Людоед

— Кто это?
— Не знаю. Но не рыба и не птица. Кажется, дикая свинья. Дикая — значит не жирная.
— Ты ел?
— Нет еще.
Даша вздохнула.
— Бери уже, что хочешь. Он дорогой?
— Да они все в одну цену. Копейки.
* * *
В квартире Пашки орал дисплей — слышно было еще на лестнице. Кажется, транслировали футбол. Кухонный стол Пашка тащить из кухни поленился — посреди комнаты стояла тумба, накрытая пленкой, на ней стояла тарелка с хлебом, миска с салатом, огурчики и букет хризантем. Белые хризантемы наверняка Сонька ему подарила, она их обожает. Пашка, Игорь и Сонька сидели вокруг тумбы голодные, но уже успели поднять пару рюмок. Наглазники были торжественно вручены, хотя Даше показалось, что именинник отнесся к ним без особого восторга. Еще раз подняли тост за именинника, затем Даша и Валерик выпили штрафную, закусили какой-то непонятной колбасой, и Даша отправилась с Сонькой на кухню готовить праздничный ужин, потому что оторвать Валерика от дисплея невозможно, если там футбол.
Резать мясо оказалось совсем не женским занятием, особенно с Дашиным маникюром. Мясо было не то, чтоб совсем замороженное, но такое: нажмешь — льдинки похрустывают и кровь течет. Пальцы отчаянно мерзли, Даша с Сонькой тихо по-женски матерились.
Наконец к ним из комнаты выполз сам именинник, уже изрядно набравшийся, опустился на пол перед плитой и принялся с лязгом рыться в духовке, вынимая старые сковородки. Он ставил их на пол, а они все не кончались. Откуда у Пашки столько сковородок?
— С-сука, — твердил он хмуро, — вот с-с-сука.
Даша решила, что у них там кто-то гол забил не туда.
— Ссука, — продолжал Пашка. — Человечиной вздумал полакомиться, людоед. Мяса кругом мало? Убивать таких надо сразу. Просто стрелять.
— Ты чего это? — удивилась Сонька.
— А чего, нет что ли? — обернулся Пашка. — В центре Москвы! Посреди двадцать первого века! Людоед натуральный, сука!
— Это там Валерик опять бредит? — нахмурилась Даша.
— При чем тут Валерик, новости сейчас показали, — огрызнулся Пашка.
Даша и Сонька переглянулись.
— Чего за людоед-то, рассказывай!
— Мужик, людоед, — с отвращением забубнил Пашка, продолжая разбирать духовку. — Завтра будет жрать человечину на Чистых прудах, в центре Москвы.
— Людей? Живых? — Сонька взвизгнула и опрокинула доску с нарезанным мясом. Кровавые ломти легли на пол с глухими шлепками.
Все кинулись их поднимать и мыть под краном. Пашка бурчал, мол, нечего намывать, обжарятся.
— Слушай… — Сонька наконец пришла в себя. — Ты скажи, он кого будет есть, людоед этот? Объясни по-человечески!
Пашка нехотя поднялся с корточек и поставил тазик на стол.
— Людоед, — объяснил он уныло. — Как его… Не важно, короче. Придумал, что теперь будет жрать людей. Сам будет жрать и других кормить. Откроет типа ресторан. Завтра.
— Ресторан?! — ахнули Даша с Сонькой.
— Ну! В центре Москвы. Первый в мире ресторан человечины. Заходи кто хочешь — жри человечину. Объясняет, что это теперь правильно. Типа полезно. И вообще красиво.
— Он что, больной? — тихо спросила Сонька.
— Да уж наверно не здоровый! — Пашка шмыгнул носом. — Журналисты носятся. Иностранцы обсуждают. Милиции вообще наплевать, похоже. Народ молчит. Вот ведь гниль… — Пашку перекосило от отвращения.
— Такого не может быть, — твердо сказала Сонька. — Так не бывает.
— Спорим? — Пашка вытянул руку. — Он будет жрать человечину. И его никто не остановит, спорим? Поехали завтра на Чистые пруды, вон и Валерик поедет.
— Тоже жрать человечину? — ахнула Сонька.
— Нет, — серьезно ответил Пашка и сжал кулаки. — Просто в глаза посмотреть этому зверю. В двадцать первом веке!
Даша вымыла руки и вытерла грязноватым полотенцем. О маникюре оставалось забыть.
— Надо выпить, — подытожила Сонька, тряхнув белыми кудрями.
— Идите в комнату, пока Игорь с Валериком там все не выпили, — буркнул Пашка. — Я сейчас приду, вот мясо в духовку поставлю.
* * *
Дверь в комнату была прикрыта, и с дисплея доносилась какая-то музыка, а не футбол. В комнате пахло перегаром и шла драка.
Тумба валялась на полу, салат из миски рассыпался по ковру, кругом валялись разбитые рюмки.
Игорь с перекошенным лицом душил Валерика, а тот колотил его головой о дощатый пол. Оба катались по полу и шипели.
— Доктор! — шипел Игорь, сжимая горло нависающего над ним пунцового Валерика. — Доктор, говорю!
— Экономист! — шипел Валерик, раз за разом приподнимая Игоря за воротник и глухо опуская затылком на ковер. — Доктор экономики. Понял? Понял?
Даша и Сонька бросились их разнимать, но ничего не вышло, Даша только ноготь сломала. Было ужасно больно и хотелось двинуть их табуреткой по башке. Обоих. Но тут на шум прибежал Пашка, и втроем удалось их растащить.
— Вы чего творите, упыри? — рявкнул Пашка, наваливаясь на Игоря.
Валерика держали Даша с Сонькой. Пашка дотянулся до пульта, и орущий дисплей разом погас.
— Валера тупой, сука, — задыхаясь, выдавил Игорь в наступившей тишине. — Я ему говорю: доктор.
— За тупого ответит, — пообещал Валерик в пространство деревянным голосом и принялся шарить руками по своей рубашке, словно искал травматик, что остался в кармане куртки. — И за суку ответит. Баран неграмотный!
— Тихо! — снова рявкнул Пашка. — Вы чего сцепились-то?
— За людоеда поспорили, — хмуро объяснил Игорь.
— А чего спорить? — удивился Пашка. — Убивать их надо! А вы друг друга лупите.
— Пашка! — встрял Валерик, уже успокоившись. — Вот ты сам ему скажи! За что Боровиков нобелевку свою получил? Он же доктор-экономист!
— Козел! Экономистам нобелевку вообще не дают! — вскинулся Игорь.
— Тебя не спросили, урод! — гаркнул Валерик. — Пашка, скажи ему!
— Да я помню, что ли? — Пашка призадумался. — Кажется, он врач какой-то.
— Врач! — Игорь оттолкнул Пашку и вскочил, тыкая пальцем в лицо Валерику. — Я тебе сказал, врач!
— Руки убери! — заорал Валерик. — Руки убери, кому сказал!
Еле удалось снова их растащить.
— Больные прямо, — бурчала Сонька, — кто вообще этот Боровиков-то?