Бездна (Миф о Юрии Андропове)
— Договорились,— сказал я.
…Когда мы с Викой вышли из Дома журналистов, было без пяти минут двенадцать.
Еще в пивном баре Гарик Сапунов сказал:
— Ребята, я не удержался, сто пятьдесят граммов водяры принял. «Тачку» тут на приколе оставлю, а до дому — пехом. Я же рядом, на Кропоткинской. Так что придется вам левака поймать.
Левака поймали сразу. Им оказался разбитной чернявый паренек кавказского типа, водитель черной «Волги», явно принадлежащей какому-нибудь министерству. Похоже, ночной отхожий промысел. Узнав, куда ехать, паренек поцокал языком, сказал гортанно:
— Далеко, слушай. Такой снег, панымаешь…
— Не томи,— прервала его Вика,— Сколько?
Кавказец заломил как минимум тройную цену.
— Поехали,— сказал я.
В салоне машины было тепло, тихо пела французская певица. «Наверняка про любовь и разлуку»,— подумал я. Пахло дымком дорогих сигар.
— Что твой шеф курит? — спросила Вика.
— Пцхе! — Водитель, кратко оторвавшись от руля, пренебрежительно всплеснул руками.— Гаванские сигары, панымаешь! Пижон!
Нас, завывая сиреной и пробликивая синей мигалкой, обогнали две милицейские машины, наверняка с форсированными двигателями.
— Шакалы! — процедил сквозь зубы наш водитель.— По всей Москве рыщут, панымаешь. Вторую ночь.
«Операция «Каскад»,— подумал я и прошептал Вике на ухо:
— Мне напряженной работы на час. Поможешь?
— Конечно.— Моя женщина нежно, щекоча, поцеловала меня в ухо.
20 января 1982 года
Внеочередное заседание Коллегии КГБ СССР было назначено на пятнадцать часов.
Юрий Владимирович Андропов вызвал к себе для бесед с глазу на глаз начальника Шестого управления по решению экономических проблем Федора Александровича Щарака на четырнадцать часов пятнадцать минут и начальника Пятого управления по работе с интеллигенцией Фрола Дмитриевича Попкова на четырнадцать часов сорок минут.
Эти два мощных управления были детищами Председателя КГБ — в структурную перестройку первого и создание второго, в подбор руководящих кадров, в разработку стратегии и тактики их деятельности Юрий Владимирович вложил немало инициативной энергии, сил, изобретательности. Первое управление при его руководстве Комитетом расширилось, второе было образовано по личной инициативе Андропова.
Шестое управление занимается борьбой с экономическими преступлениями и связанной с ними коррупцией, проникшей во все структуры политической и государственной жизни страны с самого верха, по принципу пирамиды. За деликатным названием Пятого управления — работа с интеллигенцией — скрывается борьба с диссидентским движением во всех его проявлениях.
В соединении этих двух зол: экономических преступлений, а суть их — возникновение внутри социалистической экономики подпольного, фактически частного сектора, помноженного на коррупцию, с интеллектуальной оппозицией или, если угодно, антисоветской деятельностью «части» отечественной интеллигенции, Юрий Владимирович видел главную угрозу системе.
Часы показывали десять минут третьего.
Хозяин кабинета неторопливо подошел к окну. Тяжелые портьеры были раздвинуты. Снегопад еще ночью закончился, но небо над Москвой было по-прежнему в тучах. Вокруг памятника основателю ЧК кружили снегоуборочные машины, похожие на желтых навозных жуков, поглощая в свои чрева снежные горы.
И еще из окна своего кабинета Юрий Владимирович видел темно-серые цековские здания на Старой площади, и чуть-чуть подальше — над московскими крышами возвышались башни Кремля.
Зазвонил телефон, связывающий кабинет с приемной.
Андропов переключился на селектор.
— Слушаю.
— Товарищ Щарак, Юрий Владимирович,— четко прозвучал голос дежурного помощника.
— Просите.
Тяжелая дверь из светлого дуба открылась, и в кабинете возник генерал-лейтенант Федор Александрович Щарак, в отглаженном, как всегда, темном костюме, с черным кейсом в руке.
— Здравствуйте, Юрий Владимирович.
— Добрый день, Федор Александрович. Присаживайтесь вот здесь,— Начальник Шестого управления оказался почти напротив Андропова; только просторное поле письменного стола разделяло их,— В нашем распоряжении двадцать минут. И поэтому — сразу к делу. Те данные по первым результатам «Каскада», в которых фигурирует Цаган, ко мне попали позавчера утром. Тогда же они попали и к Михаилу Андреевичу?
— Чуть позже, Юрий Владимирович. Около двенадцати часов дня. Еще точнее — между двенадцатью и часом. Некоторое время ушло на систематизацию фактов. Мы их подали товарищу Суслову по «нарастанию» улик.
— То есть? — спокойно спросил Председатель КГБ.
— Ну…— Федор Александрович помедлил, подбирая слова.— Мы их выстроили в такой последовательности, чтобы информационный эффект нарастал…
— У вас есть копия? — перебил Андропов.
— Так точно! — Генерал-лейтенант Щарак щелкнул замками кейса и извлек из него лист бумаги с убористым машинописным текстом,— Прочитать?
— Да, пожалуйста.
Чтение с краткими комментариями заняло более десяти минут.
Сначала — телефонные номера Цагана, включая номера конспиративных явочных квартир (что уже преступление), обнаруженные в записных книжках, изъятых у арестованных в первые сутки проведения операции «Каскад»; затем в тех же книжках — крупные суммы денег, которые Сергею Кузьмичу были вручены «из рук в руки» за «оказанные услуги»; далее — выдержки из первых допросов арестованных, в которых те перечисляли «подарки», полученные от них первым заместителем Председателя КГБ все за те же «услуги». Показания некой дамы, любовницы Цагана, которой он помог открыть свое дело, связанное с перепродажей драгоценностей; при обыске квартиры этой подпольной миллионерши был обнаружен тайник, где хранились изделия из золота, серебра, драгоценных камней, и Дарья Ксенофонтовна — так звали даму — показала, что «все это принадлежит не ей, а Сергею Кузьмичу Цагану».
«Да,— подумал Андропов,— есть от чего сыграть в ящик. Суслов поручает Цагану «закрыть» или, по крайней мере, надолго заморозить «бриллиантовое дело», а сам Цаган…»
— Читать дальше, Юрий Владимирович?
— Благодарю, Федор Александрович. Достаточно. Картина ясна. Вы мне сделайте копию.
— Она уже готова,— Начальник Шестого управления извлек из кейса ксерокопию.
— На заседании в эти подробности входить не будем. Доложим суть проблемы.
— Понимаю, Юрий Владимирович.
Часы показывали четырнадцать часов сорок три минуты.
Начальник Шестого управления покинул кабинет, и тут же в дверях появилась грузная фигура генерал-майора Фрола Дмитриевича Попкова:
— Разрешите, Юрий Владимирович?
— Прошу.
Они давно понимали друг друга с полуслова.
— Пошли-ка за наш привычный столик.
Андропов поднялся из кресла, вышел навстречу Попкову. Крепкое энергичное рукопожатие. Хозяин Лубянки приобнял Фрола Дмитриевича за плечо и повел к двери справа от письменного стола. Они очутились в небольшой комнате («гостиная»,— называл ее иногда Юрий Владимирович). Вокруг низкого журнального столика стояли четыре удобных кресла и диван «на троих», как выразился один из заместителей Председателя КГБ, обтянутые плюшем терракотового цвета. Телевизор на голом письменном столе у глухой стены напротив. У стены, за которой находился кабинет Председателя КГБ, почти во всю ее длину — добротный книжный стеллаж. Последнее издание Полного собрания сочинений Ленина, тома стенограмм партийных съездов, книги Брежнева в темно-синих переплетах, труды Дзержинского. На отдельных полках — вся диссидентская литература,— пресловутый «тамиздат» на русском и английском языках: «КГБ», «Номенклатура», «Третий класс», «Большой террор», «Загадка смерти Сталина», «Зияющие высоты», «Горький-парк»; запрещенная литература, за чтение и распространение которой «простой советский человек» может схлопотать срок до семи лет, по статье 70 (с несколькими прим.) Уголовного Кодекса СССР за «антисоветскую агитацию и пропаганду».