Все еще здесь. Приятие перемен, старения и смерти

Надо отметить, что, хотя я был лыс и покрыт возрастными пигментными пятнами; хотя я боролся с гипертонией и подагрой, никогда раньше — ни разу — никто не называл меня пенсионером! Помню, как в 18 лет я попробовал открыто купить в баре пиво, и был изумлён тем, что они продали его мне. Но у этого кондуктора я не просил льготный билет; он взглянул на меня и подумал: «Льготник». Оскорблённый, удивлённый и смущённый, я пролепетал дрожащим голосом:
— Пенсионный?
— Это будет четыре с половиной доллара.
— А сколько стоит обычный билет?
— Семь долларов.
Конечно, меня это порадовало, но радость по поводу сэкономленных денег была недолгой. Как же он увидел во мне пенсионера? Трясясь в поезде, я испытывал беспокойство и чувствовал на себе груз нового ярлыка. Льготник-пенсионер? Сама мысль об этом ощущалась как удавка на шее! Пропахший нафталином анахронизм!
Я вспомнил, как отец рассказывал мне о местечковом портном по фамилии Зумбач. Один человек преуспел в бизнесе и захотел пошить себе новый сюртук. Он отправился к Зумбачу, известному на всю округу портному, и с него сняли мерку. Придя через неделю на примерку, он увидел в зеркале, что правый рукав нового сюртука сантиметров на пять длиннее левого.
— Эй, Зумбач, — сказал он, — здесь что-то не так. Рукав слишком длинен.
Портному не очень нравились жалобы клиентов, поэтому он надулся и сказал:
— Всё нормально, дорогой. Ты просто не так стоишь.
И он надавил на плечо заказчика, чтобы левый рукав опустился до уровня правого. Но когда человек посмотрел в зеркало, он увидел, что сзади у воротника ткань топорщится. Бедняга сказал:
— Слушай, моя жена терпеть не может сюртуков с пузырями на спине. Не мог бы убрать лишнее?
Но Зумбач негодующе заявил:
— Я же говорю тебе, что всё нормально! Наверное, ты не так стоишь.
Портной полоскал заказчику мозги до тех пор, пока тому сюртук не показался отличным. Вручив Зумбачу кругленькую сумму, смущённый заказчик покинул его мастерскую.
Чуть позже, когда он стоял на автобусной остановке с перекошенными плечами и вытянутой вперёд шеей, к нему подошёл человек, потрогал лацкан и сказал:
— Какой отличный сюртук! Должно быть, его сшил Зумбач.
— Да. А как вы узнали?
— Только такой отличный портной, как Зумбач, может подогнать сюртук под столь искалеченную фигуру, как ваша!
В «мантии» пенсионера чувствуешь себя не намного лучше, чем в сюртуке Зумбача. В тот же вечер, в поезде, идущем из Хартфорда в Нью-Йорк, я всерьёз задался вопросом, на чём основаны мои представления о старении, почему быть старым кажется таким позором, могу ли я относиться к процессу старения и всем сопутствующим ему страхам, потерям и неуверенности не как к неизбежному злу, а как к возможности духовного и эмоционального развития.
Нельзя ли разработать нечто вроде программы сознательного старения? В конце концов, последние тридцать пять лет я трудился на ниве расширения сознания, углубляя духовное понимание, базирующееся на мудрости души. Теперь мне хотелось приложить итог десятилетий внутренней работы к новому этапу жизни. Но прежде, чем разработать новый подход к старению, отличный от предлагаемого нашей культурой (именно взгляды этой культуры я, сам не сознавая того, усвоил), мне нужно было тщательно изучить культурные стереотипы Запада. Из социологии и психологии я уже знал: чтобы невольно не подпасть под влияние чего-то, нужно, прежде всего, это осознать. Только поняв суть проблемы, я смогу начать избавляться от сюртука Зумбача.
 
СУТЬ ПРОБЛЕМЫ
В шестидесятые годы был снят запрет на обсуждение таких тем, как сексуальность, пол и духовность. Благодаря роддомам и хосписам даже рождение и смерть были извлечены из темноты на свет. Последним табу в нашей культуре осталось старение. Судя по тому, как старость представлена (вернее, не представлена) в средствах массовой информации, мы живём в обществе, которое делает вид, что старых людей не существует. Поскольку с возрастом люди обычно тратят меньше денег, реклама сосредоточивается на молодых (если только речь идёт не о вставных челюстях или прокладках для страдающих недержанием мочи). Последние исследования показали, что только три процента видеоматериала, демонстрируемого за день на экранах телевизоров, содержат изображения стариков, а если вы обратите внимание на то, как они изображены — выжившими из ума, упрямыми, мстительными или (хуже всего) жалкими и смешными, — то почувствуете плохо скрываемую антипатию, которую культура, руководимая торговлей, испытывает по отношению к старости.
Нельзя недооценивать влияние средств массовой информации на особенности восприятия нами самих себя и стареющих людей. Желание всегда оставаться молодым и привлекательным создаёт много проблем мужчинам, но женщины страдают от этой мании ещё больше. Дело в том, что мужчины имеют доступ к власти, которая почти так же желанна, как молодость. До последнего времени женщины были невхожи во власть. Мужчина может быть седым, лицо его могут покрывать морщины, но все эти физические недостатки простительны, если он богат и занимает высокое социальное положение. Для женщин всё иначе. Если к пожилому мужчине применим эвфемизм «почтенный», то женщин называют «увядающими», и они страдают от непосильных (часто болезненных) попыток скрыть свой возраст.
Сегодня третья часть жизни женщины приходится на период после менопаузы, но, если верить нашей популярной культуре, в природе не существует женщин, которые не были бы молоды, хорошо сложены и способны рожать детей. Некоторые мои знакомые дамы потратили массу денег на то, чтобы с помощью пластической хирургии скрыть свой возраст. И хотя порой кажется, что им удалось искусственным способом добиться удовлетворительных результатов, в самом побуждении переделывать то, что создано природой, кроется глубокое отчаяние.
Воспротивившись естественному закону, мы вновь и вновь бросаемся в бой, каждый раз проигрывая битву с временем. Как это ужасно и бесчеловечно по отношению к себе и к циклу жизни! Это всё равно что бегать по осеннему лесу с кисточкой, окрашивая чудесные золотые и багряные листья в зелёный цвет. Бессмысленная трата времени и энергии.
Возьмём, к примеру, пигментные пятна на моих руках. Сами по себе они не доставляли мне никаких неудобств, но меня беспокоило то, что я услышал по телевизору. «Они называют это возрастными пятнами, — говорила женщина в одном из рекламных роликов, — но для меня это уродство!»
Когда я смотрел эту рекламу, во мне возник протест против естественного процесса, через который проходит моё тело. Но тут я мысленно перефразировал текст: «Они называют это уродством, но для меня это просто возрастные пятна». И иллюзия рассеялась; пятна стали чем-то вроде осенних листьев.
Я лично попал в похожую ситуацию пару лет назад, когда компания «Ля Прери» пригласила меня прочесть несколько лекций. Это швейцарская фирма, выпускающая причудливую линию «возрастной косметики». Они слышали, что я провожу семинары по старению, и думали, что моё присутствие внесёт трансцендентную изюминку в их продукт. Скажу честно, я не был склонен принимать подобные предложения, так как в глазах многих это скомпрометировало бы меня: «Как, духовный учитель занимается такими материальными вещами — поддержанием тела в молодом и привлекательном состоянии?» Но «Ля Прери» предложила мне шесть тысяч долларов, которые были совсем не лишними для нашей организации, помогающей слепым. На эти деньги можно закупить искусственные хрусталики, используемые в операции по удалению катаракты. И я подумал: «Почему бы нет?»
Планировалось, что я выступлю в Беверли-Хилс перед двумя сотнями самых богатых клиентов фирмы. Меня и других выступающих посадили за небольшой стол, а специалисты по уходу за кожей рассказывали, как тщательно нужно за ней следить. «Сейчас проведём небольшой тест, — сказал один из них. — Положите ладонь на стол, ущипните руку и через пять секунд отпустите её. Посмотрим, как быстро кожа расправится. Если всё быстро разгладилось, значит, вы в хорошей форме. В противном случае у вас проблемы!» С некоторым волнением я вытянул руку и ущипнул её. Но, когда я отпустил кожу, она осталась сморщенной. Думаю, что, если бы я её не разгладил, она оставалась бы такой и до сих пор. Все с ужасом посмотрели на меня: «Как можно так жить?» Впоследствии они прислали мне целый тюк масел и кремов, призванных помочь мне восстановить упругость кожи.