Моя война, Чеченский дневник окопного генерала

В 1965 году в Дышне-Ведено родился очередной Басаев. Его нарекли Шамилем. В честь легендарного воина-богослова. 
В отличие от своего именитого тезки, он не отличался тягой к образованию. После окончания школы в 1982 году четыре года трудился разнорабочим в совхозе "Аксайский" Волгоградской области. Но в 1987 году родственники уговорили юношу поступить в Московский институт инженеров землеустройства. 
Занятия по компьютерной технике в институте вел преподаватель К. Боровой, который питал к Шамилю большую симпатию. Не случайно во время чеченской войны Константин Натанович с политической трибуны грудью стал на защиту своего "одаренного" ученика (кстати, в свое время отчисленного из института за "академическую неуспеваемость"). 
Как ни хотелось идти неудавшемуся студенту в армию, но пришлось. Уволился в запас в самый разгар исторических перемен в стране. И подхватил его вихрь политических катаклизмов. 
Молодая российская демократия обязана своей победой и Шамилю Басаеву. Во время подавления мятежа ГКЧП в августе 1991 года он был одним из вооруженных защитников Белого дома. С той поры демократические игры настолько увлекли впечатлительного чеченца, что больше он автомат из рук не выпускал. 
Большое видится на расстоянии, и чтобы осмыслить происходящее в стране, Басаев вернулся домой. В Грозном на предвыборных митингах задиристо выступал против избрания президентом генерала Дудаева, "ставленника Москвы". Затем в ноябре 1991-го напомнил о себе угоном пассажирского самолета... 
В начале 90-х, когда Советский Союз затрещал по швам и пролилась первая кровь, Басаев решил "испытать себя" в Карабахе. Старательного Басаева приметили в рядах азербайджанской армии, армян он убивал хладнокровно. Хорошо зарекомендовавшего себя чеченца через некоторое время командируют "на спецподготовку" в Пакистан, на базу моджахедов. Овладевать наукой убивать помогали наставники из пакистанской военной разведки (ИРИ). 
В июле 1992 года "взорвалась" Абхазия. Уже через пять дней после начала боевых действий Шамиль вместе с двадцатью своими чеченскими единомышленниками выехал в Абхазию. Но по дороге, в Пятигорске, случилась осечка. На подозрительных молодых людей обратили внимание сотрудники милиции и попытались их задержать. Тогда "солдаты удачи" захватили рейсовый автобус, объявив пассажиров заложниками, и под их прикрытием выехали на территорию Карачаево-Черкесии, откуда, не без помощи местных властей, ушли через перевал в Абхазию. 
Первое время Шамиль командовал в Абхазии взводом, затем его назначили командиром интернациональной разведывательно-диверсионной роты, считавшейся лучшей в абхазских частях. Здесь как нельзя кстати пригодились "уроки" пакистанских разведчиков. По пятам бежала за ним военная слава. И не только военная. 
В январе 1993 года на совместном заседании президентского совета Абхазии и парламента Конфедерации народов Кавказа Шамиля назначили командующим "экспедиционным корпусом". Ему вменялось в обязанности "координировать, объединять, направлять в одно русло и контролировать прибывающий поток чеченцев". 
Басаевских "янычар" (а их было 5 тысяч) отличала на той войне бессмысленная жестокость. Осенью 1993 года в окрестностях Гагры и поселка Лиселидзе лично сам "командующий" руководил карательной акцией по уничтожению беженцев. Несколько тысяч грузин были расстреляны, вырезаны сотни армянских, русских и греческих семей. По рассказам чудом спасшихся очевидцев, бандиты с удовольствием записывали на видеопленку сцены издевательств и изнасилований. 
По возвращении в Чечню в феврале 1994 года Басаев занял обособленное место, на некотором удалении от тогдашних "авторитетов". В отличие от Р. Лабазанова и Б. Гантамирова, Басаев включился в борьбу за особое политическое и экономическое влияние в Чечне. Пока шли кровавые разборки, он без всякого шума "застолбил" за собой такой доходный бизнес, как грабеж проходящих через республику железнодорожных составов. 
Но наступил момент, когда хочешь не хочешь, а надо сделать свой выбор. Летом 1994 года "абхазский батальон" выступил на стороне Дудаева, яростно повел бои с группировками Руслана Лабазанова. Отряд Шамиля сыграл ключевую роль в провале попытки оппозиции штурмом взять Грозный. Наградой за эту услугу стало назначение в личную охрану Дудаева бойцов из "абхазского батальона". В Чечне это многого стоит. 
К началу боевых действий с "федералами" под командованием Басаева было 2 тысячи боевиков. Но после разгрома в Ведено (май-июнь 95-го) в "батальонном" строю осталась лишь десятая часть бойцов. 
Никогда не забудется Шамилю день 3 июня, когда ракетно-бомбовым ударом был уничтожен дом Басаева, в котором погибли 11 членов его семьи, в том числе официально зарегистрированная жена и дети. Через 11 дней последовал акт мести. Захват больницы в Буденновске сделал его самым знаменитым на Западе "чеченским волком", между тем как все нормальные люди с осуждением отнеслись к этой чудовищной акции. 
Во время чеченской войны 1994-1996 годов он занимал должности командующего юго-восточным фронтом, центральным фронтом. В его активе, кроме рейда на Буденновск, операция по захвату Грозного в августе 1996 года, в пассиве - позорные поражения в Ведено, Ножай-Юрте, Центорое. 
Власти проявляли к нему то гнев, то милость. Басаева в упор не замечал Зелимхан Яндарбиев (сменивший убитого Дудаева), который принадлежит к конкурирующему тейпу Мелхи. Сменивший его А. Масхадов, напротив, приглашает Шамиля в правительство, на должность вице-премьера, а затем исполняющего обязанности премьера. 
Но словесно-политические баталии, подковерные интриги явно тяготили опытного вояку, и он возвращается к привычному делу - со своим другом Хаттабом начинает подготовку к новой "священной" войне. С этой целью они создают "Конгресс народов Ичкерии и Дагестана", в полевых лагерях растят новых воинов-ваххабитов. 
В редкие дни отдыха Шамиль наведывается в абхазский аул Лыхны, в пяти километрах севернее Гудауты, где жила его новая жена - абхазка Джения Индира с их ребенком. 
У Басаева, как и у Хаттаба, весьма прибыльный бизнес - производство и продажа наркотиков, им принадлежат плантации мака и конопли в Курчалойском, Гудермесском, Ножай-Юртовском, Веденском районах. Известно, что родной брат Шамиля - Ширвани прикупил за бесценок для расширения дела здание грозненской школы No 40. Завод огражден был колючей проволокой под электронапряжением. Германское оборудование, в консультантах - индийские профессора-фармакологи. За день предприятие "имени братьев Басаевых" могло производить до трех килограммов чистого героина, а на черном рынке один грамм этого зелья стоил 200 долларов. 
Новоявленные наркобароны открыли свои "представительства" в С.-Петербурге, Волгограде, Краснодаре, Уфе, Калуге. Деньги текли рекой. 
Но наступил "мир", и весной 1999 года, заскучав по военным делам, Шамиль послал гонцов в Албанию, чтобы предложить свою помощь командованию косовских боевиков. Те деликатно отказались от услуг "чеченского волка". А вот в Турции влиятельные ваххабитские лидеры сделали Басаеву такое предложение, от которого, как говорится, невозможно отказаться. Договоренность скрепила весьма крупная сумма. По словам А. Кадырова, еще один миллион долларов в целях "укрепления дружбы между народами" прямо накануне дагестанского похода "спонсировал" Б. Березовский. 
От таких денег у кого хочешь голова пойдет кругом, но не у Басаева. Он-то прекрасно понимал: чтобы начать в Дагестане победоносный джихад ("священную" войну), ему необходимо получить фетву - благословение высших духовных лиц, почитаемых в мусульманском мире. 
За полтора месяца до начала августовских событий в Ботлихском районе Басаев и Хаттаб приглашают в Грозный лидеров дагестанских ваххабитов Тайфура Эльдарханова, Багаутдина Магомедова и упоминавшегося уже Адолло Алиева, где предлагают им дать фетву. Но те, предвидя ужасающие последствия, такого благословения не дали. Раздосадованные Ш. Басаев и М. Удугов тайно обратились за фетвой к известным в Дагестане алимам, но снова получили категорический отказ. Так кто же дал благословение на вторжение в соседнюю республику?