Сбежавшая невеста

– Готова поспорить, что дело в той корове, Эмме Харли-Райт! – Джо прожгла взглядом свой непривычно молчаливый телефон. – Она всегда устраивает внезапные партизанские вечеринки, чтобы испортить другим веселье!
Частичка моей души втайне надеялась, что мы действительно выбрали неподходящий день. Я была не совсем уверена в своем костюме, в котором больше хотелось целую ночь смотреть ДВД под заказанную пиццу, чем прыгать с гостями. После жаркого спора о том, стоит ли превращать меня в Еву (при помощи трико Джо из театральной школы, распущенных волос и яблока), мы пришли к компромиссу в виде розовой шелковой пижамы и размазанного макияжа. Я представляла собой райскую изнеженность в постели. Но, кажется, больше походила на нечто из чертовой корзины с еще не выглаженным бельем.
Джо тоже решила выбрать райский образ, однако у нее он действительно вышел таковым: стройное тело облегало золотое атласное платье, на шее сияли фальшивые бриллианты из бабушкиной коллекции, в волосах блестела золотая фольга, а кожу Джо щедро намазала лосьоном с блестками. Она, что логично, решила быть бокалом с шампанским.
– Никто не придет, и мы явно приготовили больше, чем нужно. – Джо расхаживала по квартире, рассыпая вокруг блестки с тела. – Тут столько еды, словно мы здесь проводим закусочную ярмарку!
Это была моя вина. В то время как мама Джо с раннего детства снабжала ее рецептами коктейлей, моя мать учила меня тому, что неприлично отпускать гостей с вечеринки, не наполнив их рюкзаки закусками к завтрашнему чаю. Подозреваю, что и принцессе Анне мама пыталась подсунуть хоть парочку эклсских слоек «с собой, на потом».
Я смерила взглядом декор. Мы снова вынули рождественские звезды и все обмотали гирляндами. Все запасные простыни из шкафов теперь были усыпаны золотом, а красные лампы в холле и спальне Джо наверняка придавали квартире весьма сомнительный вид для тех, кто смотрел снаружи.
– Так. – Джо прекратила расхаживать и сурово на меня посмотрела. – Пришла пора открывать аварийную бутылку.
По правилам вечеринок, если гости не прибывали в течение получаса после назначенного времени, мы получали право открыть лучшую бутылку вина, чтобы поправить себе настроение. Но, как только я взялась за фольгу, раздался звонок в дверь, и пробка со шлейфом из пены выстрелила в нашу самодельную исповедальню (то есть в диван).
– Я открою.
Джо рванулась к двери, предоставив мне поспешно вытирать вино «облаком» (подушкой в пузырчатой пленке). Когда Джо вернулась с гостями, вид у меня был не самый презентабельный.
– Посмотри, кто пришел! – сказала она, уверенными движениями пастуха загоняя наших первых гостей внутрь и демонстрируя за их спинами гримаску «но, пошла!». Я с трудом удержалась от смешка.
Определить, кем нарядились Дикон и миссис Мейнверинг, было непросто. Ее шартрезовая вечерняя блуза жутко контрастировала с его алым бархатным пиджаком. Дикон возвышался над ней, растрепанный в лучшем стиле безумных художников. В голове стало пусто, Джо отчаянно сигналила мне над их головами: «Скажи что-нибудь!», но наши с ней репетиции к подобному меня не готовили.
– О… Ух ты! – выпалила я. – Вы пришли отыгрывать жуткого чревовещателя? Дикон, ты будешь работать с миссис Мейнверинг, стоя сзади?
– Нет! – в синхронном ужасе воскликнули оба. Джо за их спинами хлопнула себя рукой по лицу, закрывая глаза. Но было уже поздно, нам всем стало одинаково стыдно.
– Я Его Сатанинское Величество, – с оскорбленным видом ответил Дикон.
– А я Лайза Миннелли, – заявила миссис Мейнверинг таким тоном, словно это было очевидно, стоило только взглянуть на ее блузу.
– Ну конечно! Так точно! Я должна была понять по… накладным ресницам? Не накладным? Хорошо. Слушайте, Эми сделала просто потрясающий пунш, – сказала Джо, подталкивая меня в сторону кухни. – Дикон, ты просто обязан попробовать. Миссис Мейнверинг, можем ли мы предложить вам шерри?
Стоило мне укрыться за тарелкой с сосисками в булочках, и я сразу же почувствовала себя лучше, а Дикон немедленно пустился в долгий рассказ о том, в каких сочетаниях он использовал яичный белок при замешивании краски, пытаясь добиться художественной аутентичности, а в итоге объелся крема с оставшимися желтками. Из всех его откровений я поняла примерно четыре слова, но это не мешало мне сочувственно кивать, наполняя три чашки одну за другой пуншем святого Петра и коктейлем, который Джо отыскала в энциклопедии по винтажным вечеринкам (божественный ингредиент: бенедиктин или бренди, в большом количестве).
В моем арсенале имелось выражение лица «Слушатель на вечеринках», за долгие годы доведенное до совершенства, так что вскоре Дикон уже исповедовался в том, что крошечных демонов на своей картине он рисовал со всех, кто в прошлом над ним насмехался. (Насмешников было много.)
Тем временем дверной звонок все трещал и трещал, радостные вопли приветствовали каждого новоприбывшего, и мы с Диконом, уступая волне гостей в странных костюмах, вынуждены были все глубже забиваться на кухню. Я полагала, что большинство приглашенных ограничится обычной одеждой, добавив к ней нимб или рога, но друзья Джо, получив возможность надеть облегающие штаны с пайетками и свиную маску, ни за что бы ее не упустили. К нам пришли игрок в гольф, мясник, мужчина, одетый для танца на шесте (кажется, так он понимал рай, но для всех остальных это было настоящее окошко в ад), три Бритни Спирс разного возраста и один Боно.
В десять Джо пробилась сквозь Три Возраста Бритни, загородивших собой вход, и с отчаянием уставилась на меня, сжимая в руке телефон. Я почти не слышала ее за шумом поп-музыки и нарочитым флиртом гостей.
– Мне нужно выскочить! – прокричала она, указывая на телефон. – Материнский кризис. Мэриголд говорит, что, похоже, забыла выключить газ в квартире.
– Что? Да ты шутишь? – Во рту у меня немедленно пересохло. – Нам вызвать…?
Джо покачала головой.
– Не паникуй. Это, скорее всего, очередное вранье, чтобы вытащить меня отсюда побыстрее. Ты же знаешь, Мэриголд жить не может без драмы. Готова спорить на что угодно: стоит мне спуститься, как она вдруг «вспомнит» о сумочке, которую просто обязательно нужно завезти ей на выходных. Слушай, я ненадолго. Выйди и займись вечеринкой. Тед только что пришел. Нарядился доном мафии или Доном Дрейпером из «Безумцев» [2], я так и не поняла.
А я не поняла, от чего я паникую больше – от того, что Мэриголд «вероятно» превратила наш дом в бомбу замедленного действия, или от того, что мне придется развлекать толпу в нашей гостиной.
– Там все в порядке? Очень уж громко, – с тревогой сказала я.
– Так и должно быть на замечательных вечеринках, тихоня. – Джо помахала рукой приглашающим жестом. – Давай, иди туда, общайся! Проверь, не пришел ли Макс! Деловитый вид придаст тебе уверенности.
И она исчезла.
«Давай, Эми, – сурово велела себе я. – Большинство гостей ты раньше уже встречала. И ты хозяйка. Ты должна туда выйти, хотя бы ради булочек с сосисками».
Я протиснулась между Школьницей Бритни и Соблазнительной Стюардессой Бритни, держа перед собой поднос с закусками, словно щит. Мне удалось избавиться от трех булочек с сосисками и заметить, как Тед болтает у большого окна с монашкой в мини-юбке, когда у двери вдруг раздался грохот и шум. Голова сама развернулась к его источнику, и я чуть не уронила поднос от ужаса.
В дверном проеме, расставив руки и запрокинув голову, словно от сильного порыва ветра, застыл в журнальной позе до смешного красивый мужчина, позволивший своим каштановым волосам картинно рассыпаться, обрамляя лицо. Я не зря сказала «до смешного»: его лицо было настолько загорелым, симметричным и модельно-идеальным, что он казался ненастоящим. Одет он был в полосатую рубашку, напомнившую мне о рождественских карамельках, и обтягивающие красные джинсы. Очень обтягивающие красные джинсы. Слишком обтягивающие.