Яростное влечение

— Это интересно! Кому именно вы обещали? — искренне удивилась она.
— Не все сразу, мисс Харт. Тайны есть и у меня, а не только у вас с Вирджинией, — рассмеялся он, ведя ее через двери в дальнем углу столовой на террасу.
Смех его заставлял быстрее биться ее пульс, а близость сильного тела рождала слабость в коленях. Но она знала, что человек с таким независимым характером никогда не одобрит ее преданность женскому движению. Кроме того, она не могла ему позволить наблюдать за ней, поскольку выполняла секретное задание отца. В общем, ей надо было избавляться от этого спутника во что бы то ни стало.
Вечерний воздух был прохладен — приятная атмосфера после тяжелой еды. Бесс вдохнула всей грудью этот чистый деревенский воздух и спросила:
— Можно узнать, что вы сказали обо мне мистеру Прэнтису?
— Соврал! — ответил Джерид весело. — Якобы я помог вам избавиться от общества Элберта Шоу и сам привез к ним. И еще упомянул, что вы примчались сюда, чтобы предостеречь Вирджинию от увлечения Лебрэком.
— Да как вы смели? — вспылила Бесс.
Не отвечая, он спустился в сад, где благоухали розы всех цветов и было безлюдно и темно.
— Скоро вы обнаружите, что я смею и еще кое-что.
Видимо, в подтверждение он взял ее за талию и перенес к себе вниз. Руки его остались у нее на талии, и он придвинулся вплотную. Прежде чем Бесс сообразила, что он собирается делать, ее рот оказался в плену его губ. Она замерла, ошарашенная долгим поцелуем, не смея протестовать, и только твердила себе, что надо вырваться и уйти, что он не имеет права обращаться с ней так нагло, но оторваться от него уже не могла. Вкус его губ, нежность рук, жар его тела — все было столь новым для нее, столь отличным от других мужчин, что у нее не стало сил сопротивляться. Бесс обнаружила, что руки ее обнимают его мускулистую спину, а губы отвечают на поцелуй.
Джерид освободил ее и спросил безразличным тоном:
— Вы собираетесь в клуб на танцы сегодня вечером?
Дышал он ровно, будто ничего не случилось, у Бесс же перехватило дыхание и жаркая волна залила лицо.
— Вы говорите о клубе Моррисэя в Саратоге? — спросила она.
— Да. Туда собирается все семейство Прэнтисов.
— А вы?
Он усмехнулся:
— И я тоже. Уже нанят экипаж.
— Тогда я — нет.
— Трусишка! Вы не поедете, оскорбившись из-за поцелуя?
Бесс не понравился его тон, как будто взрослый человек разговаривает с ребенком.
— Поцелуй — это чепуха, — заявила она, выпрямляя спину и ощущая ложь в собственных словах. — Я не поеду потому, что устала.
— От чего? Вы так долго отдыхали в своей комнате после поездки.
— Ну хорошо, дело не в усталости. Мистер Прэнтис не приглашал меня.
— С каких это пор вас беспокоит приглашение Прэнтиса? Он берет с собой жену и дочь, а о вас здесь забочусь я.
— По чьему поручению? — не на шутку рассердилась Бесс.
— А вот этого не скажу. Иначе вам станет неинтересно, — рассмеялся Джерид.
Бесс поднялась на террасу, прошлась по ней, обдумывая положение, и наконец сказала:
— Ладно, я поеду с вами. И вы будете отвечать за мое спокойствие.
— Не за спокойствие, мисс Харт, а только за безопасность! Таков был уговор. Да и зачем вам спокойствие в столь волнующе-романтической обстановке? Цветут розы, в озере вода теплая, как парное молоко, и так мало фонарей в парке, и такое звездное небо над нами!
Из всей этой речи, произнесенной страстным шепотом, Бесс обратила внимание главным образом на очередное упоминание озера с его теплой водой: опять издевка! Она отвернулась от Джерида и пошла настолько элегантно, грациозно, насколько могла, в гостиную.
 3 
За экипажем Прэнтиса тянулась вереница карет и колясок с гостями. Бесс ехала с Джеридом и семейством Добсов. Она начинала подозревать, что у Джерида и Прэнтиса-старшего сговор и Джерид специально держит ее подальше от Джинни. Это подозрение, возникшее уже в поездке, заставляло ее игнорировать присутствие своего непрошеного опекуна и прислушиваться к беседе Элиджа Добса с женой и дочерью. Ее интересовало любое упоминание о пароходах и железной дороге, но все, что она слышала, сводилось к дифирамбам прекрасному вечеру.
Путь от усадьбы Прэнтисов мимо озера к городку был поистине сказочным: обсаженная вязами тенистая дорога, переходящая в городскую Юнион-авеню, и постоянно мелькающая вдали за деревьями гладь озера. Любоваться этой сказкой мешали мысли о Джинни с ее Жаком, но еще больше волновало Бесс возвращение Джерида Инмэна в ее собственную жизнь.
— Великолепная ночь, не правда ли? — произнес Джерид после долгого молчания.
— Да.
— А что, если дальше, мисс Харт, мы пройдемся пешком? Эта длинная Юнион-авеню уже позади, а улочка Конгресс-стрит такая коротенькая и в то же время широкая, уютная, что мы и не заметим, как окажемся возле клуба Моррисэя.
К этому времени ахающие и охающие по поводу красот природы Добсы так надоели Бесс, что она согласилась.
— Разрешите узнать, почему вы весь путь молчали, отвечая своим спутникам только односложными «да» и «нет»? — спросил Джерид, когда они медленно шли под руку по тенистой улочке к клубу.
— Я не обещала, что вам будет интересно со мной.
Он рассмеялся от всего сердца:
— Вам и не надо обещать ничего подобного, Бесс, любовь моя!
— Не называйте меня так, — прошептала она свирепо.
— Привыкайте, моя дорогая. — Он прижал ее руку к себе. — Дня не прошло за все эти семь лет, чтобы я не думал об этой неистовой, прекрасной девчонке, плававшей ночью в озере.
Бесс прикусила губу и сжала кулаки.
— Опять это купание! Но я уже не та девочка, мистер Инмэн. — Она постаралась принять надменный вид. — Мне двадцать четыре года, я изучила юридическое право, философию и литературу, я состою в комитете по борьбе за права женщин... Поэтому мне кажется, что я больше не прекрасная, не неистовая и не страстная.
Джерид быстро взглянул на нее:
— Это мы увидим.
— Нет! — сказала она, сердясь на себя за былую слабость: ведь не сумела избежать его поцелуя! Но больше она такого не допустит.
Идя рядом со своим бесстрашным и мужественным спутником, она чувствовала себя защищенной от опасного мира вокруг, но не от него самого, и напоминала себе, что с ним надо держаться настороже: он дерзок, невоспитан, а может быть, и просто негодяй. Он хочет доказать хорошенькой суфражистке, что она реагирует на мускулистую мужественность точно так же, как обыкновенная безмозглая вертихвостка, а затем бросить ее. В этом, скорее всего, и состоит его игра... А что, если он действительно влюблен в нее? Как ей быть в этом случае? Да нет, чепуха! Он не может себе позволить серьезного чувства хотя бы потому, что она — дочь судьи, а у него какое-то сомнительное прошлое... Так она размышляла, пока они шли к увеселительному заведению Джона Моррисэя.
— В этом клубе не только танцевальный зал, но и казино, — сказал Джерид. — Назовите ваше счастливое число, и я буду ставить на него: оно принесет нам удачу.
— Для вас главное — деньги? — язвительным тоном спросила Бесс.
— С чего вы взяли? Вовсе нет. Для меня главное — любовь! — Он легко провел ладонью по ее щеке.
Уютная полутьма аллеи кончилась, они вошли в ярко освещенный холл. Здесь уже были и Прэнтисы, и Добсы, и другие гости, знакомые Бесс по обеду. Джинни взглянула на нее через плечо и улыбнулась, как бы прося прощения. Бесс ласково улыбнулась в ответ, надеясь, что выказывает большее самообладание, чем ощущала на самом деле. Ей не хотелось, чтобы Джинни чувствовала вину за то, что покинула ее.
И все-таки Бесс чувствовала себя брошенной и одинокой. Ей было жаль, что нет рядом отца. Он оставался в Нью-Йорке, чтобы выяснить, какой проект железной дороги будет принят, и насколько возможно повлиять на разумность этого решения.
Курорт Саратога-Спрингс был несколько вульгарным, в соответствии с нравами его завсегдатаев. Любой, кто хотел играть в азартные игры, мог себе это позволить, и игроки съезжались сюда тысячами. На южном морском берегу появилось несколько новых курортных поселков: Ньюпорт, Кейп-Мей, Лонг-Бич, — и они стали воистину элитными, но Саратога не утратила из-за них своей популярности.