Дайте людоеду шанс !

Второв включил кассету на телефоне и прокрутил записи автоответчика. Потом потыкал в кнопки информации таймера и выяснилось, что девица не врет. Глуховатый, с восточным акцентом голос говорил: "Слушай, Яна, извини, что в шесть часов беспокою, но я тебя все-таки не разбудил... У меня сидит тут один большой друг, он в Париже дела делает. По-быстрому приезжай, немножко покажешь себя, если ему понравишься, он тебе персональный контракт устроит..." - и так далее. Я записывала на всякий случай на свой диктофончик. 
Вроде все сходится. И время, и слова. Одно только странно - кто в такую дикую рань начинает дела в модельном бизнесе? 
Я так и высказалась вслух. Сима тихонько засмеялся: 
- Вы даже не представляете себе, как элита живет! Живет, как хочет. Для них нет ни дня, ни ночи... Точнее, у них все бывает наоборот - ночью все кипит, а днем они спят... 
Я пожала плечами - конечно, у богатых свои причуды, но ведь не настолько же. Хотя кто знает! А Второв посмотрел на Симу несколько удивленно и с уважением: 
- Не думал, что ты про этих козлов рассекаешь! 
- Я же их иногда фотографирую, всяких там... - покраснел Сима. 
Долго рассусоливать мы не стали. Квартирка Яны тоже была не ахти какая, хоть и насыщена всякой техникой, вплоть до электрического варщика яиц фирмы "Мулинекс". Интересно, чьи яйца варит девушка Яна на завтрак? 
Второв с ключами помчался назад, на место преступления, а мы с Симой пешком отправились на Петровку. По пути проехали пару остановок на троллейбусе. Всю дорогу Сима молчал или что-то бормотал, краснея. Очень смешно это выглядело - стеснительный милицейский фотограф, робеющий в моем присутствии. Расстались мы с ним только в служебном коридоре, и мне показалось, что его влажная рука задержала мою ладошку чуть дольше, чем требовалось для простого прощания. 
Нет, ничего у меня к Симе не затеплело. Только рабочие отношения, строго приказала я себе. 
* * * 
С Серафимом Русаковым я не виделась и не разговаривала около недели. 
Во-первых, после перенесенного стресса я дня три отсыпалась. Очередную статью я пока не сразу стала писать, хотя в газете меня торопили, а Паша Боборыко самодовольно рассказал мне всю историю преступления. 
Все началось с того, что Влад, оказывается, был пассивным партнером Мамулхана, и убил его из мести за измену. Гомосексуалисты очень переживают, если их партнер бисексуален - так мне объяснил Паша, но только в других, более народных выражениях. Заодно Влад украл флаконы со змеиным ядом и наркотиками - на огромную сумму, как сказал несчастный Кузьма. Потом подбросил Живожоровой Мамулханово мясо в холодильник, чтобы подставить её. Но та его раскусила и послала мне кассету, которая как бы разоблачала Влада. При этом, как выяснилось, она послала его в Ригу угрожающую телеграмму. И тогда Влад приехал и убил Машу. Но его неизвестный сообщник, который пока скрывается в бегах, стал шантажировать Влада. Сообщник его сфотографировал в момент убийства и подбросил ему один снимок. Видимо, остальные снимки он предлагал Владу купить. Влад мог предложить неплохие деньги. У него в Риге вскрылось немалое владение. Целый особняк, который сдается под всякие офисы, потом ещё автопаркинг и торговые точки... Вот такой вот Влад-трансвестит. Капиталист. Никто в "Желтом билете" не знал об этом богатстве. Кроме, возможно, мертвой Маши и мертвого же Мамулхана. Конечно, Влад не ел ноги Мамулхана, руки и ноги Живожоровой, а просто отрезал их, чтобы замести следы и обмануть следствие. Но не получилось разве следствие обманешь? Потом поехал выколачивать признания из Яны. Видимо, незвестный сообщник назначил встречу именно там, поскольку в кармане Владовой куртки нашли среди прочего фотографию момента, когда он склоняется над застреленной Машей, ещё с руками-ногами. Оставалась непонятной только одна деталь, откуда в машине Влада оказались мазки крови Мамулхана. Если бы он вез в ней кусок ноги убитого, то зачем бы потом отогнал "сааб" назад, поближе к месту преступления? И ещё странно - куда Влад девал куски тела Маши Живожоровой? Их тоже нигде так и не нашли. Но эта деталь - ерунда. Угрозыск уже отрапортовал о раскрытии сложного преступления со многими эпизодами практически по горячим следам и своими силами. Жаль только, что не удалось отдать под суд Влада. Спецназовский снайпер, к сожалению, имел чересчур хорошую реакцию и слишком метко стрелял. Попал точно в сердце. Значит, остается только надежда поймать сообщника Влада и посадить хотя бы его. 
Я все это выслушала от майора Боборыко, но ничего не написала. Я ждала. 
На фотографии, найденной у Влада, имелось посредине мутное пятнышко. Эксперты вряд ли догадаются, что это такое. Но я-то узнала отпечаток своего пальца на объективе "Поляроида", с которого был сделан снимок. 
Наконец Серафим дозвонился до меня на работу. Мы встретились с ним на Миусской площади, как и в первый раз. Теперь было тепло, но я тряслась, как никогда в жизни. Понимала отчетливо, что Симаков ненормальный, а значит, даже любя меня, может запросто съесть. Я подошла к нему на расстояние вытянутой руки, не ближе. 
- Я все тебе объясню! - Его слова звучали пошло, как в кино. 
- Не получится. 
- У меня получится. Я же псих. Ты ведь считаешь меня психом? 
- Да. 
- Вот поэтому я все тебе объясню. Я ведь все-таки не убийца. Я... - он молчал, не глядя на меня и кутаясь в свое пальтецо, хотя на улице было уже не холодно, близился май. - Со мной это случилось на войне. Они там ели одних, чтобы навести ужас на других. Резали, как баранов. Тем более, что жрать иногда было нечего. И нам наш дружественный полевой командир подсовывал такое мясо... Мы с нашим капитаном не знали и ели - и ничего. А потом, когда капитан узнал, он запсиховал и озверел. Он стал зверствовать, нанялся воевать в Чечню. Не знаю, что уж он там натворил - он ведь специально хотел туда. Он чувствовал настоящий голод... Но недавно мне передали, что его разорвало снарядом. А я, когда дембельнулся, стал просто отвечать ударом на удар. Я хочу, чтобы они боялись... 
- Кто это "они"? - прошептала я. 
- Те, которые хотят, чтобы их боялись. Их ведь и правда, просто пулей или гранатой или тюрьмой уже не испугаешь. Их надо... изводить по-собачьи. Ты видела, как собаки выкусывают блох? 
- Нельзя же опускаться до уровня... собаки! 
- Как видишь, можно. Я ненавижу их, как собака. И между прочим, я приношу пользу. Я экономлю для страны говядину... Представь себе, что всех гадов пустят на мясо! Их у нас не меньше, чем каждый десятый. А может, и больше... Тогда можно будет больше не закупать мясо за рубежом. И всем хватит. 
- Ты болеешь, Серафим, - сказала я. - Ты даже в теплынь кутаешься в пальто. А когда на улице стояла холодрыга, ты пришел на работу в одном свитере. 
Он хмыкнул, почти как нормальный человек. 
- Мне пришлось выбросить свой плащ. Он был весь в крови, - просто объяснил он. - И времени перед началом рабочего дня не оставалось, чтобы вернуться домой и одеть куртку. Я успел только повозить этим плащом в машине у Влада, и выкинул в люк канализации. У меня, вообще-то, не так много всякой одежды. 
- Зачем ты подставил Влада? И Живожорову? - мне было так тяжело говорить, как будто у меня зуб болел и гноился. 
- Яна попросила меня подъехать и помочь. Я приехал и отослал её. Я верю, что она спутала флаконы случайно, когда колола Мамулхана. Я его разделал. Сложил мясо в пакет, кусок оставил прямо в штанине, а кости отдельно выбросил в мусоропровод. Их так и не нашли - не искали. Но вот плащ испачкал, не уберег. И тут ключ в двери повернулся. Я спрятался в туалет, смотрел и слушал через щелку. Наверно, это была условленная встреча. Вошел Влад, осмотрел тушу, потом забрал деньги и флаконы с наркотой и ядом. Наверно, они лежали в оболочке холодильника вперемешку. Хладнокровно так, спокойно. Как зверь лесной. В это время я тихонько выбрался и подошел к его машине... Это же подонок ничуть не лучше Мамулхана! Так что Влад, увидев кровь на сидении, просто бросил машину, плюнул на все и сбежал в Ригу. Мясо в холодильнике у Живожоровой не сработало. Наверно, кто-то заметил его и донес...