнечной улыбкой. – Надеюсь, ты надел туфли для танцев, Милтон, я собираюсь танцевать весь день.
Чейз ядовито улыбнулся.
– Ты слышишь, Милти? – Он радовался как дикарь, видя, что лицо Милтона становится все бледнее.
– Чейз, – сквозь зубы сказала Энни, – прекрати.
Чейз наклонился над столом.
– Наша Энни прекрасно танцует, но нужно следить, чтобы она не перебрала шампанского. Правда, детка?
Энни хватала воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.
– Чейз, – проговорила она наконец задушенным шепотом.
– В чем дело? Ведь Милти – твой старый приятель? У нас не может быть от него секретов, детка.
– Перестань называть меня деткой. И перестань лгать. Я никогда в жизни не напивалась.
Губы Чейза скривились в ленивой плутовской усмешке.
– Ну ладно, милочка, не говори мне, что ты забыла тот вечер, когда мы познакомились.
– Предупреждаю тебя, Чейз!
– Я, тогда первокурсник, танцевал со своей девушкой на балу в ее школе, в День святого Валентина. И тут я замечаю нашу Энни, которая выходит из двери нетвердой походкой… держась за живот, как будто она только что съела десять килограммов зеленых яблок.
Энни повернулась к Милтону Хофману.
– Все было совсем не так. Парень, с которым у меня было свидание, испортил мне весь праздник. Откуда я знала…
Звук барабана и тарелок заглушил ее пояснения.
– А сейчас, – торжественно объявил голос в микрофон, – мистер и миссис Николас Бэббитт станцуют свой самый первый танец как муж и жена.
Все начали аплодировать, когда Ник обнял Дон, и они пошли на танцевальную площадку, не отрывая глаз друг от друга.
Энни бросила умоляющий взгляд на Милтона.
– Послушай, Милтон…
– Все в порядке, – быстро сказал тот. – Сегодня семейное торжество, Энни, я понимаю. – Он протянул к ней руки, но потом быстро отдернул их. – Я позвоню тебе завтра. Было… любопытно познакомиться с вами, мистер Купер.
Чейз вежливо улыбнулся.
– Зови меня Чейз, пожалуйста. Не нужно лишних формальностей, ведь у нас столько общего.
Энни не знала, кого из них ей больше хочется ударить: Чейза – за его невыносимое поведение или Милтона – за то, что его так легко испугать. Через секунду она решила, что Чейза… Она взглянула на него, пока Хофман пробирался к своему месту, и сказала:
– Ты низкая тварь.
Чейз вздохнул:
– Энни, послушай…
– Нет, это ты послушай. – Она ткнула в него дрожащим пальцем. – Я знаю, чего ты добиваешься.
Знает? Чейз покачал головой. Тогда она знает больше его. У него не было никаких причин вести себя таким подлым образом. Даже если между Энни и этим типом что-то есть. Даже если тот выглядит так, будто может упасть в обморок при виде мыши. Даже если Энни привиделась ему, Чейзу, в постели с этим сукиным сыном…
Она могла делать все, что хотела. И с кем хотела. Это его не касается.
– Ты меня слушаешь? – спросила Энни.
Чейз посмотрел на нее. Лицо ее все еще горело. Пятна были на скулах и на переносице, которую золотой россыпью покрывали крошечные веснушки. Он вспомнил, как любил целовать эти теплые золотые точечки после того, как они занимались любовью.
– Я знаю, чего ты добиваешься, Чейз. Ты стараешься испортить свадьбу Дон, потому что я все сделала не так, как хотелось бы тебе.
Брови Чейза поползли вверх.
– Ты что – спятила?
– Ладно, брось! – Ее голос звенел от гнева. – Ты хотел большую свадьбу в большой церкви, чтобы пригласить на нее всех своих необыкновенных друзей.
– Ты точно спятила! Я никогда…
– Не кричи!
– Я не кричу. Это ты…
– Позволь мне кое-что сказать тебе, Чейз Купер. Дон хотелось именно такую свадьбу.
– И свадьба действительно удалась. Если бы все решала ты, то наша дочь венчалась бы босоногой на каком-нибудь холме…
– О, что бы тогда подумали о мистере Чейзе!
– …а какой-нибудь идиот при этом играл бы на сатире.
– На ситаре, – хмыкнула Энни. – Инструмент называется «ситар», Купер, хотя ты, по-видимому, о сатирах знаешь больше, чем о музыкальных инструментах.
– Мы снова об этом? – огрызнулся Чейз, и Энни покраснела еще сильнее.
– Нет, не «снова». Что касается меня…
– …родители невесты, мистер и миссис Чейз Купер.
Они посмотрели на эстраду. Дирижер доброжелательно улыбался в их сторону, и все – даже те, кого слегка удивило это объявление, – начали аплодировать.
– Вперед, Энни и Чейз, – деланная улыбка дирижера стала еще шире, – присоединяйтесь к жениху и невесте.
– Нет, – сдавленно прорычал Чейз.
– Еще чего не хватало, – выпалила Энни.
Но аплодисменты стали громче, а Дон только пожала плечами, когда Энни бросила в ее сторону умоляющий взгляд.
Чейз отодвинул стул, протянул к ней руку и решительно произнес:
– Хорошо, давай поскорее покончим.
Энни вздернула подбородок, скованно поднялась и вложила свою руку в его.
– Я действительно ненавижу тебя, Чейз.
– Это взаимное чувство, мадам.
С горящими ненавистью глазами оба глубоко вздохнули, нацепили улыбки на лица и закружились в танце.