На грани безумия (ЛП)

Я постучал.
Мне пришлось в прямом смысле заставить себя не стучать носком о землю, не смотреть на часы и не свистеть. В любом случае, я ни за что не собирался делать вид, что пришел к ней случайно – было очевидно, зачем я здесь. Нарциссы в каком-то роде говорили сами за себя.
Я постучал снова.
Было такое отчетливое ощущение, медленно поднимающееся вверх по позвоночнику, которое я редко чувствовал вне сражений. Это было совершенно иррациональное осознание, которое было ничем иным кроме как животным инстинктом, но оно много раз помогало мне в прошлом.
Это был инстинкт, которому я доверял.
Мой разум и воспоминания на мгновение взяли верх, и я ощутил вокруг себя сухой, тяжелый жар пустыни. Была середина лета, и стояла совершенно невыносимая жара. Я зашел за угол небольшого здания, чтобы всего лишь добраться до тени, немного расслабиться и отлить, – и тут все началось.
Опиравшись одной рукой о стену здания, я прислонился к ней, а второй в это время расстегнул форменные штаны и вытащил член. С другой стороны здания послышался шум, который я не смог определить – что-то, что звучало не так, как надо. Волосы на затылке встали дыбом.
Что-то было очень, очень неправильное. Я был в этом уверен.
— Бриджет? — позвал я, как только вырвался из воспоминаний и сильнее ударил в дверь. — Бриджет — открой чертову дверь!
Никто не ответил.
Я не стал долго думать – просто отошел назад и ударил по ручке двери. Мне пришлось ударить дважды, прежде чем выбить дерьмовый замок из слабого деревянного дверного косяка - и квартира для меня была открыта.
Я все осмотрел.
Жилище было маленьким – одна комната с кухонной нишей и небольшой ванной сбоку. Крохотное окно с видом на кирпичную стену. В любое время дня оно не позволяло проникнуть ни одному лучику света и, вероятно, было слишком мало, чтобы пожарный инспектор разрешил без какой-то взятки здесь жить. Печка выглядела так, будто работала еще с семидесятых годов, а холодильник был одним из тех крошек, которые можно увидеть в комнатах общежития колледжа.
Несмотря на размеры, комната была опрятной и аккуратной. Все, казалось, было на своих местах, включая небольшую полку с книгами, алоэ, ящик для почты и небольшую свечу. Фотографий не было – ни одной. Мебель практически отсутствовала – лишь журнальный столик с четырьмя пластиковыми стульями, книжная полка и диван около одной из стен. Ее тело лежало на диване, но даже не шевельнулось.
Я понял, что она не умерла – не было никакого запаха смерти, и то, что ее плечо еле заметно поднималось и опускалось, делало это очевидным. Она лежала ко мне спиной, но мне не нужно было видеть ее лицо, чтобы понять, что она без сознания. Отсутствие реакции на вышибленную дверь было достаточным доказательством того, что она не просто спала. Немного замешкавшись, я пересек комнату и опустился на колени рядом с диваном.
Взявшись рукой за плечо, я потянул ее тело на себе. Синякам и кровоподтекам, покрывавшим ее лицо и плечи, было, наверное, дня полтора, не больше. На губе был порез, и на подбородке пятна крови.
Когда я притянул Бриджет к себе ближе, ее рука упала, и я увидел синяки на остальной части ее голого тела. Четкие фиолетовые следы рук виднелись вокруг ее запястий, а округлые синяки на бедрах были явно отпечатками кулака. В воздухе явственно стоял специфический тяжелый запах спермы.
— Бриджет? — позвал я и почувствовал, как она рванулась из моих объятий. Я коснулся рукой ее лица там, где был синяк. — Открой глаза.
Следуя моему приказу, ее веки затрепетали, и глаза раскрылись. Страх на ее лице быстро сменился шоком, а затем печалью. Когда она прижалась лбом к моему плечу, ее тело начали сотрясать рыдания.
— Эван, — прохрипела она. Ее голос звучал ненормально – он был грубым и скрипучим. Я наклонил голову, чтобы получше взглянуть на ее шею и увидел там синяки от пальцев.
— Можешь держаться за меня?
Ее пальцы ухватились за мое плечо, когда я обернул ее простыней и поднял на руки. Я прижал ее к груди и вышел за дверь, раздавив упавшие нарциссы. Пока я ее нес и устраивал на пассажирском сидении моей машины, несколько бомжей кинули на нас любопытные взгляды, но никто ничего не сказал и не попытался меня остановить. Я держал на руках избитую девушку, обнаженную и завернутую в простыню, и никому не было до этого дела.
Охуенно хороший район.
Возвращение в мою квартиру меня немного беспокоило. Поскольку я заехал в гараж, было достаточно просто добраться до лифта так, чтобы никто не обратил внимание на меня или на то, что было у меня в руках, но находясь в самом лифте, я был весь на нервах, пока мы не поднялись на нужный этаж. К счастью, вокруг никого не было. Двери лифта открылись, и я быстро осмотрел коридор, прежде чем понести ее к моей квартире.
Я бросил простыню в коридоре, рассчитывая вскоре вернуться и выбросить ее. От нее воняло потом, пивом и спермой.
— Я хочу привести тебя в порядок, хорошо? — сказал я, неся ее через спальню в хозяйскую ванную. — Ты можешь стоять самостоятельно?
Я снял куртку, но не смог расстегнуть рубашку, не отпустив Бриджет, так что в итоге я оказался с ней в душе в одежде. Она стояла, обняв меня за шею, пока я наливал в ладони жидкое мыло и намыливал ее кожу.
Когда я стал мыть у нее между ног, она вздрогнула и снова начала плакать. Я обнял ее и стоял так с минуту, не имея ни малейшего представления, что должен делать дальше. В конце концов, она успокоилась достаточно, чтобы я смог закончить.
Смыв пену, я поставил ее на коврик и попытался вытереть полотенцем, но это оказалось непросто, так как мне приходилось одной рукой ее удерживать.
— Я сама справлюсь, — сказала она скрипучим голосом.
Я не давал ей упасть, пока она вытиралась полотенцем, а затем сушила волосы.
— У тебя... хм... у тебя есть расческа?
Я рассмеялся и провел рукой по моим коротко стриженым волосам.
— Думаю, что нет, так? — она немного улыбнулась, но это, кажется, повредило ее рассеченную губу.
Она сидела на полотенце на краю кровати, закутанная в мой халат, и проводила пальцами сквозь пряди каштановых волос. Мокрыми ее волосы стали намного темнее, и я попытался хотя бы на некоторое время выкинуть из головы мысли о другой женщине, но ничего не вышло.
И никогда не выходило.
Я снял мокрую одежду и повесил ее на дверцу душевой. Вытершись, натянул чистую одежду и схватил телефон.
— Мне нужна небольшая помощь дома, — сказал я в трубку.
— Тебя подстрелили? — немедленно спросил голос на другом конце.
Франклин Джонсон, возможно, был когда-то врачом, а, возможно, и не был. Никто никогда не называл его «док» или как-нибудь в этом роде – только Франклин. Тем не менее, он знал, как вынуть пулю из ноги, мог заштопать рану и оказывал много других видов экстренной медицинской помощи. Он делал подобные вещи, когда люди Ринальдо получали ранения, и визит в больницу в конечном счете вызвал бы много вопросов.
Он не ожидал увидеть у меня избитую проститутку.
— Ей пришлось пройти через мясорубку, — сказал Франклин, покинув спальню. Он протянул руку к голове и почесал отросшую седую гриву волос, чем-то напомнив мне персонажа Кристофера Ллойда из «Такси». – Я дал ей успокоительное и таблетку экстренной контрацепции, но мало что еще можно сделать.
— Есть еще что-нибудь серьезное?
— Что-то, кроме многочисленных изнасилований? Что еще, по-твоему, с ней нужно было сделать?
Его глаза метали кинжалы.
— Я нашел ее, придурок, — зарычал я, и его взгляд немного смягчился.
— Ничего такого, — наконец сообщил он. — Ну, внешне. Но сомневаюсь, что она когда-нибудь будет такой же внутри. Ни сломанных костей, ни внутренних кровотечений. Немного обезвожена – убедись, что когда она проснется, то выпьет немного воды.
Он ушел, и я вернулся внутрь, чтобы посмотреть, как она себя чувствует. Бриджет заснула, а О́дин сидел рядом с кроватью, наблюдая за ней.
— Ты, наконец-то решил, что будешь полезным в качестве охранной собаки? — спросил я его.