Ради счастья дочери

Выходит замуж, думал Чейз, его Энни выходит замуж за этого чудака. Раньше вкус у нее был лучше.
Он подвинул свой пустой стакан бармену.
– Женщины… – вздохнул он. – Невозможно жить ни с ними, ни без них.
Бармен вежливо улыбнулся:
– Да, сэр.
– Еще одни бурбон с…
– С водой. И один кубик льда. Я помню.
Чейз посмотрел на парня.
– Вы хотите сказать, что за сегодняшний день я был здесь уже слишком много раз?
Улыбка бармена стала еще более вежливой.
– Может быть, мне скоро и придется так сказать, сэр. Законы штата, вы понимаете.
Чейз сжал зубы.
– Я дам вам знать, когда мне будет достаточно. А пока – сделайте двойной.
– Чейз?
Он обернулся. Позади него гости танцевали какой-то безумный общий танец, популярный в этом сезоне. Кое-кто все еще поглощал закуски, которые Энни сама заказала и оплатила, не позволив сделать это ему.
– Я не собираюсь просить тебя за что-либо платить, – заявила она, когда он позвонил и предложил разделить расходы на свадьбу. – Дон – моя дочь; мой цветочный бизнес приносит доходы, и я не нуждаюсь в твоей помощи.
– Дон и моя дочь тоже, – разозлился он, но, прежде чем договорил, Энни бросила трубку. За Энни всегда оставалось последнее слово, черт возьми. Но не сегодня. Сегодня – за ним. И выражение ее лица, когда он нес эту чепуху о своей помолвке с Дженет, делало для него победу еще более приятной.
– Чейз? Ты в порядке?
Впрочем, по правде говоря, и в этот раз последнее слово осталось не за ним. За ней. Как она могла? Как она могла собраться замуж за этого слюнтяя среднего рода в галстуке-бабочке…
– Чейз, черт побери, что с тобой?
Чейз моргнул. Перед ним стоял Дэвид Чеймберз, высокий, голубоглазый, волосы стянуты на затылке в длинный хвост так же, как двенадцать лет назад, когда Дэвид стал его личным адвокатом.
Чейз натянуто рассмеялся.
– Дэвид. – Он протянул руку, потом передумал и обнял его за плечи. – Эй, парень, как поживаешь?
Чеймберз улыбнулся и по-медвежьи обхватил его. Затем отодвинулся и пристально оглядел Чейза.
– У меня все хорошо. А как ты, Чейз? Все в порядке?
Чейз одним глотком отхлебнул половину своего бурбона.
– Лучше не бывает. Что ты будешь пить?
Чеймберз посмотрел на бармена.
– Виски со льдом. И бокал шардонне, пожалуйста.
– Только не говори мне, что ты здесь с дамой, – улыбнулся Чейз. – Неужели и ты подхватил любовную лихорадку?
– Я? – рассмеялся Дэвид. – Вино – для дамы за моим столиком. А насчет любовной лихорадки… Я ведь уже болел ею, помнишь? Один брак, один развод… Нет, Чейз, такого больше со мной не случится. Больше никогда.
– Да уж. – Чейз обхватил рукой стакан. – И в чем тут дело? Ты женишься на одной женщине, а через год-другой она уже иная.
– Согласен. Брак – это женская фантазия. Много чего наобещать парню, чтобы его сцапать, а потом изобразить удивление, когда он ждет, что ему это предоставят… – Бармен поставил виски перед Дэвидом, и тот, поднеся стакан ко рту, сделал глоток. – Я думаю так: если у мужчины есть домохозяйка, кухарка и хорошая секретарша, то что ему еще нужно?
– Ничего, – мрачно сказал Чейз, – абсолютно ничего.
Дэвид взял бокал вина, поставленный на стойку барменом, обернулся и посмотрел в глубь зала. Чейз проследил за его взглядом и увидел красивую брюнетку, сидевшую за столиком в гордом одиночестве.
Дэвид отхлебнул еще виски и сказал:
– К сожалению, есть еще кое-что. И именно из-за этого чаще всего несчастные вроде нас с тобой попадают в передряги.
Чейз подумал о том, что он чувствовал, держа Энни в своих объятиях всего час-другой назад.
– Ты прав насчет несчастных, – сказал он и поднял стакан. – Мы оба хорошо это знаем. Переспи и забудь, вот так.
Дэвид засмеялся и чокнулся с ним.
– За это я и выпью.
– За что? Что вы тут прячетесь, ребята?
Они обернулись. Дон и Ник стояли рядом с ними, сияя улыбками.
– Папочка, – сказала Дон, целуя его в щеку. – Мистер Чеймберз, я так рада, что вы пришли.
– Я тоже. – Дэвид протянул руку ее жениху. – Ты счастливчик, сынок. Заботься о ней.
Ник кивнул:
– Буду, сэр.
Дон еще раз поцеловала отца.
– Иди и пообщайся с гостями, папочка. Это приказ.
Чейз шутливо отдал ей честь. Молодожены удалились, и он сказал, обращаясь к Дэвиду:
– Единственное достоинство брака – ребенок, которого ты можешь назвать своим.
Дэвид кивнул:
– Согласен. Я всегда надеялся… – Он запнулся и пожал плечами. Потом, со стаканом виски в одной руке и бокалом вина в другой, добавил: – Слушай, Купер, тебе кто-нибудь говорил, что когда ты долго стоишь возле стойки, то становишься сентиментальным?
– Да, говорил – мой адвокат пять лет назад, после моего развода.
Они улыбнулись друг другу, потом Дэвид хлопнул Чейза по спине.
– Последуй приказу Дон. Пообщайся. Здесь удивительно хороший выбор симпатичных одиноких женщин, если ты еще этого не заметил.
– Хотя ты и адвокат, но иногда даешь дельные советы, – хмыкнул Чейз. – А как насчет брюнетки за твоим столиком? Она к ним относится?
Глаза Дэвида слегка сузились.
– В настоящий момент – да.
– Да?
– Да, – повторил Дэвид с улыбкой, но выражение его глаз говорило другое.
– Ты грязный негодяй, – оскалился Чейз. – Ну ладно. Я, пожалуй, пойду… как это выразилась моя дочь? Пообщаюсь. Пообщаюсь и что-нибудь подыщу.
Мужчины расстались. Чейз допил свой стакан и, лишив бармена удовольствия отказать ему в следующем, вышел за дверь.
Энни скинула туфли, положила ноги на старенький, обитый ситцем пуфик, который она сто раз собиралась выбросить, и глубоко вздохнула.
– Ну вот, – проговорила она, – все закончилось.
Сидевшая напротив нее Деб согласно кивнула.
– Закончилось, и ладно. – Она тоже сбросила туфли. – Могу поспорить, ты этому рада.
– Рада? – Энни фыркнула. – Даже больше. Думаю, что Наполеону было легче разработать план сражения при Ватерлоо, чем мне спланировать эту свадьбу.
Красивые темные брови Деб удивленно поднялись.
– Позволь заметить, что это неудачное сравнение.
– Пожалуй. – Энни снова вздохнула. – Но ты понимаешь, что я имею в виду. Трудно поверить, что все это можно было успеть сделать. Вообрази: твоя дочь возвращается как-то ночью и спокойно объявляет тебе, что через два месяца выходит замуж. И разве не здорово, что у нее была такая потрясающая свадьба, о которой она всегда мечтала?
Энни встала, пошла в кухню и через минуту вернулась с бутылкой шампанского и двумя стаканами.
– А ведь он обвинил меня в том, что, решай все я, Дон венчалась бы босоногой на каком-нибудь холме… Ты не возражаешь, если мы будем пить шампанское из стаканов? Конечно, нужны фужеры, но я никак не соберусь их купить.
– Мы можем пить хоть из банок из-под варенья, мне все равно. Но о чем ты говоришь, Энни? Кто тебя обвинил?
– Чейз. Мой бывший муж. – Энни сняла фольгу с бутылки, потом, прикусив губу, стала осторожно вытаскивать пальцами пробку. Пробка выскочила с громким хлопком, и шампанское, пенясь, пролилось на пол. Энни пожала плечами и промокнула маленькую лужицу ногой в носке. – Несколько недель назад он позвонил, чтобы поговорить с Дон. К несчастью, к телефону подошла я. Он сказал, что получил приглашение и рад, что я не позволила своим буйным инстинктам взять надо мной верх. – Энни передала стакан Деб. – Представляешь – буйным!.. И все потому, что, когда мы поженились, я устроила вечеринку-другую во дворе за домом, где мы жили.
– Я думала, что вы жили в многоквартирном доме.
– Да, но это было потом. А сначала кто-то из знакомых Чейза сдал нам, очень дешево, домик в Куинсе. [1]
Деб кивнула.
– И какие же вечеринки ты устраивала?
– Обычно – что-то вроде пикника.
– Ну и что? Подумаешь. – Деб сделала гримасу.